Супергрустная история настоящей любви - Гари Штейнгарт Страница 9

Я тебя Любить,

Мама

Юни-сон за границей — Чхун. Вон. Пак:

Что значит — папе нехорошо? Если происходит что-то плохое, вам с Сэлли надо уехать к Юнхюну. Мам! Блин, забудь на минутку про Исуса. ЭТО ВАЖНО. Ты меня пугаешь. Он что-то сделал с тобой или с Сэлли? Я вчера звонила восемь раз и все время попадала на голосовую почту. Вербализуй мне на «ГлобалТинах», когда прочтешь это письмо!

Чхун. Вон. Пак — Юни-сон за границей:

Ынхи,

Не беспокоить себя. Папа немножко много пить и злиться потому что я сделать сундубу с прокислым тофу. Я сказать Сэлли пойти погулять но она спать в костевой комнате а я в подвале. Все хорошо! Ты получить перевод в «ОбъединенныеОтходы»? Посмотреть и проверить. Это многие деньги так что не разочаровай меня. Хорошего рима, ты хорошая студент в Элдербёрде, ты заслужить. Но теперь твоя жизнь начинать. Не делать больше ошибок! Не ходить к мигук [18]мальчику! У него плохие цели, даже у христиан. Я каждый день молиться Исусу, чтобы ты найти доброе счастье, какого у меня не быть, потому что наверное я делать грех против БОГА. Мне такой стыд. Писать Сэлли чаще. Она скучать. У тебя большая ответственность, потому что ты большая сестра. Мне очень жалко, что ты не получить оценки какие хотела. Тебе грустно, маме грустно. Тебе больно, маме еще больше больно.

Юни-сон за границей: Сэлли! Что такое с мамой и папой?

СэллиБарнарда: Ничего. Он расстроился из-за сунду-бу. Тебе-то что?

Юни-сон за границей: А на МЕНЯ ты почему злишься?

СэллиБарнарда: Я не злюсь. Отвали. В Риме есть летние бюстгальтеры «Сааами»?

Юни-сон за границей: Да, но они 80 евро.

СэллиБарнарда: Это сколько?

Юни-сон за границей: Слишком дорого. В «Сааами» на Элизабет-стрит гораздо дешевле, или просто на «Моднючке» закажи. Нафига тебе бюстгальтер, в котором соски видны? Тебе же вроде плевать на моду?

СэллиБарнарда: Их все носят. Даже в Форт-Ли.

Юни-сон за границей: А в Форт-Ли кто?

СэллиБарнарда: Сестра Грейс Ли.

Юни-сон за границей: Бона? Она же дура.

Юни-сон за границей: Сэлли, папа тебя бил?

СэллиБарнарда: Он говорит, что скучает по Калифорнии. Приемная всю неделю пустая. У корейцев в Нью-Джерси уже есть подиатры. Мама вообще не врубается.

Юни-сон за границей: Ладно, не отвечай. Спасибо, что оценки спрятала.

СэллиБарнарда: Мама все равно нашла. Как у тебя?

Юни-сон за границей: Познакомилась с симпотным белым парнем. Работает на «ЗемляОзерДжМФорд».

СэллиБарнарда: С корейским парнем встречаться легче. Семья и все такое.

Юни-сон за границей: Спасибо, мамуля.

СэллиБарнарда: Да я молчу.

Юни-сон за границей: Ага, может, я буду встречаться с корейцем, найду такого, как вот папа. Это называется «паттерн».

СэллиБарнарда: Неважно. Ты тратишь его деньги. У меня митинг в час.

Юни-сон за границей: Какой митинг?

СэллиБарнарда: Коламбия-Цинхуа против ДВА. На той неделе едем в Коламбию.

Юни-сон за границей: Что такое ДВА?

СэллиБарнарда: Департамент возрождения Америки. Двухпартийны. Ты что, новости вообще не смотришь?

Юни-сон за границей: Ты ПРАВДА злишься.

Юни-сон за границей: Сэлли, необязательно ведь с родителями жить. Можешь переехать в общагу Барнарда. Устроиться на платную стажировку или в магазине работать. Не надо бы тебе в Политику. Давай попробуем жизни радоваться, и все.

Юни-сон за границей: Сэлли? Ау? Хочешь, я вернусь? Если хочешь, завтра же прилечу. Буду о маме заботиться.

Юни-сон за границей: Сэлли, пожалуйста, не злись. Прости, что меня нет, когда я вам с мамой нужна. Я бестолочь.

Юни-сон за границей: Сэлли? Ау? Ты, наверное, ушла. У вас уже час дня.

Юни-сон за границей: Сэлли? Я тебя люблю.

4 июня

Леонардо ДАбрамоВинчи — Юни-сон за границей:

Эй, привет. Это Ленни Абрамов. Может быть, ты меня помнишь — мы в Риме встречались. Спасибо, что почистила мне зубы! Хи-хи. В общем, короче, я только что вернулся в СШ этой самой А. Учу аббревиатуры. Ты в Риме сказала КППИСУКП. Это значит «Катаюсь По Полу и Смотрю Увлекательную Крысиную Порнографию»? Видишь, не такой уж я и старый! В общем, я тут о тебе думаю. Не собираешься в Нью-Йорк? Если что, есть где остановиться. У меня приличная квартирка, 740 квадратных футов, балкон, вид на центр. До Тонино мне, конечно, далеко, но я готовлю вполне забойные жареные баклажаны. Могу даже спать на диване, если хочешь. Позвони или напиши, в любой момент. Я очень, очень, ОЧЕНЬ рад с тобой познакомиться. Пишу вот и запечатлеваю в памяти созвездия твоих веснушек (надеюсь, тебе это ничего).

С любовью,

Леонард

4 июня Нью-Йорк

Дорогой дневничок!

Я увидел толстяка во Фьюмичино, в зале ожидания первого класса. Там особый терминал для тех, кто летит в Штаты и в Госбезопасный Израиль, самый обшарпанный в римском аэропорту, где человек если не пассажир, то тычет в тебя дулом автомата или сканером каким-нибудь. У выхода на посадку нет даже кресел для пассажиров экономкласса, потому что когда стоишь, проще сканировать, внедриться во все складки плоти и просветить тебя все равно что шестисотваттной лампочкой. В общем, в зале первого класса жизнь существенно легче, и туда-то я и отправился — хотел глянуть, может, в последний момент найду Преимущественного Индивида, Жизнелюба какого-нибудь, который заинтересуется нашим Продуктом. Прямо видел, как захожу в кабинет босса Джоши и говорю: «Ты глянь! Даже в дороге твой Ленни ищет клиентов. Я как будто врач. Всегда начеку!»

Обитатели первого класса уже не те, что раньше. Большинство азиатских ПИИ нынче летают частными самолетами, но мой эппэрэт вычислил сканируемые лица — стародавнюю порнозвезду и ловкача из Мумбая, замутившего свою первую всемирную Розничную сеть. У всех имелись деньги, хоть и не двадцать миллионов северных евро приемлемого для инвестиций дохода, которых я искал, но еще был один дядька, с которого не считалось вообще ничего. Ну то есть его как будто и нет. У него не было эппэрэта — или, может, в «социальный» режим не переведен, или он заплатил какому-нибудь русскому парнишке, чтоб тот заблокировал все исходящие потоки. И выглядел он как пустое место. Сейчас люди так не выглядят. Не просто неважно — чудовищно. Толстяк, глаза в щеках утопли, подбородок ввалился, сальные волосы обвисли, из-под футболки практически вылезает жирная грудь, а там, где, надо думать, у него гениталии, штаны надуты отвратительным пузырем. На такого никто и не взглянет, кроме меня (да и я всего минутку посмотрел), потому что он на отшибе общества, потому что у него нет рейтинга, потому что он НКС, Непригоден к Сохранению, и ему нечего делать среди настоящих ПИИ в зале ожидания первого класса. Сейчас мне хочется наделить его неким героизмом: сунуть ему в руки толстенную книгу, нацепить ему на нос бифокальные очки еще толще. Хочется, чтоб он походил на Бенджамина Франклина. Но я ведь обещал тебе правду, дорогой дневничок. А правда в том, что увидев его, я насмерть перепугался.