Москва, я не люблю тебя - Сергей Минаев Страница 9

— Ну, давай! — не глядя протягиваю ему руку. — А долго держит-то?

— Говорю ж тебе, минут сорок. Так что ты давай к клиенту и домой. Как раз после клиента и возьмет жестоко.

— Понял, — допиваю пиво и швыряю бутылку в урну. Бутылка, летевшая мимо, в последний момент цепляется за край урны, просачивается сквозь него, падает на дно.

— Все, я ушел внутрь, — смеется Санька.

— Ага, — я смотрю как он медленно, будто ноги залипают в земле, пытается идти вперед и неожиданно для себя выдаю: — Слушай, Сань, а вот если бы у тебя был миллион долларов, чего бы ты с ним сделал?

— Чё? — будто в рапиде, оборачивается Саня.

— Миллион долларов, говорю, если б нашел, чего бы сделал?

— Я? — Саня вращает глазами. — Чё-чё… съебал бы отсюда.

— А куда?

— Да все равно. Лишь бы съебать…

— Согласен, — достаю сигарету.

— А с чего такой вопрос?

— Фиг знает, — пожимаю плечами, — теория бессознательного. Кислота, наверное, начала принимать.

— Может быть. Ты это, осторожней, ок?

— Ок, — говорю я уже его спине.

Опять ощущаю легкую дрожь и еще плотнее обхватываю кейс. Кажется, будто от долларов исходит магическое тепло, греющее руки, передающееся через пластиковую крышку и кончики пальцев всему телу. В кармане вибрирует мобильный.

— Давыдов, я не поняла, ты щас на Шмитовском или где? — раздался неприятный голос начальницы колл-центра. — Звонили из офиса «Трейдинвеста», волновались. Почему посылка еще не доставлена? Вылететь с работы хочешь?

— Я? С работы? Да пошла ты! — миролюбиво говорю я и отключаюсь.

Присутствие за спиной кого-то еще я ощутил сразу после того, как свернул в переулок. Сначала это было частое, похожее на каблуки, постукивание по асфальту, пропадающее, как только обернусь. Пройдя пару домов, понял, что свернул не туда. Названия магазинов, козырьки подъездов и витрины закрытого кафе ничего не напоминают. Но поскольку в этой части города все переулки параллельны друг другу, особенно не расстраиваюсь и решаю идти вперед, наудачу.

Из подворотни, ведущей на соседнюю улицу, раздается шуршание. Будто кто-то тащит по земле рулон линолеума или рубероида, или что там обычно рабочие таскают? Останавливаюсь — звук пропадает. Ускоряю шаг — шуршание следует из подворотни в подворотню. И хочется отнести происходящее к слуховым галлюцинациям, возникшим вследствие приема кислоты, но марка, по всем допустимым нормативам, свое действие исчерпала еще десять минут назад, напоследок причудливо оплавив неоновую букву «М», замяв купол храма Христа Спасителя и слегка выгнув павильон метро «Кропоткинская», витрины ресторана «Ваниль» и несколько крыш окрестных домов.

Я останавливаюсь, прислоняюсь спиной к стене и пытаюсь закурить. Улица сделалась совершенно безмолвной, даже звуки проезжающих машин исчезли. Затягиваюсь, гляжу по сторонам. Я примерно посредине переулка. Примыкающие к нему с двух сторон улицы отсюда уже не видны. Вокруг никого, большая часть окон темная, а в немногих других светятся голубые огоньки. Обыватели в тапочках на босу ногу предаются культурному досугу. Вот так закричишь: «Помогите!» — хер кто отзовется. Куда идти-то? Вперед? Или уже назад ломиться?

Выкидываю окурок в подворотню и смачно сплевываю под ноги. Немедленно раздается шуршание. Потом кто-то стучит несколько раз палкой по металлу. Гопники! Обеими руками прижимаю к груди кейс и бросаюсь вперед. За мной по пятам гонится шуршание и цоканье, а потом раздается утробный полурев-полукашель. «Собаку, что ли, с собой взяли, суки?» — Запрещаю себе оборачиваться и прибавляю ходу. Рев усиливается. Видимо, гопники натравили пса по следу, а сами принялись окружать.

Несусь сломя голову. Недобро осветив руины снесенного дома, слева полыхнула вспышка надвигающейся грозы. По спине потекли ручьи пота. Сзади задышала псина. Повинуясь инстинкту загнанной жертвы, делаю бросок сперва вправо, потом влево, между домов. Впереди спасительный забор. Перекидываю через него кейс, отчаянным броском кидаю свое тело вверх, цепляюсь руками и перелезаю на другую сторону.

Шлепаюсь на гору песчаника, рядом с кейсом. С другой стороны в забор что-то ударилось. «Что, падла, не умеешь прыгать?» У меня еще хватает сил надсмехаться над псом. Но гопники умеют прыгать, это я точно знаю. Хватаю кейс и перебежками тороплюсь к строящемуся дому, петляя между катушек с проводами, кранами и бытовыми кабинками. У подъезда многоэтажки замечаю здоровенную трубу и ныряю туда.

Несколько минут лежу, распластавшись внутри бетонной сферы. Гопники не появляются. Вдали завыла собака, видимо, отчаявшись поймать добычу. Улыбаюсь и выглядываю из своего укрытия. Никого.

Вылезаю наружу, сажусь на кейс, закуриваю. В небе изредка сверкает молния, начинают падать капли дождя, пару раз налетает ветер, принеся с собой газету, которая попорхала, попорхала и уселась на резиновый шланг весьма крупного сечения, вьющийся между бытовок.

Гопники были первым и последним доводом в пользу быстрого отъезда из города. Я тупо пялюсь на шланг и размышляю о том, как все-таки лучше свалить из Москвы? Самолетом, поездом или машиной?

Аэропорты точно возьмут под контроль, машину долго мутить, выходит поезд. Либо в Минск, либо сразу в Финляндию. А оттуда…

…шланг приходит в движение. «Флэшбэчить начало, ща пройдет», — прикрываю глаза, потом снова открываю. Шланг исчезает, надо завязывать с кислотой. С этой минуты завяжу. Теперь, в преддверии новой заграничной жизни, с кучей денег, подобные обещания даются особенно легко. Встаю, выдыхаю и, прихватив кейс, двигаю вперед. Позади кто-то чавкает. Оглядываюсь и инстинктивно шлепаюсь на задницу…

Передо мной, сияя радужной пленкой перепончатых крыльев, матово блестит рыбьей чешуей оно.

— Ебаный насос! — моментально ощущаю прилипшую к спине рубашку.

Таких я видел только в фильмах ужасов. У гадины жирный, будто каучуковый хвост (который поначалу я принял за шланг), когтистые лапы, длинная шея с шипастым ожерельем, безухая, похожая на кабинку крана башка и разверстая крысиная пасть. Делаю два шага назад — тварь чавкает и медленно перемещается, издав знакомый рубероидный шорох.

Я не ору, за меня верещит кто-то другой. Ноги несут вперед, к подъезду недостроенного дома, а мочевой пузырь вдруг слабеет и дает течь. Перед тем как юркнуть в подъезд, оглядываюсь и вижу, как тварь перепрыгивает, подобно подстреленному голубю, через катушки с проводами. Ростом больше собаки, но несколько меньше, чем должен быть дракон, так мне кажется.

Вход в подъезд огорожен ржавым металлическим забором в узкую решетку. Тварь между прутьями пролезть не смогла бы, а напуганный смертным страхом человек — еще как. Просочусь. Успеваю подумать о том, откуда в Москве драконы, о том, что их могли разбудить вечными копаниями в центре строители, о том, почему Лужков не заводит специальные команды по выявлению в недрах города этих мразей, о летнем отдыхе с женой и о том, что дракон, наверное, еще щенок… малек… маленький, короче. Сделав еще один шаг, в пяти сантиметрах от решетки спотыкаюсь и падаю, больно ударившись о прутья головой.