Куриный бульон для души. Сердце уже знает. 101 история о правильных решениях - Лахав Лорен Слокум Страница 8

Однажды я попросила у него разрешения поиграть в гольф с группой женщин, а в другой раз – покататься утром, пока дети еще спят, на велосипеде. Муж ответил, что я веду себя как эгоистка, и если я буду кататься по утрам на велосипеде, ему придется изменить свой график.

Потом я некоторое время пыталась «отвоевать» себе пару часов в выходные. Мне очень хотелось просто находиться вне дома, чтобы не чувствовать, что я кому-то постоянно нужна. Я очень устала физически. Чувствовала, что отупела и превратилась в овощ. Мне надо было как-то встряхнуться, но муж не шел мне навстречу. Даже чтобы одной выйти к дороге и посмотреть нашу почту в ящике, мне приходилось спрашивать его разрешения. Я перестала с ним спорить, потому что поняла – себе дороже.

По мнению мужа, я не любила свою семью, его. Он говорил, я плохая мать. Что я эгоистка и думаю только о себе. Он все время приводил в пример свою мать, которая родила троих детей и не отпрашивалась у мужа на гольф.

У всех мужчин-манипуляторов есть одна общая черта – они знают слабые места женщин, с которыми живут. Лично меня всегда сбивало с толку обвинение в эгоизме.

«Почему ты так долго терпела?» – могут задать вопрос те, кто никогда не находился в отношениях с человеком, который искусно унижает и манипулирует годами. Меня поймут лишь те, кто сам оказался в похожей ситуации. Но я попробую объяснить.

Сначала ты получаешь так много: любви, заботы, внимания, – ты попадаешь в сказку и где-то подсознательно сомневаешься, достоин ли всего этого. Мужчина, который обычно старше, опытнее, постепенно берет под контроль твою жизнь, объясняя, что ты то делаешь не так, это делаешь не так. Первое время ты вроде как с этим соглашаешься: «Наверное, он прав, ему виднее», «Он так много мне дал, нестрашно, если я чем-то пожертвую ради него». К моменту, когда границы не только нарушены, но и полностью стерты, твоя самооценка уже упала. Где-то глубоко внутренний голос шепчет: «надо бежать от него», – но ты боишься бежать. И боишься остаться. Ты ждешь чего-то. И пока ты ждешь, он подавляет тебя все сильнее. За все время ты не выиграл ни один спор, ни одну битву, поэтому ты перестаешь сопротивляться. Потому что у тебя осталось совсем немного сил, и ты не хочешь их лишиться совсем.

И вот однажды через десять лет совместной жизни с мужем-манипулятором и через два года после рождения близнецов я, сидя на бортике ванной, кидала в воду плавающие буквы и размышляла, как я могу положить конец всему этому. Муж неоднократно угрожал, что убьет меня, если я от него уйду. Он работал из дома, поэтому покидал его стены не так часто. Я была под домашним арестом.

Муж не любил проигрывать. Он выходил из себя даже тогда, когда проигрывал в какую-нибудь настольную игру. В общем, уход от такого человека грозил массой осложнений. Я не представляла, как он мне может отомстить, если я его покину.

Но, с другой стороны, что он со мной сделает, если я останусь?

За последние десять лет я сильно изменилась. Было ощущение, что моя жизнь и желания не имели никакого значения. Я задумалась о судьбе своих детей и о том, что их ждет. Они будут расти в семье, в которой отец не проявит к ним никакого сострадания. Он начнет постоянно от них чего-то требовать, вытирать ноги об их чувства.

Дети спросили, готова ли ванна. Они подбежали ко мне и обняли. Их объятия были крепкими, а волосы сладко пахли. Я тоже обняла их, заглянула им в глаза и увидела в них чистую любовь.

Я протянула руку, чтобы выключить кран, и посмотрела в воду. На поверхности среди игрушек плавали три буквы, из которых складывалось слово J-O-Y.

РАДОСТЬ.

Теперь надо было сделать все необходимое, чтобы достичь этого состояния.

Хайди Фицджеральд

Пришло время, когда так и остаться бутоном стало страшнее, чем сделать шаг и расцвести.

– Ты шутишь! Этого просто не может быть, – сказала я отцу.

Он сделал глоток пива, которым регулярно накачивал себя по выходным, и только потом ответил:

– Разве похоже, что я шучу? Можешь еще год походить в школу, но потом бросишь ее и пойдешь на курсы машинисток.

– Да зачем мне становиться машинисткой?! – искренне удивилась я. С профессией я еще не определилась, но всегда знала, что получу высшее образование.

– Затем, что скоро ты выйдешь замуж, – объяснил мне отец. – И тебе понадобится работа, когда сюда приедет твой муж.

– Какой еще муж?! – удивилась я. – Откуда он здесь появится?

Отец опустошил бутылку, с грохотом поставил ее на стол и кивком в сторону холодильника показал, чтобы я дала ему другую, полную. Но меня настолько шокировало его сообщение, что я даже не сдвинулась с места, а продолжала на него смотреть.

– Дай пива! – заорал отец, и я бросилась исполнять приказ. Он сделал большой глоток и только после этого продолжил:

– Все уже практически решено. Я еще точно не решил, кто именно будет твоим мужем, но у меня есть четыре кандидатуры.

Тут я с ужасом вспомнила, что в последнее время отцу по почте из Польши, в которой он родился, приходили толстые конверты. На ночном столике родителей лежало несколько фотографий разных мужчин, которые, как я думала, были его двоюродными братьями или другими дальними родственниками. Но оказалось, что это были портреты моих потенциальных мужей. Отец собрался выдать меня замуж без моего согласия.

В нашей небольшой польской диаспоре родители нечасто выбирали супруга своим детям. Я знала, что таким образом выдали замуж двух дочерей из семьи друга отца. По виду этих девушек нельзя было сказать, чтобы их дома били, но в их глазах в какой-то момент появилась безнадежность, а еще сразу же после брака они забеременели. Они очень быстро изменились, перестали быть беспечными и радостными – то есть такими, какими я их знала раньше, когда мы общались в школе, делились секретами и оставались друг у друга ночевать. Отец никогда не говорил, что меня ждет та же участь.

В нашей семье не было особого счастья. У нас в доме редко раздавался смех. Мои три старших брата и я друг с другом вели себя шумно, как часто это бывает у молодых людей, но с родителями мы были тише воды, ниже травы. Если мы плохо себя вели, наказывали нас очень жестоко.

Я всегда была у отца на хорошем счету. Никогда не ругалась и не спорила ни с ним, ни с матерью. Всегда хорошо училась. Не ходила гулять. Несмотря на это, у меня был тайный парень. Мы познакомились всего за несколько недель до описываемых событий, но уже в то время я знала, что это серьезно. Меня возмутила мысль, что меня выдадут за незнакомого человека, который к тому же наверняка будет намного старше меня.