Старик, который читал любовные романы - Луис Сепульведа Страница 9

Поселенцы чувствовали себя потерянными в этой бесплодной борьбе с дождями, так и норовившими разрушить их жилища и оставить людей без крова, и с москитами, которые полчищами накидывались на них, облепляя с ног до головы, напиваясь кровью, оставляя под кожей свои личинки, которые в скором времени начинали пробираться наружу, к свету, превращая человеческое тело в сплошную гноящуюся рану. Многие поселенцы стали жертвами голодающих в сезон дождей хищников, спускавшихся с холмов поближе к реке и оглашавших окрестности поселка ужасающим рычанием. Спасение пришло совершенно неожиданно и в столь же неожиданной форме. В один прекрасный день в лес рядом с Эль-Идилио явились полуодетые люди с раскрашенными лицами и разноцветными украшениями в волосах и на руках.

Это были индейцы шуар. Насмотревшись на страдания переселенцев, они сжалились над ними и пришли протянуть незнакомцам руку помощи.

Колонисты научились у индейцев искусству охоты и рыбной ловли, научились строить жилища, способные противостоять натиску стихии в сезон дождей, отличать съедобные плоды от ядовитых. А самое главное – они научились у шуар искусству сосуществования с сельвой.

Когда сезон дождей закончился, индейцы помогли поселенцам расчистить несколько участков на склонах холмов, не забыв предупредить о том, что все это бесполезно. Выслушав советы индейцев, поселенцы все же поступили по-своему. Первые семена легли в землю, отвоеванную у джунглей. Очень скоро стало понятно, что индейцы были абсолютно правы. Местная почва оказалась совершенно неплодородной. Дожди промывали ее до такой степени, что не привыкшие к подобным условиям растения погибали, не успев отцвести, – либо от недостатка питательных веществ, либо пожираемые полчищами насекомых.

С наступлением очередного сезона дождей первый же ливень смыл в реку те немногие всходы, что поселенцы сумели сохранить в непрестанной борьбе с надвигавшимися на поля со всех сторон джунглями.

Долорес Энкарнасьон дель Сантисимо Сакраменто Эступиньян Отавало не выдержала таких тягот и на второй год скончалась в бреду и горячке от малярии.

Антонио Хосе Боливар Проаньо понял, что в свой поселок в горах он никогда не вернется. Бедняки готовы великодушно простить человеку все – все, кроме неудачи в попытке вырваться из нищеты.

Он понял, что должен остаться. Остаться и жить, не имея ничего, кроме воспоминаний. Ему хотелось отомстить этой проклятой земле, этому зеленому аду, который разбил его мечты и украл у него любовь – единственную ценность в его небогатой жизни. Все его мечты сводились теперь к одному и тому же кошмарному видению: он страстно, всей душой желал увидеть, как гигантский лесной пожар превращает амазонскую сельву в выжженную пустыню.

Бессильный в своей ненависти, он вдруг неожиданно для себя осознал, что совершенно не знает сельву – не знает настолько, что даже не может ее по-настоящему ненавидеть. Он стал охотиться вместе с племенем шуар и постепенно освоил язык индейцев. Вместе с ними он охотился на тапиров, агути, капибар, ксаино – маленьких кабанов с вкуснейшим мясом, на обезьян, птиц и пресмыкающихся. Он научился пользоваться духовым ружьем и оценил по достоинству это оружие, незаменимое на охоте, а также приноровился к копью, с помощью которого очень удобно добывать рыбу.

Общаясь с индейцами, он отбросил предрассудки крестьянина-католика. Он ходил всегда почти голым и старался как можно меньше общаться с новыми поселенцами, которые в свою очередь не слишком жаловали его, считая сумасшедшим.

Антонио Хосе Боливар Проаньо никогда не задумывался над смыслом слова «свобода», но, живя в сельве, без каких бы то ни было ограничений пользовался ею в свое удовольствие. Первое время он еще пытался оживить в себе планы мести окружающему зеленому миру, но постепенно настолько освоился в нем и прочувствовал его прелести, что забыл о своих обидах, да и практически обо всей своей прошлой жизни. Соблазны дикого, свободного мира, лишенного всяких границ и деления на хозяев и слуг, богатых и бедных, победили в нем жителя цивилизованного общества.

Он ел, когда хотел есть, а не тогда, когда предоставлялась возможность. Ел то, что ему хотелось, а не то, на что хватило денег. Он мог выбирать любые, самые вкусные фрукты, мог отказаться от аппетитной рыбины только потому, что та из-за своей лени стала бы слишком легкой для него добычей. Порой, не без труда выследив в джунглях какое-нибудь животное, он опускал уже наведенное духовое ружье и уходил прочь лишь потому, что его аппетит вдруг закапризничал и потребовал вместо мяса какой-либо вегетарианской пищи.

Когда наступала ночь, он, если ему хотелось побыть одному, устраивался на ночлег где-нибудь на берегу реки, под перевернутой лодкой. Если же ему хотелось общаться, он шел к ближайшему стойбищу индейцев.

Шуар всегда с радостью принимали его. Если он приходил с пустыми руками, они делились с ним пищей. Если приносил с собой какую-то добычу, она тут же шла в общий котел. Поужинав, вся компания садилась вокруг вечного источника света – костра из трех толстых веток, – и начинался вечерний разговор. Индейцы с удовольствием затягивались сигарами Антонио Хосе Боливара и начинали расспрашивать его обо всем подряд.

– Скажи: вот какие мы? – спрашивали они его.

– Вы-то? Красивые, как стадо обезьян. Говорливые, как пьяные попугаи. А уж кричать начнете – так сущие черти!

Эти метафоры вызывали у индейцев просто бурю восторга. Они от души хохотали и громко пукали от удовольствия.

– А там, откуда ты, – как там?

– Там-то? Холодно. Ночами и по утрам бывает очень зябко. Нужно носить пончо – длинные и теплые, из шерсти. И, конечно, сомбреро.

– Вот-вот, потому-то вы такие и вонючие. Вы когда какаете, пачкаете свои пончо.

– Нет, хотя… иногда и такое бывает. Но вообще-то дело в другом. Просто, когда холодно, мы не купаемся так, как вы здесь – сколько угодно и когда угодно.

– А обезьяны там, у вас – они тоже в пончо ходят?

– В горах нет обезьян. Там и тапиров нет. Люди там почти не охотятся.

– А что же вы тогда едите?

– Да что придется – картошку, кукурузу. Иногда – обычно по праздникам – всем достается по куску свинины. Ну, или, например, курицы. А еще… да, на ярмарке можно купить кролика или агути. Но это если денег хватит.

– А что же вы тогда целыми днями делаете, если не охотитесь?

– Работаем. Начинаем работать с рассветом и не разгибаем спины до вечера, до самых сумерек.

– Какие же вы глупые. Дураки, да и только! – приговаривали индейцы.

Прошло пять лет такой жизни, и Антонио Хосе Боливар понял, что никогда не уедет из этих мест. Окончательно убедило его в правильности принятого решения тайное послание судьбы, начертанное на его запястье двумя ядовитыми клыками.

Общаясь с индейцами, он научился пробираться по сельве бесшумно, ступая всей ступней, прислушиваясь к каждому шороху, всегда с мачете наготове. Не выпускать оружие из рук ни на мгновение было одним из главных правил выживания в джунглях. И вот однажды, уверовав в собственный опыт, он совершил непростительную ошибку. Воткнув мачете в землю, чтобы поудобнее перехватить висевшую за плечом плетеную корзину с фруктами, он через пару секунд привычным движением обхватил рукоятку ножа. В тот же миг запястье пронзила боль, и Антонио Хосе Боливар увидел ядовитую змею, которую шуар называли словом «крест». Уползая, та оставляла на земле цепочку крестообразных отметин. За этот характерный след пресмыкающееся и получило у индейцев свое имя.