Место для нас - Хэрриет Эванс Страница 9

– Не стой сложа руки, Джо, – проговорила она, шутливо хлопнув Джо кухонным полотенцем. – Никто не захочет зайти в паб, если заглянут и увидят, что ты рычишь на них, как свирепый медведь. Пойди-ка лучше порежь хлеб. Я тебя еще час назад попросила.

– Да зачем? – проворчал Джо уныло, однако послушался и вошел в небольшую кухню.

Он взял свежеиспеченный батон дрожжевого хлеба и взвесил в руках. Джо любил хлеб, его запах и текстуру. Любил пружинящую мягкость свежеприготовленного теста, любил хлопнуть ладонью по низу только что вынутого из печи каравая и услышать приятный звук, похожий на удар барабана. Ему нравилось, что в домашнем хлебе запечена любовь и забота – нечто вроде новой жизни. Джо принялся отрезать тонкие, ровные куски хлеба, держа нож крепкими пальцами. «Для кого я это делаю? – думал он. – Какой в этом прок?»

Шесть месяцев назад Джо покинул Йоркшир, Джейми и свой дом, чтобы приехать сюда и начать работать на Шейлу. Пятнадцать лет она проработала в Лондоне в разных ресторанах, а в прошлом году вернулась на родину, в Винтер-Стоук, с кое-какой наличностью в карманах и мечтой возродить «Дуб». Ей хотелось сделать этот паб лучшим заведением в Сомерсете, где можно было поесть, но чтобы «Дуб» при этом остался хорошим местным пабом. «Получше «Спортсмена» в Уитстейбле, получше «Звезды» в Хэроуме. «Хочу обзавестись мишленовской звездой» – так сказала Шейла Джо, и у Джо чаще забилось сердце. Он поверил этой женщине и, хотя совсем не был с ней знаком, почему-то не усомнился, что у нее все получится. А Джо, с его послужным списком, был самым подходящим кандидатом на должность повара. На собеседовании он приготовил для Шейлы свиное брюшко с фенхелем, азиатские паровые булочки, ремулад с капустой и тройной карамелизированный десерт: мороженое с попкорном, крем-карамель с ирисом и компот с маршмэллоу. Сам он не был таким уж любителем карамели с морской солью, но по телефонному разговору с Шейлой понял, что ей нравятся модные блюда.

Джо согласился на предложение, потому что доверял Шейле. Он не мог отказаться, от таких шансов не отказываются, да и вообще настала пора покинуть Йоркшир. Если бы не Джейми, Джо уехал бы давным-давно. Да, тот ресторан имел мишленовскую звезду, но там он научился всему, чему хотел. Шеф-повар ресторана был психопатом, закоренелым консерватором, и работа там не приносила удовольствия – больше приходилось заботиться о красоте оформления блюд и своевременном приготовлении, нежели о бережной выпечке и готовке с любовью. Джо готовил еду, чтобы радовать людей, а не слышать, как они обмирают от восторга, видя настурции в салате или вкушая сорбет, приправленный сумахом. Да мало ли всяких глупостей в наши дни приходилось творить, чтобы прослыть крутым молодым шеф-поваром!

Джо хотелось работать в заведении, крепко ушедшем корнями в народ. Ему хотелось видеть стариков-завсегдатаев, которые за кружкой пива вспоминают войну, а еще – чтобы одинокие люди заходили почитать газету. Чтобы ресторан был местом свиданий, годовщин, свадеб, поминок. Словом – чтобы все были как одна семья. Джо представлял себе развеселые компании за стойкой, и чтобы вечером люди пели песни, а он бы подавал им вкусную, с любовью приготовленную еду. Такую еду, которая людей объединяет и радует. А Джо готовил самую лучшую еду, какая только…

Но так не получилось. Прошло шесть месяцев, а весь народ до сих пор ходил в «Зеленого человечка» – паб, расположенный дальше по главной улице. В «Зеленом человечке» можно было смотреть «Sky Sports» [15], там лежали велюровые ковры, а у двери валялись горы окурков, которые никто не думал выметать. Подавали там чипсы с ароматом маринованных огурцов и зачерствевшее печенье, а по субботам почти регулярно случались драки. Короче, та еще дыра. Но почему-то именно туда тянуло жителей Винтер-Стоука и окрестностей. «Дуб» был закрыт слишком долго, а изменить привычки людей очень непросто.

У Шейлы оставалось еще несколько месяцев; если к Рождеству дела не пойдут на лад, она запросто сможет сказать Джо, что они безработные. Ей придется продать паб, а Джо, образно говоря, вылетит на улицу, и тогда ему останется только одно – уехать к матери, в Пикеринг. В последние несколько недель дела шли так, что этот вариант выглядел вполне вероятным. Впрочем, Джо скучал по дому, по матери и сестре – скучал сильнее, чем сам ожидал. Однако больше всего он тосковал по Джейми.

Порой, когда Джо думал о Джейми, он был почти готов собрать вещи и рвануть в Йоркшир. Так случалось, когда он вспоминал его курчавые светлые волосы и темные круги под глазами, и красное родимое пятнышко над верхней губой малыша, и слова, от которых у Джо разрывалось сердце: «Когда я вырасту, пап, я буду жить на Луне. А ты будешь ко мне приезжать по такой длиннющей трубе, которую тогда построят, ладно?»

И чем больше Джо старался не думать о сыне, тем хуже ему становилось. Теперь он знал, что, глядя на фотографии Джейми на экране смартфона, он его к себе не приблизит. По идее, Джо мог встречаться с Джейми раз в месяц, однако получалось не всегда. То Джемма отправлялась в отпуск в Турцию, то был день рождения у лучшего друга Джейми, то школьная экскурсия заканчивалась слишком поздно, и Джейми не мог приехать в Сомерсет, или Джо не мог взять его к своей матери в Пикеринг. Беда была в том – и Джо это отчетливо осознавал, – что со временем все станет только хуже, потому что Джейми не будет жить с ним постоянно. Конечно, не будет, он должен жить с мамой. Но Джо тосковал по нему, и стоило ему вспомнить о сыне, как у него словно прищепкой сжимали сердце, а в носу щипало, и глаза заволакивали слезы. Тогда он сглатывал слюну, опускал голову и молился за Джейми и за все, чем бы его сын ни занимался. Играл на переменке, рисовал за маленьким столиком, или возился на полу с игрушечными динозаврами, или танцевал под песню «Телефон», которую пела Леди Гага. Джейми что угодно мог делать под эту песенку.

– Джо! Джо? – донесся голос Шейлы.

– Почти закончил. – Джо сморгнул слезы и утер лоб тыльной стороной ладони. – Почти закончил.

– Нет. Я не про хлеб. Тебя миссис Винтер спрашивает.

Джо вздрогнул и мгновенно вернулся в настоящее. Нож выскользнул из руки, лезвие угодило по пальцу и рассекло его. Все произошло словно в замедленной съемке: Джо почувствовал, а самое паршивое – увидел, как мелькнула перед глазами белая твердая кость. Почти без интереса он наблюдал за тем, как длинная толстая линия окрасилась кровью, черно-красная кровь хлынула из раны, причем ее было очень много, и белая форменная одежда Джо покрылась алыми пятнами.

Шейла вскрикнула:

– Что за… О, Джо, милый, что ты натворил!

Джо поднял вверх залитую кровью руку. Обмотал ее полотенцем. В этот момент наконец пришла сильная боль. Он улыбнулся, у него слегка закружилась голова.

– Дурак я. Прости. Ты меня напугала. Миссис Винтер… Она в баре?

– Ничего, я ей скажу…