Черное солнце - Юрий Луговской Страница 80

На «Кармен» все встали и смотрели стоя, в самые ритмичные моменты некоторые мужчины прихлопывали в ладоши и темпераментно жестикулировали. Когда номер был окончен, шоу-группе из России была устроена овация, какой «зеленый театр» Антонио еще не видел. Когда артисты одетые спустились к гостям, с ними разговаривали, как со звездами Голливуда, поздравляли, некоторые просили автограф, фотографировались с Сашей и с девушками.

Праздник продолжался всю ночь. Перешли к бассейну, где были установлены столы, а на столах самые изысканные блюда. За столиками баров, которых Саша насчитал как минимум три, стояли чернокожие слуги и наливали любые напитки. Кто-то из гостей поднял свою даму на руки — она была в изысканном декольтированном платье от-кутюр — и с пьяным хохотом бросил ее в бассейн. Затем, прямо в костюме, прыгнул к ней сам. Их примеру последовали еще несколько человек — и мужчины, и женщины. Прыгали с визгом и в бассейне срывали друг с друга одежду. Саша увидел, как одна парочка у стенки бассейна занималась любовью. Со стороны можно было подумать, что мужчина просто прижал к стенке женщину, а она обняла его бедра ногами, но Саша знал толк в таких позах. Глядя на эту парочку, он ощутил острое сексуальное желание.

Саша вдруг обнаружил у себя на коленях теплую мягкую тяжесть. С удивлением уставился на молоденькую итальянку, которая обнимала его за шею и хохотала, глядя на резвящихся в бассейне гостей.

Насти, Маши и Ани не было. Где они в этом гнезде разврата? Саша забеспокоился. Где-нибудь оттягиваются, наверное, они имели такой успех. Ревности он не ощущал, только тревогу. Он мягко снял с колен итальянку в платье с огромным разрезом. Она недовольно вытянула губки, но Саша подмигнул ей, поцеловал в щечку.

— Один момент, и я вернусь, — сказал он по-английски. Итальянка вздохнула и направилась к бару. Саша пошел бродить по парку в поисках девушек.

В бассейне среди визжащих пьяных гостей их не было. Да и не могло быть, без него они бы так себя вести не стали. Да и не могли они быть настолько пьяны. А вот он набрался здорово, даже не помнит, как их потерял. И что это за смазливая итальяночка? Клевая вообще-то. Жаль, сейчас не до нее. Когда он ее подцепил? Но смех смехом, а девчонок нет. Может, трахаются с кем-нибудь? Этого он запретить им не мог, все четверо были свободными людьми, и каждый уважал свободу другого. Если бы и он сейчас трахнул эту итальянку, а она была не только готова, но, похоже, просто жаждала этого, девушки отнеслись бы к этому с присущим им юмором, главное, не забывать о предохранении. И все-таки где они, твою мать? Он разволновался не на шутку. Отовсюду раздавались томные вздохи или смех. Но его девушек нигде не было, их он увидел бы сразу.

Ни о какой консумации здесь речи быть не могло. Здесь и так каждый мог пригласить каждого за столик, и не только за столик, это же была дружеская вечеринка. День рождения, на котором свободная любовь была обычным делом.

Саша бродил по парку, тупо вглядываясь в лица гостей, они приветливо ему улыбались и соединяли большой и указательный пальцы в знаке «о’кей». Он рассеянно кивал и продолжал искать своих девушек. По аккуратной дорожке с красным кирпичом он, сам не замечая, подошел к воротам. Ворота были открыты. И тут Саша услышал крик:

— Да оставьте нас, никуда мы не поедем! Ни о чем мы не договаривались, ничего мы не знаем, у нас свой контракт!

Кричала Настя. Аня вела борьбу с двумя итальянцами, которые пытались посадить ее в машину. А где Машка? — успел подумать он. Наверное, уже там, в машине сидит и кто-нибудь ее держит. Цукерман и его помощник Андрей держали Настю за обе руки и что-то говорили ей по-английски. Что — Саша не расслышал. Он только видел, что они и ее пытались посадить в микроавтобус. На него внимания никто не обратил.

Саша, как коршун, подлетел к ним, резким движением в разные стороны оторвал руки Цукермана и его помощника от Насти.

— Что здесь происходит? — крикнул он, но тут же получил удар, он даже не понял, куда его ударили, в глазах потемнело. Он еще на миг пришел в сознание и увидел встревоженное лицо Цукермана, который держал у уха мобильный телефон.

Очнулся Саша в полицейской машине.

— Куда вы меня везете, отпустите! — крикнул он, но полицейский, который сидел рядом с ним, никак не отреагировал на его крик. К Сашиному удивлению, он только похлопал его по плечу: мол, не волнуйся, успокойся, все будет в порядке. Саша сразу успокоился. Он знал, что с полицией лучше вести себя тихо, они это любят, у него был большой московский опыт. Когда он это понял, его стали отпускать из отделения милиции раньше других, тех, с кем он попал.

Однажды на Арбате его забрали с группой художников за распитие водки на улице. Самое обидное было в том, что они с художниками и выпить толком не успели, как к ним сразу же подошел милиционер. Завели в отделение. В протоколе Саша так и написал: «Стакан держал, но выпить не успел». Всю компанию посадили в «обезьянник» с какими-то бомжами, которые периодически просили у милиционеров закурить, но те никак не реагировали. Художники долго возмущались, кричали, что они трезвые, что это нарушение всех прав, один даже требовал, чтобы ему разрешили позвонить его адвокату. «Сейчас тебе будет адвокат! Прямо из международного суда в Гааге выпишем», — злобно ответил ему милиционер, и тот решил больше прав не качать. И только Саша тихо сидел на полу и молчал. Его и вызвали первым. И отпустили. А все остальные, как потом выяснилось, просидели в клетке до утра. И еще заплатили за нарушение общественного порядка штраф. Саше даже было неловко перед товарищами, что его выпустили одного. Но качать права было бесполезно, он это знал. Чтобы как-то смыть позор унижения, друзья встретились через день на том же самом месте и все-таки выпили на улице, правда, на этот раз внимательно смотрели по сторонам.

Вот и сейчас он решил не буянить. Разберутся и отпустят. В конце концов пострадал-то он. Антонио все здесь знают, Саша не будет скрывать, что он артист, приглашенный для выступления на дне рождения.

Все это он хотел изложить, когда его привели в отделение. Оно несильно отличалось от московского, но было немного уютнее и чище. Изложить он им ничего не смог, ему не дали. Обыскали, достали из кармана пакет с белым порошком. И показали ему. Он вытаращил глаза. Полиция говорила по-итальянски. Итальянский язык при всех способностях Саша еще не выучил. Но слово «кокаин» разобрал.

На него надели наручники, провели по коридору и заперли в камере. Там стояла банкетка. Саша без сил опустился на нее. Он соображал очень плохо, голова раскалывалась. Лег на банкетку, закрыл глаза, и перед глазами поползли круги.

Проснулся он поздним утром. Было светло, и слышались оживленные голоса полицейских. Он сразу все вспомнил. Опять закрыл глаза и лег на банкетку.

Сейчас он сделать ничего не может. Буянить, качать права, кого-то звать бесполезно. Что же делать? Этого он не знал.

20

Павел пытался успокоиться. Но даже Хорошо Темперированный Клавир любимого Иоганна Себастьяна не мог привести его в гармонию с самим собой. Он очень жалел, что связался с этим Олигархом. Все деньги, которые он заработал на сеансах с ним, он готов был вернуть, лишь бы не знать всего того, что наговорил ему его новый клиент. Заказные убийства, крупные финансовые махинации чуть ли не на правительственном уровне, аферы с хоккеистами. Рядом со всем этим секс на грани садизма казался просто цветочками. И вот сегодня — еще один сюрприз. Он продал девочек-танцовщиц в снап-кино, где реально насилуют и убивают. Те, кого он продал, пока об этом не знают, да дело еще и не сделано до конца, не оформлено. Девушки о том, куда попали, и не узнают. Они согласятся на порно, они все-таки из стриптиза, это не будет для них экзотикой, и, посулив им большие деньги, их уговорят. Может быть, поначалу их действительно используют в порно, чтобы выжать из них по максимуму, а потом снимут и в этом страшном подпольном кино, очень модном сегодня на Западе.