Я была Алисой - Мелани Бенджамин Страница 9

Зная, что папа такими словами попусту разбрасываться не станет, я, не долго думая, решила, что если, по его мнению, мистер Рескин гений, значит, так оно и есть.

Вот только скучный он был, этот мистер Рескин. Он не принадлежал Оксфорду — только наезжал сюда из Лондона каждые несколько недель читать лекции и давать уроки искусства. Когда он появлялся, мама непременно приглашала его в дом позаниматься с нами, девочками. И хотя рисовать я любила, когда рядом находился мистер Рескин, мне это занятие почему-то не доставляло удовольствия.

Не то чтобы мне казалось, будто он меня недолюбливает. Я точно знала, что нравилась ему. Однако как-то по-другому, чем мистеру Доджсону. Но в чем разница, я определить не могла. Мистер Рескин восхищался мной. Он часто подолгу смотрел на меня, склонив ко мне свой длинный орлиный нос, и как только ему представлялась такая возможность, гладил меня или прикасался к моему платью. И все же в отличие от мистера Доджсона его, кажется, никогда не интересовало то, что я говорила.

Вот он никогда бы не позволил мне скатиться с горы. И о чем я думаю, мистер Рескин меня никогда не расспрашивал, как видно, полагая, что я вообще ни о чем не думаю. Всякий раз, как я подавала голос во время занятий, он откладывал в сторону карандаш или мел и со вздохом бормотал: «Служить у Медичи было бы проще».

Он любил поговорить, но только не с нами, девочками. Его самым большим другом была мама — по крайней мере когда она находилась рядом, поскольку я подозревала, что, когда ее вместе с ним нет, он не так верен их дружбе: очень уж мистер Рескин любил посудачить о других, об обитателях Оксфорда — кто с кем в ссоре, кто писал любовные письма юной дочери хозяина лавки, который из сыновей священника, по слухам, просадил все свое содержание на вино и женщин…

Кто из преподавателей математики ухаживает за гувернанткой дочерей декана?

— Так говорят, дорогая моя, — посмеивался он, беседуя в один из дней с мамой за чаем в гостиной.

Я в это время спускалась в кухню посмотреть, не осталось ли у кухарки чего-нибудь со стола для моего котенка Дины. Мы с Эдит нарядили ее к чайной вечеринке, но Дине, судя по всему, это не очень-то нравилось. Наверное, оттого, решили мы, что котята не слишком любят печенье. Поэтому я отправилась на кухню раздобыть ей какую-нибудь другую еду, лучше всего рыбные остатки.

— Ну, это, конечно, нонсенс, — фыркнула мама. Послышался звон фарфора — должно быть, она от досады стукнула чашкой о блюдце.

Остановившись за дверью, я поднялась на цыпочки и, сделав несколько шагов назад, прижалась к стене — очень осторожно, так, чтобы мои юбки не выдали меня своим шорохом. Когда на тебе такая пропасть одежды, подслушивать чрезвычайно трудно. Но я не сдавалась.

— Почему же нонсенс? Со стороны это кажется абсолютно логичным. Ведь он и впрямь много времени проводит с ней, — высоким тонким голосом проговорил мистер Рескин. Его голос всегда казался мне странным, если учесть, какие необычно густые у него на голове и на щеках росли волосы, а брови так кустились, что напоминали гусениц.

— Он проводит время с детьми. Он ходит к ним. А то, что мисс Прикетт сопровождает их во время прогулок, совершенно естественно. Иначе я бы и не позволила.

— Бытует мнение, что он проводит время с мисс Прикетт, а с детьми общается постольку-поскольку.

— Нонсенс! Еще чаю?

— Да, пожалуйста.

Последовало молчание, и мои мысли на это время вернулись в детскую. Интересно, удалось ли Эдит удержать Дину в платье? Я надеялась, котенок не разорвал его своими когтями. Ведь я позаимствовала платье у одной из кукол Ины.

— Он довольно надоедлив, — возобновила разговор мама. — Этот человек. Доджсон.

— Бесспорно. Все так говорят.

— Постоянно их фотографирует… я о девочках. Водит их на прогулки, пикники, катает на лодке… будто у него других друзей нет. Кстати, у него есть друзья?

— Вот уж не знаю, — фыркнул мистер Рескин.

— Да что о нем вообще известно? Только то, что он сын священника. Никаких сведений о достойных родственниках. Я ему не отказываю, потому что девочки еще очень малы, и его общество им, видимо, нравится. И потом, мисс Прикетт, без сомнения, так легче: иначе гувернантка и девочки надоедят друг другу. Однако его фотографии, должна признать, очаровательны. Девочкам так нравится ему позировать. Только в этом случае Алиса может сидеть спокойно.

Услышав собственное имя, я почувствовала, как мои уши начинают гореть. Я чуть не засмеялась, но вовремя зажала рот рукой.

— Я едва знаком с этим человеком, — сказал мистер Рескин, как-то поскучнев. — Вряд ли, когда девочки подрастут, у вас будет полон дом преподавателей математики.

Мама рассмеялась.

— Конечно, нет! Мои дочери не выйдут замуж за преподавателей колледжа. У меня более высокие притязания!

— Ну, разумеется. Будь это иначе, вы бы меня разочаровали: ведь они у вас настоящие жемчужины. А потому на аукционе должны быть отданы только тем, кто предложит наивысшую цену.

Я была сбита с толку: ведь на аукционах раньше продавали только рабов, но это давно объявлено противозаконным. Так нам объяснила Прикс на уроке истории.

— Мне хотелось бы, мистер Рескин, чтобы вы выбирали выражения. Сказанное вами прозвучало грубо. — Мама произнесла это ледяным тоном, каким умела говорить только она. Со стороны ее слова прозвучали даже учтивее, чем обычно, но напомнили одну из маминых улыбок, когда бывало ясно, что улыбается она лишь для вида.

Снова послышалось звяканье фарфора, звон серебра. Тихо тикали часы на каминной полке. Я уж было собралась пройти на кухню, как мистер Рескин вновь подал голос:

— Стало быть, вам нет дела до сплетен о Доджсоне и вашей гувернантке?

— Это нонсенс, — повторила мама. Я недоумевала, отчего она не может подыскать какое-то другое слово, ведь обычно в ее распоряжении их имелось множество. — Особенно притом, что он давно к нам не заходил.

— Только потому, что слухи до него, без сомнения, дошли.

— В таком случае это тем более неправда. Иначе бы он поставил нас в известность о своих намерениях. Так что… повторяю вам: это нонсенс. — В голосе мамы послышались торжествующие нотки. Она так любила, когда победа в споре оставалась за ней.

— А я и не утверждал, что это правда. Я просто заметил, что об этом ходят слухи… Хотя, безусловно, реальность такова, какой мы ее воспринимаем.

— Наверное. Как это скучно. Так трудно найти хороших слуг, особенно гувернантку и нянек. Я думала, эта окажется другой. И ведь не красавица.

— Верно! — рассмеялся мистер Рескин.

И хотя я никогда и никому, даже архиепископу Кентерберийскому, в этом не призналась бы, сейчас мне стало обидно за Прикс. Ведь не ее вина в том, что у нее бородавки и неприятный цвет лица. Впрочем, в присутствии мистера Доджсона она могла бы вести себя и поумнее. И я подумала, что, возможно, скажу ей об этом. Ей явно здесь требовалась моя помощь. Ведь она и понятия не имела, что люди вроде мистера Рескина распускают о ней сплетни.