Южная Африка. Прогулки на краю света - Генри Воллам Мортон Страница 9

Должен заметить, что жители Капа — фанатичные поклонники чая. Уверен: если в один из дней по какой-либо причине отменят утренний чай, то жизнь в Кейптауне попросту замрет. А можно ли придумать лучшее место для 11-часового чаепития, нежели старый сад? Это несказанное удовольствие — сидеть с чашечкой ароматного напитка в тени столетних деревьев и слушать журчание ручья и воркование голубей, рассеянно скользя взглядом по вздымающейся вдали громаде Столовой горы. А еще здесь назначают свидания все юные влюбленные Кейптауна и выгуливают вот уж которое поколение местных ребятишек. Дети резвятся в тенистых аллеях, а цветные няньки в это время сидят на скамеечках, вяжут бесконечные свитеры и обмениваются последними новостями. Ну чем не Кенсингтонские сады на юге Африки?

8

В нижнем конце Эддерли-стрит высится памятник ван Рибеку. Основатель южноафриканского государства стоит на пьедестале и задумчиво смотрит на Столовую гору. Чтобы узнать, как на самом деле выглядел этот человек, достаточно посмотреть на его портрет в амстердамском Рийкс-музее. Глядя на суровое, самоуверенное лицо ван Рибека, мы понимаем: он как нельзя лучше подходил для освоения враждебного, дикого края, каковым в то время представлялась Южная Африка. Он был решительным, упорным и предприимчивым человеком, а его преданность интересам Ост-Индской компании не вызывала никаких сомнений. Ван Рибек являлся достойным представителем безжалостного меркантилизма, утвердившегося в то время в Европе.

О его десятилетнем самоотверженном труде на Капе хорошо известно по многочисленным письменным источникам, а вот с ранними годами жизни ван Рибека, полагаю, знакомы немногие читатели. Ван Рибек родился в маленьком голландском городке Кулемборг, что в пятнадцати минутах езды от современного Утрехта по арнемской линии. Вокруг простирается плоская равнина, на которой пасутся стада черно-белых коров — пасторальный пейзаж, типичный для Гельдерланда. Шеренги стройных тополей служат оградой для персиковых и яблочных садов, кое-где виднеются негустые перелески. Как это часто бывает в Голландии, роль гор на себя берут облака: золотыми грядами громоздятся они над плоской землей, и небо — отражаясь в многочисленных каналах, пересекающих поля во всех направлениях — добавляет золотисто-голубые краски в неизменно зеленую палитру голландского ландшафта. Такова была мирная и сонная земля, на которой вырос ван Рибек. Она разительным образом отличалась от диких гористых берегов Южной Африки, куда судьба забросила нашего героя.

Кулемборг с тех пор состарился, но умудрился сохранить свой средневековый облик. Он не оброс громоздкими окраинами, не превратился в промышленный центр. Если бы ван Рибек заглянул в современный Кулемборг, он, несомненно, узнал бы родной город: ведь многие старинные здания сохранились до наших дней практически неизменными. Нынешние земляки ван Рибека — девять тысяч горожан — зарабатывают на жизнь производством мебели, сигар и нехитрой упаковки для этих сигар.

Вы попадаете в город через массивные ворота (во времена ван Рибека их было несколько, но уцелели только одни). Миновав изогнутую арку, вы оказываетесь на широкой главной улице, вдоль которой выстроились крохотные магазинчики и кафе под высокими черепичными крышами цвета герани. За поворотом открывается вид на рыночную площадь, посреди которой возвышается изящное здание из красного кирпича. В ту пору, когда маленький босоногий ван Рибек бегал по улицам родного города, этому зданию уже было не менее ста лет. Пусть вас не вводит в заблуждение ступенчатый фронтон, купол и церковного вида башня. Это всего-навсего ратуша, и мне рассказывали, будто ее построили в 1534 году по заказу рыцаря, выдававшего дочь замуж за одного из правителей Кулемборга.

В нескольких сотнях ярдов от города протекает река под названием Лек, приток Нижнего Рейна. Небольшая, в общем-то, речушка, но ее вод хватало, чтобы заполнить оборонительный ров вокруг Кулемборга, а также крепостной ров, который окружал маленький замок с остроконечными башенками. Сегодня от этого замка не осталось ни следа, а некогда он служил жилищем графов Кулемборг. До самого конца восемнадцатого века они правили городом на манер средневековых баронов. На территории их вотчины нидерландское право не действовало, и, как следствие, сюда стекалось множество людей, по тем или иным причинам вступивших в конфликт с законом. Все они находили прибежище в Кулемборге. Подобное положение вещей сохранялось до 1795 года, когда французские захватчики положили конец автономии Кулемборга и насильственно поставили его в ряд со всеми прочими городами революционной Голландии.

Тем не менее горожане и поныне с любовью вспоминают графов Кулемборг, которые, между прочим, имели странную привычку оставлять после себя посмертные портреты. Загляните в местный сиротский приют, и здесь в темном зале с массивными дубовыми балками вы увидите удивительную галерею полотен: каждое из них изображает одного из правителей Кулемборга на смертном одре. Череда бледных лиц с заостренными бородками, темные бархатные костюмы с высокими кружевными воротниками. Все эти джентльмены бесследно сгинули в круговороте истории, однако имя их сохранилось в титуле графини Кулемборг, который в числе прочих носит королева Голландии.

Здесь же, в Кулемборге, родился и Антони ван Димен, чьим именем была названа Вандименова земля, позже переименованная в Тасманию. Вполне возможно, что и ван Рибека назвали Антони в честь его знаменитого соотечественника, который дослужился до поста генерал-губернатора голландских владений в Ост-Индии. Справедливости ради надо заметить, что сам ван Рибек не слишком любил это имя и предпочитал зваться Яном. Как бы то ни было, Кулемборг по праву гордится своими славными сыновьями. Мне показывали медный подсвечник, который ван Рибек, будущий основатель Капской колонии, подарил церкви Святой Варвары перед своим отплытием в Южную Африку. Побывал я также на Каттен-стрит и полюбовался на группу из трех ничем не примечательных зданий (сейчас в них живут семьи ремесленников). Мне объяснили, что раньше здесь стоял дом, в котором в 1618 году родился Ян ван Рибек. Надо думать, не маленький это был дом, раз занимал столько места. К сожалению, от него ничего не осталось, кроме резной головы льва, специально сохраненной на фасаде одного из зданий.

В семнадцатом столетии Кулемборг по-прежнему оставался самостоятельным средневековым городом — с крепостной стеной и защитным рвом. Сидя в своей фамильной цитадели, графы Кулемборг правили округой, регулировали движение по реке Лек, а в свободное время охотились в ближайших лесах. Должно быть, юный ван Рибек неоднократно наблюдал, как блестящая кавалькада рыцарей — с благородными борзыми и ловчими соколами на запястьях — выезжала из замка и под звуки охотничьих рожков устремлялась в окрестные поля. Эти люди привносили в скучную жизнь буржуазной Голландии семнадцатого века некий оттенок благородного безумия и блестящего расточительства. Они казались посланцами из другой эпохи — яркого и романтичного Средневековья.

Сам ван Рибек происходил из вполне респектабельного семейства. Его мать звали Элизабет ван Газбек, она умерла в 1629 году и была похоронена на церковном кладбище городка Шидам. Известно, что отец ее занимал пост бургомистра Кулемборга. А поскольку ван Димены также входили в городской совет, то можно с уверенностью утверждать (хоть этот факт нигде и не задокументирован), что ван Рибеки, ван Газбеки и ван Димены были хорошо знакомы между собой.