Ни стыда, ни совести - Вячеслав Кашицын Страница 9

Он говорил это вкрадчивым тоном, как будто пытался внушить мне возможные версии аварии. Подбрасывал мне идеи, за которые можно было зацепиться. Я нахмурился.

— Нет. Ничего такого не было.

— Да? А может все-таки?.. Вы попали в автокатастрофу, которую спровоцировали, правда, но в состоянии аффекта.

— Вы мне что, солгать предлагаете?

— Да.

Он спокойно смотрел на меня.

— Вы в своем уме?

Он сделал артистическую паузу: вынул из кармана пачку леденцов, положил один себе в рот.

— Игорь Рудольфович, нам нужна линия поведения. Стратегия, которой мы будем придерживаться.

— И вы считаете, ложь — лучший вариант?

Он взглянул на меня с некоторым раздражением, но тут же, очевидно, взяв себя в руки, улыбнулся.

— Я вам, Игорь Рудольфович, поражаюсь. Вашим способностям… Хорошо. Тут дело не в правде и лжи. Вы же сами писали на сайте. «Нейтральность объектов». У каждого своя правда. Здесь же простой подход: цель оправдывает средства. Не важно, что было на самом деле, важно, чему поверит суд. Вы умереть здесь хотите? Или выйти на волю, чтобы воспользоваться… благами свободы?

Я промолчал.

— Ответьте, пожалуйста.

— Разумеется, я хочу выйти.

— Глупо отрицать очевидное: именно вы спровоцировали аварию. И нам, Игорь Рудольфович, нужно сосредоточиться не на том, сделали вы это или нет, а на том, по какой причине вы это сделали. Вы эту причину назвать не можете или не хотите, поэтому я предлагаю вам версию. Вы были в состоянии аффекта. Не владели собой. Это «причинение смерти по неосторожности», ст. 109. До 5 лет.

— Пять лет?!

— А вы хотите, чтобы перед вами извинились и отпустили на все четыре стороны? Девять трупов!

Я промолчал.

— Срок этот не столь велик, как кажется, учитывая возможную амнистию. Отсидите пару лет и выйдете. Я, в свою очередь, позабочусь, чтобы медиа сохраняли к вам интерес, чтобы вас не ликвидировали в ИТУ…

Я начал кое о чем догадываться. О том, собственно, что лежало на поверхности.

— Скажите, Сергей…

— …Ильич. Можно просто Сергей.

— Скажите, Сергей, а ведь если бы Лиза… если бы моя жена была… обычной, ничего этого бы не было, так?

Я и сам не вполне представлял себе, что вкладывал в понятие «это». Но адвокат меня понял.

— Разумеется. Дочки олигархов не погибают случайно. Будь она обычной девушкой, все уперлось бы в деньги и связи — если бы вам удалось задействовать их, сразу бы и «несчастный случай» образовался. И отсутствие состава преступления. Нашли бы, скажем, птицу, ударившуюся в лобовое стекло. Или обвинили бы ремонтников, не важно, во всяком случае, вас бы освободили. И напротив, если бы вам не удалось откупиться, сфабриковали бы дело так, что вы один виноваты во всем, хотя и без корыстных мотивов.

— А в чем…

— Разница в том, что масштаб совершенно иной. И резонанс. И, главное, мотив. Вы меня, Игорь Рудольфович, удивляете. Это же очевидно. Вы разве не представляете, чем будете владеть, если с вас снимут подозрения? Виллы на Сардинии и Мартинике, недвижимость в Европе и в Москве, акции алмазных компаний, машины и яхты, да мало ли что еще! Ради этого, конечно, стоило рискнуть.

Теперь я кое-что понимал. Вернее, почти все.

— И они считают, что я специально организовал эту аварию, чтобы устранить мою жену? Ради денег? Вы это хотите сказать?

— Да, Игорь Рудольфович! Да, именно так.

Говоря это, он смотрел на меня острым, изучающим взглядом.

— Но ведь это… бред!

В моем голосе, однако, не чувствовалось уверенности.

— Бред, говорите? Игорь Рудольфович, я тоже вначале так полагал. Но тут нужно учитывать не только, кем была она, но и кто такой вы. Версия следствия такова: вы тщательно спланировали эту аварию и реализовали свой замысел хладнокровно и точно. В пользу этого свидетельствуют, повторюсь, особая система безопасности автомобиля, благодаря которой вы не пострадали вовсе, тот факт, что вы намеренно выехали на встречную полосу, а также то обстоятельство, что вы — акцентуированная личность.

— Какая?

— Акцентуированная. Психотип, склонный к риску. И маниакальным идеям. Ну и, соответственно, их реализации.

Я взялся за голову.

— Но все, впрочем, не так просто, — продолжал адвокат. — И у нас есть свои козыри. Это дело нельзя будет сфабриковать, о нем уже пишут газеты. А это значит, что им придется соблюдать форму.

— Что… вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что ваш тесть, г-н Пешнин, использует все свое влияние, чтобы отомстить вам за смерть любимой дочери. Чтобы вы, например, погибли здесь насильственной смертью. Но сделать это ему будет не так-то просто, потому что сейчас, благодаря СМИ, к вам приковано всеобщее внимание. И не только ликвидировать, но и осудить вас без огласки у них не получится. А сделать это на открытом процессе, с теми доказательствами, которые есть, не так легко, как кажется. Следовательно, они будут либо собирать доказательства более веские, либо выбивать у вас признание. Так что, Игорь Рудольфович, версия с состоянием аффекта — единственно верная, и на ней нам надо стоять.

— Разве… других нет? — Я чувствовал, что начинаю, вопреки своей воле, соглашаться с ним.

— Есть, но… Допустим, ваша невменяемость. Но это дело слишком хлипкое. Вам Пшенка говорил? Даже если экспертиза вынесет положительный вердикт, у вас будут проблемы с собственностью.

— А вас только она и заботит? — не удержался я.

— И она тоже. И вы. Повторяю, вам пытаются инкриминировать статью 105, «Преднамеренное убийство с отягчающими обстоятельствами», которая, как я уже сказал, предусматривает высшую меру. На практике это будет означать, что вас осудят, шумиха вокруг вашего имени стихнет, и вы погибнете каким-нибудь изощренным образом, в соответствии с представлениями вашего тестя. А в протоколе будет указано «При попытке к бегству» или «В связи с несчастным случаем на стройке». Поверьте, Игорь Рудольфович, я не пугаю вас: такова реальность.

На мгновение я задумался.

— Вы хотите, чтобы я заявил, что она… что я… — Я даже не мог представить себе, что предлагал мне адвокат. — Нет.

Он помолчал, раздумывая. Пожал плечами.

— Хорошо. Во всяком случае, не отвергайте эту идею с порога. Как бы то ни было, нам надо выиграть время. И не говорите Пшенке много. Ссылайтесь на свое состояние. «Не помню», «не знаю» — вот такими должны быть ваши ответы. За то время, пока они будут добывать показания, мы подготовимся к процессу. Игорь Рудольфович, а вы с сестрой давно виделись?

Вопрос был настолько неожиданным, что застал меня врасплох.