Мечтательница из Остенде - Эрик-Эмманюэль Шмитт Страница 9

И мы оба от души расхохотались.

— Я сам во всем виноват, — продолжал он. — Вот уже несколько недель я живу здесь, неподалеку, с моей семьей, и нынче утром мне захотелось поплавать. Я поставил машину за дюнами, хорошенько заприметил то место, затем, увидев, что на пляже нет ни одной живой души, сложил одежду на песок, прижал ее камнем и долго плавал. Но, вернувшись на берег, не нашел ни камня, ни одежды, ни машины.

— Улетучились? Или украдены?

— Знаете, я вовсе не уверен, что вышел в том же месте, где входил в воду, — я не очень-то наблюдателен. Да и как можно отличить одну песчаную дюну от другой?!

— Или одну скалу от другой.

— Вот именно! Потому-то я и не стал просить вас поискать мой автомобиль за дюнами, ведь я представления не имею, где он может быть.

— Вы очень легкомысленны!

— О, я так захотел поплавать в море обнаженным, что не смог побороть искушение. Морской простор звал меня.

— Я вас понимаю.

И верно, я хорошо понимала его. Мне казалось, что он так же одинок, как я, и потому природа оказывает на него такое же пьянящее воздействие. Но тут у меня зародилось одно подозрение.

— А вы были намерены вернуться на сушу?

— Вначале — да. А потом, когда плыл по течению, — нет. Мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно.

Он пристально взглянул на меня и медленно произнес:

— Но я не самоубийца, если вы это имели в виду.

— Именно это.

— Я люблю заигрывать с опасностью, в таких случаях я прямо-таки дрожу от азарта, и когда-нибудь, наверное, совершу что-то ужасно безрассудное, но не испытываю никакого желания умереть.

— Скорее, желание жить?

— Именно так.

— И бежать от чего-то…

Эти слова явно застигли его врасплох, и он плотнее закутался в плед, словно хотел отгородиться от моей, смутившей его, проницательности.

— Кто вы? — спросил он.

— А вы как думаете?

— Моя спасительница, — прошептал он с улыбкой.

— И все? А ну-ка, давайте проверим, наделены ли и вы даром фантазии.

— О, боюсь, что я освоил лишь алфавит, а с фантазией у меня плохо.

— Впрочем, разве это важно, кто мы на самом деле? Вот вы для меня — прекрасная живая статуя, которую я нашла на пляже, отогрела и сейчас одену во что-нибудь, дабы поскорее вернуть вашей жене.

Он нахмурился:

— Почему вы говорите о моей жене? Я не женат.

— Простите, недавно вы упомянули о своей…

— …семье. Я живу здесь с родными — родителями, дядями, кузенами.

До чего же я глупа! Я сболтнула, что он прекрасен, лишь потому, что считала его женатым, и теперь сгорала от стыда, как будто сама явилась перед ним неприлично обнаженной. Он внимательно разглядывал меня, склонив голову набок:

— А вы… разве ваш муж не здесь?

— Нет. Сейчас — нет.

Он явно ожидал более подробного ответа. Я же поспешила отойти к камину и начала ворошить горевшие поленья, пытаясь собраться с мыслями… Я понимала, что этот человек безумно нравится мне, и чувствовала, как меня охватывает смятение. Теперь я уже не хотела, чтобы он ушел, но в то же время никак не могла решиться сказать ему, что живу одна в доме. Вдруг он этим воспользуется… А собственно, чем этим? Соблазнит меня? Что ж, я не против. Обворует? Если вспомнить о его „костюме Адама“, то он скорее жертва воровства, нежели вор. Нападет на меня? Нет, не похоже, он не производил впечатления агрессивной личности.

Обернувшись к нему, я пошла напролом:

— Скажите, вы опасны?

— Смотря для кого… Для рыбы, для зайцев и фазанов — несомненно, поскольку занимаюсь и рыбной ловлей, и охотой. Но для всех остальных…

— Ненавижу охотников.

— Значит, вы ненавидите меня.

Он с улыбкой бросал мне вызов. Я снова уселась перед ним.

— Я заставлю вас изменить свое мнение…

— Мы знаем друг друга всего несколько минут, а вы уже намерены изменить меня?

— Мы совсем друг друга не знаем. — Запахнув поплотнее плед, он негромко продолжал: — Хочу ответить на ваш вопрос: нет, вам не стоит меня бояться. Я бесконечно благодарен вам за то, что вы вытащили меня из этой глупой переделки и храбро впустили к себе в дом. Но я не хотел бы злоупотреблять вашим гостеприимством… Возможно ли позвонить отсюда, чтобы за мной приехали?

— Конечно. Но не хотите ли сперва принять горячую ванну? Это вас согреет…

— Я не смел просить вас об этом.

Мы встали.

— И еще… если бы у вас нашлась какая-нибудь одежда…

— Одежда?

— Ну да, рубашка, брюки… Можете не сомневаться, я, разумеется, верну их вам постиранными и выглаженными.

— Видите ли… у меня здесь нет мужской одежды.

— А ваш супруг?

— Видите ли… у меня нет и супруга.

Воцарилось молчание. Он улыбнулся. Я тоже. Потом упала в кресло, бессильно, как тряпичная кукла.

— Очень сожалею, что у меня нет мужа, чтобы выручить вас, до сих пор мне никогда не приходило в голову, что от мужа может быть какая-то польза.

Он со смехом опять присел на диван:

— А ведь мужья бывают очень даже полезны.

— О, я заранее знаю, что мне не понравится то, что вы собираетесь сказать! Но все равно, говорите… Так какую же пользу мог бы принести мне муж? Не стесняйтесь, начинайте…

— Например, составлять вам компанию.

— Для этого у меня есть книги.

— Сопровождать вас на пляж.

— Я хожу туда с моим спаниелем Бобби.

— Открывать вам дверь и пропускать вперед, когда вы куда-нибудь входите.

— Я прекрасно справляюсь с дверями сама, и мне не нужен муж, который пропускает вперед других. Нет, этого мало; чем же еще он мог бы мне услужить?

— Ну, например, заключил бы вас в объятия и стал целовать в шею, в губы.

— Вот это уже лучше. А потом?

— А потом он отвел бы вас в спальню и сделал счастливой.

— Даже так?

— Он бы любил вас.

— И это ему удалось бы?

— Мне кажется, вас совсем нетрудно полюбить.

— Почему?

— Потому что вы очень милая.

И тут мы невольно, бессознательно придвинулись друг к другу.

— А разве так уж необходимо выйти замуж, чтобы испытать все это? Разве эту роль не может выполнить возлюбленный?

— Да… — почти неслышно прошептал он.