Руби - Вирджиния Клео Эндрюс Страница 9

После того как мы пообедали и вымыли посуду, бабушка уселась в кресло-качалку на галерее, а я устроилась рядом, на ступеньках. Благодаря свежему ветерку вечер был не слишком душный. По небу пробегали легкие облака, вся бухта была залита серебристым лунным светом. В таком освещении вода сверкала, как стекло, а стволы деревьев казались белыми, словно кости. В такие вечера звуки разносились в воздухе особенно быстро и отчетливо. До нас долетал веселый мотив, который наигрывал на аккордеоне мистер Бат, смех его жены и детей, сидевших на галерее.

Издалека, с той стороны, где раскинулся город, доносился рев автомобильных гудков, со стороны болот – кваканье лягушек. Я ни словом не обмолвилась о том, что жду Пола, но бабушка догадалась.

– Руби, ты сидишь как на иголках. Кого-то ждешь?

Я не успела ответить, как до нас долетел треск мопеда. В темноте вспыхнул свет фары, и Пол въехал во двор.

– Добрый вечер, миссис Лэндри! – крикнул он, соскочив с мопеда и направляясь к нам. – Привет, Руби!

– Добрый вечер, – откликнулась бабушка Кэтрин, настороженно поглядывая на него.

– Отличная погода сегодня. Можно немножко отдохнуть от жары и духоты.

Бабушка молча кивнула.

– Как прошел день? – обратился Пол ко мне.

– Замечательно! Я продала свои картины. Все пять.

– Все пять? Здо́рово! Это надо отметить. Думаю, вместо ледяной крошки нам нужно съесть мороженого и выпить лимонада. Если вы не возражаете, миссис Лэндри, – повернулся он к бабушке, – мы с Руби смотаемся в город.

Я видела, что подобный поворот событий не слишком радует бабушку. Откинувшись в кресле-качалке, она недовольно сдвинула брови.

– Мы скоро вернемся, – заметив это, поспешно добавил Пол.

– Мне не нравится, что ты повезешь ее на своей тарахтелке. – Бабушка пренебрежительно махнула рукой в сторону мопеда.

– Мы можем пойти пешком, – рассмеялся он. – Руби, ты не прочь прогуляться?

– Конечно нет. Можно, бабушка?

– Идите. Только не задерживайтесь допоздна, – напутствовала бабушка Кэтрин. – И не разговаривайте с незнакомцами.

– Не волнуйтесь, миссис Лэндри, – заявил Пол. – Я не дам ее в обиду.

Однако бабушку его заверения, похоже, не особенно успокоили. Мы двинулись в город, сопровождаемые ее тревожным взглядом. Пока бабушка могла нас видеть, Пол не решился даже взять меня за руку.

– Бабушка очень за тебя волнуется, – заметил Пол.

– Это потому, что у нее в жизни было много горя. Но сегодня хороший день. Мы продали кучу всякой всячины.

– И к тому же все твои картины! И правда, удачный день.

– Представь, мои работы будут выставлены в галерее в Новом Орлеане, – похвасталась я и рассказала о знакомстве с Домиником Леграном.

Пол слушал меня молча. Закончив рассказ, я с удивлением заметила, что он смотрит на меня с грустью.

– Придет время, ты станешь знаменитой художницей и уедешь отсюда, – вздохнул он. – Будешь жить в Новом Орлеане, в большом доме, и забудешь наше болото и всех каджунов.

– Ох, Пол, что за глупости! Конечно, мне очень хочется стать художницей. Но я никогда не забуду родные края и… Я никогда не забуду тебя. Ни за что!

– Правда, Руби?

– Клянусь святым Медардом! – произнесла я, зажмурив глаза и прижав руку к сердцу. – Кстати, думаю, ты покинешь наши болота куда раньше меня, – продолжала я уже с открытыми глазами. – Поступишь в какой-нибудь престижный колледж, будешь учиться среди богатых девушек.

– Плевать я хотел на богатых девушек! Ты – единственная, которая мне нужна.

– Это сейчас ты так говоришь, Пол Маркус Тейт. Пройдет время, и все изменится. Посмотри на моих бабушку и дедушку. Когда-то у них была любовь, а теперь они видеть друг друга не могут.

– Это совсем другое дело. Мой отец говорит, с твоим дедушкой никто не уживется.

– Но прежде бабушка прекрасно с ним ладила, – возразила я. – А потом все изменилось. Наверняка она и подумать не могла, что так сложится.

– Ну, я-то не собираюсь меняться! – заявил Пол. Он помолчал и добавил, сжав мою ладонь: – Ты уже спросила у бабушки, можно ли нам пойти на танцы?

– Да. Но она пока не ответила. Кстати, завтра приходи к нам обедать. Бабушка хочет узнать тебя получше. Придешь?

Он медлил с ответом.

– Тебе не разрешат родители, – догадалась я.

– Я обязательно приду! – пообещал он. – А родителям просто нужно время, чтобы привыкнуть к этому… Ну, что мы с тобой будем вместе, – улыбнулся он.

Глаза наши встретились, он привлек меня к себе, и мы принялись целоваться в лунном свете. Лишь гудок и блеск фар проходившего мимо автомобиля заставил нас оторваться друг от друга. Взявшись за руки, мы зашагали по направлению к кафе.

В тот вечер городские улицы казались оживленнее, чем обычно. Местные рыбаки и ловцы устриц явились в город со своими семьями, чтобы провести субботний вечер в «Королеве каджунов» – ресторане, где за умеренную плату можно было получить огромное блюдо раков и кувшин скверного пива. Атмосфера в городе царила праздничная. На углу у ресторана наяривало жизнерадостные мелодии «Трио каджунских болот», состоявшее из аккордеона, скрипки и стиральной доски. Прохожие сновали туда-сюда, зеваки, сидя на длинных кипарисовых скамьях, наблюдали за ними. Некоторые ели бенье [5], запивая их кофе, другие лакомились сушеными креветками, которые у нас называли каджунскими орешками.

Мы с Полом вошли в кафе, устроились на высоких стульях и заказали мороженое и лимонад. Пол сообщил мистеру Клементу, владельцу кафе, что мы отмечаем мой успех, и тот украсил наши порции взбитыми сливками и вишенками. Мне казалось, никогда прежде я не ела такого вкусного мороженого. Мы были так поглощены мороженым и друг другом, что не заметили, как на улице разгорелся скандал. Лишь когда все прочие посетители повскакали со своих мест и побежали смотреть, что происходит, мы последовали их примеру.

Сердце мое сжалось: нарушителем спокойствия оказался дедушка Джек. Его только что вышвырнули из «Королевы каджунов», и теперь, стоя на ступеньках ресторана, он потрясал кулаками и сыпал проклятиями.

– Надо уговорить его успокоиться и пойти домой, – пробормотала я и бросилась к дедушке.

Пол пошел за мной. Толпа начала расходиться. Пьяница, изрыгающий ругательства, не представлял для зевак особого интереса. Подбежав к дедушке, я потянула его за рукав:

– Дедушка! Прошу тебя, прекрати!

– Кто это… какого черта…

Он повернулся и уставился на меня. Струйка виски проложила дорожку от уголка его рта по грязно-серому небритому подбородку. Седые всклокоченные волосы торчали в разные стороны. Следы подметок на его грязной одежде говорили о том, что дедушку недавно отпинали. Покачиваясь на шатких ногах, он пытался сфокусировать на мне взгляд и беспомощно моргал.