Молчание - Сюсаку Эндо Страница 9

До самого наступления темноты мы с Гаррпе, прижавшись друг к другу, прятались между ящиков с грузом. Матросы, подняв нижний парус на мачте, старались держаться поодаль от видневшейся темной точки - то был, по-видимому, главный остров.

Глубокой ночью наша лодка вновь ускорила ход, бесшумно скользя по волнам. По счастью, безлунное небо было черным-черно, и нам удалось приблизиться незаметно. Высокая зубчатая стена суши неотвратимо надвигалась. Мы поняли, что вошли в бухту, окруженную крутыми горами. На берегу, в глубине, виднелось скопление приземистых домишек.

Первым спрыгнул на мелководье Китидзиро, за ним окунулся в холодную воду я, вслед за мной - Гаррпе. В Японии ли мы? По правде сказать, никто из нас не имел об этом ни малейшего представления.

Укрывшись в ложбинке на берегу, мы с Гаррпе терпеливо ждали. Внезапно мы услышали шаги по песку - они приближались. Мимо прошла, не заметив нас, старуха с корзиной за плечами. Когда звук ее шагов замер вдали, нас снова объяла тишина.

- Он не вернется, он не вернется! - чуть не плача, проговорил Гаррпе. - Он сбежал, этот трус!

Но мне представлялась худшая участь. Он не сбежал. Он пошел, чтобы предать нас, как Иуда, и вскоре приведет сюда стражников.

- Итак, Иуда, взяв отряд воинов... приходит туда с фонарями и светильниками и оружием...- начал читать Гаррпе строки Писания, - Иисус же, зная все, что с ним будет... [11]

Да, в эти минуты нам надлежало думать о Господе, вверившем себя людям. Сердце готово было разорваться - так невыносимо долго тянулось для меня время. Признаться, мне было страшно. Пот струился по лбу, заливая глаза. Вдруг послышались шаги стражников. В темноте приближалось зловещее пламя факелов.

Кто-то поднял факел повыше, и черно-красное пламя озарило уродливое морщинистое лицо; рядом со стариком стояли два молодых парня, в растерянности глядевших на нас.

- Падре, падре!.. - крестясь, прошептал старик, и голос его звучал ласково и приветливо. Услышать здесь, в такую минуту родное португальское слово! Такое мне и во сне не снилось!.. Разумеется, кроме «падре», старик не знал ни единого слова по-португальски. Но на наших глазах он сотворил крестное знамение! Это были японские христиане. Я с трудом поднялся на ноги и встал на песке. Наконец-то я стоял на японской земле. Я отчетливо осознал это в ту минуту.

Китидзиро, подобострастно улыбаясь, выглядывал из-за спин пришедших - точь-в-точь мышь, готовая шмыгнуть в нору при малейшей опасности. Меня пронзил жгучий стыд. Господь вверял свою жизнь любому и каждому, потому что любил людей. А я усомнился даже в одном-единственном человеке - в этом Китидзиро...

- Скорее, скорее, идемте... - торопил нас старик. - Нельзя, чтобы язычники увидели нас...

Японцы знали слово «язычники»! Их научили миссионеры, побывавшие здесь до нас. Это они впервые вонзили мотыгу в иссохшую почву, удобрили ее и вырастили обильный урожай... Какое великое, трудное дело они свершили! Но коль скоро посеянные некогда семена дали прекрасные всходы, ухаживать за этим полем - поистине великая миссия, и мы с Гаррпе обязаны ее выполнить.

Этой ночью они спрятали нас у себя, в тесной низенькой хижине. Рядом был хлев, оттуда исходило зловоние, но даже здесь, сказали нам, оставаться опасно. Язычники назначили награду - триста серебряных монет за поимку священника, поэтому мы не должны доверять никому из посторонних...

Но как удалось Китидзиро так быстро отыскать христиан?

* * *

Наутро, еще затемно, мы с Гаррпе, переодетые в грубые крестьянские платья, поднялись в сопровождении вчерашних молодых парней на гору за поселком. Христиане пояснили, что хотят спрятать нас в более надежном месте - в хижине углежогов. Густой туман полностью скрыл лес и тропинку; вскоре начал моросить мелкий нудный дождь.

В горной хижине нам рассказали, куда мы попали: мы высадились на берегу рыбачьей деревушки Томоги, в шестнадцати лигах от Нагасаки. В деревушке не наберется и двух сотен домов, но зато в прошлом все ее обитатели приняли крещение.

- А как обстоят дела сейчас?

- Ох, падре... - Молодой парень по имени Мокити оглянулся на товарища. - Плохи сейчас дела... Если станет известно, что мы христиане, нам конец.

Нет слов передать их радость, когда мы подарили им свои нательные крестики. Оба парня прижали их колбу и долго кланялись нам земным поклоном. По их словам, они уже давно не имели даже такой малости.

- Здесь есть священник?

Стиснув руки, Мокити отрицательно покачал головой.

- А монахи?

...Вот уже шесть лет, как сюда не заходил ни один монах, не говоря уж о священниках. Прежде священник-японец Мигель Мацуда и брат ордена иезуитов Матео де Корос поддерживали тайные сношения с местными христианами, но в октябре 1633 года оба они скончались от невыносимых тягот и изнурения.

- Как же вы жили эти шесть лет? Кто свершал христианские таинства?

Ничто не могло бы так взволновать наши сердца, как рассказ, который мы услыхали. Непременно доведите до сведения отцов ордена то, о чем я Вам сообщу. Нет, не только до них - обязательно перешлите это послание в Рим... Я слушал и вспоминал Евангелие от Марка: иные семена, пав на благодатную почву, дают колосья и рождают сам-тридцать, другие - сам-шестьдесят, а третьи - сам-сто [12]... Здесь нет ни священников, ни монахов, но в условиях жесточайших гонений люди все же сумели создать тайную христианскую общину.

Вот устройство общины деревни Томоги: из числа верующих избирают старейшину, который как бы исполняет роль приходского священника... Опишу все так, как рассказал мне Мокити.

Старик, встретивший нас вчера на берегу, и есть «старейшина»; это человек безупречного образа жизни. Когда в деревне рождается ребенок, он свершает обряд крещения. Под его началом находятся так называемые «отцы», они читают верующим молитвы и объясняют догматы веры. Остальные жители именуются «учениками». Все ревностно поддерживают огонек веры, не давая ему угаснуть.

- Но такие общины есть, пожалуй, не только в Томоги? - спросил я, воодушевленный этим рассказом. Мокити покачал головой. Впоследствии я усвоил, что в этой стране исключительно важное значение придается кровному родству. Все жители каждого поселка связаны между собой родственными узами и относятся к жителям других селений настороженно, даже враждебно, как к чужакам.

- Да, падре, мы доверяем только своим. Если в другом поселке узнают про нашу общину, тотчас же донесут властям. Чиновники обходят с проверкой все деревни...

И все же я попросил жителей Томоги разузнать, нет ли верующих и в других поселках? Нужно как можно скорее оповестить всех, что на эту забытую всеми землю снова пришли священники, несущие животворящий крест.

А теперь опишу наш образ жизни. Мессу мы служим глубокой ночью, совсем как в эпоху римских катакомб, а на рассвете ожидаем верующих, тайно приходящих к нам в горы. Каждый день нам приносят весьма скудную пищу; мы исповедуем, наставляем, учим, толкуем догматы веры. Днем мы крепко-накрепко запираем дверь нашей хижины, стараемся сидеть тихо как мыши, чтобы случайный прохожий не услышал ни малейшего звука. Разводить огонь в очаге, разумеется, немыслимо - дым будет заметен издалека. На случай крайней опасности Мокити с товарищами устроили в хижине глубокий подпол.