Старые черти - Кингсли Эмис Страница 85

Внизу ничего не изменилось, разве что Шан перебралась к окну на лестничной площадке и стояла, перегнувшись через подоконник: видимо, дышала свежим воздухом. Впрочем, когда Питер подошел поближе и услышал звуки, которые она издавала, у него возникло несколько другое предположение. Дункан Уивер тоже смотрел на нее, правда, невнимательно — благодаря глухоте ему не пришлось менять первоначальную версию о глотке свежего воздуха. Второй раз за день Питер услышал громкий треск выпущенных газов — не утерпел Дункан, если только удивление и сердитый взгляд второго мужчины, который яростно затряс дверную ручку, не были превосходной актерской игрой. Питер мельком подумал о странностях мира, где не слышны звуки.

Рядом с кухней по-прежнему была очередь, хотя теперь в ней стояли другие люди, и Питер вдруг вспомнил, что есть еще один маленький туалет у входной двери. По дороге туда он успел увидеть, как старый Арнольд Сперлинг вместе с шафером довольно энергично выставляют из дома Тони Бейнбриджа с левантийскими усами. Тот шепотом ругался и по-старомодному грозил кулаком, а потом исчез из виду.

Прозвучали речи. Попойка продолжалась, пока не закончилось спиртное. Ничего не осталось, даже вина. Виктор следил за тем, чтобы всю посуду, столовые приборы и прочее собрали, уложили в картонные коробки и отнесли в небольшой грязно-белый фургон. Питер стоял в компании гостей, но вдруг все исчезли, оставив его наедине с Розмари — Розмари Томас, как уже обращались к ней несколько раз, в том числе и он.

— Полагаю, вы будете общаться с мамой, — сказала она. Мочки ушей у нее были чуть полнее, чем у Рианнон.

— Да? То есть, конечно, буду, но откуда вы знаете?

— Она мне сказала. — Розмари посмотрела ему в глаза и произнесла не совсем серьезно, хотя довольно впечатляюще: — Только ведите себя прилично, хорошо?

— Что вы имеете в виду?

— Не безобразничайте.

— Что? Разве я смогу?

— Приятель Алуна всегда найдет способ. Взять хотя бы сегодняшнее сборище. Вообще-то я имею в виду нечто более серьезное. Не разочаруйте ее. Если вы ее обидите, я вас убью, а Уильям поможет, ясно?.. О, Питер, думаю, вы не знакомы с Катрионой Семпл, она тоже изучает право в Оксфорде. Катриона, познакомься, это мой свекор.

— Ну и как она там?

Гвен перевернула исписанный аккуратным почерком листок.

— О, замечательно, судя по письму. Приемы каждый вечер, полный дом гостей, выходные за городом… Городом? Каким еще городом?

— Вообще-то там довольно большой город, примерно как наш. У нее наверняка куча знакомых, и не удивлюсь, если среди них есть и состоятельные люди, даже в этот период упадка.

— Насколько я слышала, Мюриэль никогда не поддерживала с ними отношений. Ладно, давай дальше. Театр? О каком театре она пишет? В Мидлсборо? Вряд ли там есть что-либо достойное цивилизованных людей. Бега? В тех краях имеется ипподром?

— Понятия не имею, извини. — Малькольм, улыбаясь, развел руками. — Не моя епархия.

— Да-да, конечно, я просто подумала, может, ты знаешь. Наверное, она имеет в виду собачьи бега.

— Приятно слышать, что она вроде бы неплохо устроилась.

— Да, гордость у нее, видать, немереная, раз она из кожи вон лезет, чтобы произвести впечатление.

— Боюсь, я тебя не совсем понимаю.

— Если хочешь знать мое мнение, она слишком многословна. Оказалось, что новая жизнь не такая уж и веселая штука, что неудивительно, в той-то дыре! Но она сдохнет, а не признается, что сделала ошибку. Примерно так.

— Вполне вероятно. Что она пишет про Питера?

— Ничего особенного. Уверена, что поступила правильно, когда порвала с ним, она уже об этом писала, и если ты увидишь Питера, скажи этому ленивому поганцу, чтобы черкнул ей пару строк. Очень натянуто.

— Должно быть, она все же скучает.

— Ради Бога, ничего она не скучает, просто ей нужен муж как символ общественного положения. И еще Мюриэль не нравится, что он не уехал с ней, ведь официально они не в разводе. Некоторые женщины не любят расставаться со своим имуществом, даже если оно им не нужно.

— Удивительно, как ты смотришь на вещи. Я бы никогда не смог проникнуть так глубоко в ее мотивы. — Малькольм не заметил быстрый взгляд, который бросила на него Гвен, и неуверенно продолжил: — Тем не менее ты думаешь, она сюда не вернется?

Гвен сдержанно вздохнула.

— Скорее Питер переедет к ней, чем она признает свою ошибку. Не возражаешь, если я первая пойду в ванную?

— Давай.

Оставшись один, Малькольм налил себе последнюю чашку чаю и закурил ежедневную сигарету. Откладывая в сторону «Уэстерн мейл», чтобы прочитать ее позже, он заметил раздел, озаглавленный «Валлийские новости», — меньше чем на четверть полосы. И это в ежедневной газете столицы Уэльса! Вопиющая несправедливость! Однако благородное негодование нелегко сохранять долго, особенно если тебе куда интереснее читать о полицейском скандале в Южном Лондоне и о перспективах английских крикетистов в Австралии.

Как обычно, сегодняшний разговор с женой за завтраком напомнил Малькольму застольные беседы в доме номер 221Б на Бейкер-стрит. Там тоже один герой регулярно давал благожелательные и подробные объяснения человеческих поступков, а второй демонстрировал наивность, невежество, простодушие и неискушенность в светских вопросах. Но там второго героя терпели как любимого ученика и время от времени удостаивали подбадривающими репликами вроде «Отлично!» и «Браво, Ватсон!». К тому же нигде не отмечено, что половина сказанного Холмсом выделялась звуковым эквивалентом курсива, жирного шрифта или кавычек. Давно ли Гвен начала использовать этот прием? Или ей больше нравится разговаривать в стиле «Это именно так, и ты должен был это заметить»?

Малькольм взял письмо Мюриэль. Твердый крупный почерк, раньше он его не видел. Малькольму вдруг смутно и мимолетно захотелось, чтобы Мюриэль добилась большего, чем сейчас. В письме она пренебрегла традиционным обменом вопросами о здоровье и прочими условностями и сразу погрузилась in medias res, [60]дав подробное, хотя и не слишком понятное описание чьего-то визита к кому-то и где-то. Факты шли чуть дальше, и среди них Малькольм заметил то, о чем не упомянула Гвен: Мюриэль вместе с двумя подругами и дочерью одной из них собирается открыть в пригородном торговом центре кофейню. Рассказ о планах вовсе не выглядел мужественной попыткой скрыть тоску и одиночество, что бы там ни говорил чертов Шерлок.

Малькольм убрал со стола, загрузил и включил посудомоечную машину. С недавних пор ровное гудение перемежалось отрывистым тарахтением, и каждые несколько секунд машина резко вздрагивала. Поскольку больше никто ничего не ремонтировал, проще всего было оставить все как есть и ждать, когда агрегат сломается окончательно. С «Уэстерн мейл» в руках Малькольм прошествовал в туалет. Небольшая заминка, но никаких по-настоящему серьезных проблем, все в порядке, насколько он мог судить. Нет, не так. Все хорошо. Однажды Малькольм поймал себя на мысли о том, что на вопрос о самочувствии отвечает: «Все хорошо, насколько я могу судить», — хотя подразумевает: «Все хорошо», — и стал себя останавливать. Впрочем, кому это интересно?