Начальник тишины. Повесть-притча для потерявших надежду - инок Всеволод (Филипьев) Страница 9

– Как будто все в порядке. Слушаю вас внимательно.

Милиционер спрятал удостоверение, и они пошли.

– Говорить мы будем с вами, святой отец, о том, – мягко повел беседу милиционер, – что нужно быть бдительными. Очень бдительными.

Отец Понтий приостановился и непонимающе посмотрел на собеседника.

– А вы не удивляйтесь, не удивляйтесь. По городу разгуливает опасный преступник, беглый убийца, рецидивист Влас Александрович Филимонов… – милиционер выразительно посмотрел на отца Понтия и, делая ударение на каждом слове, сказал: – Вам, между прочим, хорошо известный! А вы что? Где ваша бдительность, господин святой отец?

– Вы шутите что ль?.. Или серьезно?.. – настороженно спросил отец Понтий и осекся.

– Я, Понтий Доримедонтович, более чем серьезно. Какие могут быть шутки, когда вот в эту самую минуту, пока мы тут с вами мило прогуливаемся, Филимонов, возможно, совершает новое зверское преступление. Может быть, насилует какую‑нибудь невинную девушку или еще что‑нибудь похуже… Вот в эту самую минуту! Понимаете, Понтий Доримедонтович?

– Признаться, не совсем я вас понимаю… Я‑то тут причем?

– Понтий Доримедонтович, только вот этого не надо, – недовольно замахал указательным пальцем милиционер, – мы ведь с вами серьезные люди. Вы, конечно, с милицией общаться умеете. Многое про нас знаете, – тут милиционер понизил голос, – но и мы ведь про вас о-о-очень многое знаем, про ваше прошлое.

Отец Понтий залился алым румянцем:

– Что вы от меня конкретно хотите?

– Понтий Доримедонтович, к вам сегодня приходил Филимонов, ведь так?

– Приходил.

– Зачем?

– Откуда мне знать? Похоже, он не ко мне приходил, а просто в церковь. Он и не знал, что я священником стал. Да и я, честно говоря, никак не ожидал его так вот встретить…

– Вы не знаете зачем он приходил? А мы знаем! Он приходил предложить вам соучастие в похищении ценных церковных предметов вашего храма. Ведь ваш храм охраняется государством?

– При чем тут это?! Какое там соучастие! Я вам говорю, что Филимонов не ко мне шел. Он к Богу, он в храм к батюшке шел… Исповедаться хотел. А то, что он меня встретил, – это случайность, понимаете, случайность! – повысил голос отец Понтий.

– Ай, ай, ай, господин Копьев. Случайность!? Во-первых, вы, как служитель культа, прекрасно осведомлены, что случайностей не бывает, а во-вторых… Во-вторых, дорогой Понт, ты запираешься.

Отец Понтий чуть не споткнулся.

«Вот лукавый! Не мент, а исчадье ада! – с ужасом думал священник. – И откуда он взялся‑то!? Кличку он мою, видите ли, знает? Ну и что? Если разбираться, кто кем раньше был, то полстраны посадить нужно. А посадить ты меня не посадишь! Руки коротки. Да и генерал Сотников меня в обиду не даст. Мы же с ним обо всем по душам говорили. Все в прошлом. Откуда же этот взялся!? Господи, помоги от него избавиться».

Стараясь не выдавать волнения, отец Понтий попытался внести ясность в разговор:

– Господин милиционер, я не понимаю, почему вы меня оскорбляете. Мы уже десять минут с вами разговариваем, а вы так и не изволили уточнить, что конкретно от меня требуется.

– Вот это другой разговор, многоуважаемый отец Понтий, – обрадовался милиционер. – Требуется самая малость. Формальность. Подписать ваше собственное Заявление в следственные органы, что к вам сегодня приходил беглый уголовник Филимонов, что он вас шантажировал и предлагал соучастие в преступлении, предусмотренном соответствующей статьей Уголовного кодекса Российской Федерации. Еще вопросы у вас есть?

Отец Понтий зло рассмеялся:

– Так я и поверил, что Филимонов сбежал. Оттуда не убегают. А кто убегает, по Москве не разгуливает. Вы что, парню чье‑то дело повесить хотите? Я вам в этом не помощник!

– Понтий Доримедонтович, – мурлыкающим тоном заговорил милиционер, – не горячитесь. Вы что «Следствие ведут знатоки» вспомнили? Какое дело мы хотим ему повесить? Может быть, вам документ показать, что Филимонов числится в розыске?

– Повторяю, – перебил отец Понтий, – я вам не помощник. Врать я не буду! Лжесвидетельство подписывать не буду! Спасибо, что проводили. Вот моя машина. Честь имею кланяться. Поищите кого‑нибудь другого!

– Гражданин Копьев, другого мы искать не будем. Мы уже вас нашли! – железным голосом отчеканил милиционер, доставая из папки ордер на арест. – Вы арестованы по обвинению в соучастии в преступных группировках, незаконных операциях с нефтью, продаже алмазного фонда страны, соучастии в организации преднамеренных убийств… Продолжать? Или вы думаете, всё уже в прошлом? Конечно, вы теперь у нас в церковники заделались, и, по-вашему, по-церковному, может быть, всё и в прошлом – покаялся и гуляй, голубчик, – но по-нашему закону вам отсидеть придется, гражданин Копьев!

Отец Понтий молчал.

– Понтий Доримедонтович, да поймите вы, наконец, что не враги мы вам, а друзья, – милиционер сменил железный тон на ласковый. – Вот и генерал Сотников вас уважает. Ну, не можем же мы ждать, пока каждый уголовник снова людские души губить начнет. Нужно же наносить упреждающие удары, для профилактики, так сказать. А начнем копать прошлое Филимонова, связи и так далее, многие достойные люди пострадать могут. Такие как вы, например. Кому это нужно? Ну, святой отец, не о чем тут и говорить. Ставьте подпись на заявлении, и я рву ордер на ваш арест.

Отец Понтий, посмотрел на милиционера страшным взглядом, так что тот отшатнулся.

– Где заявление?! – Проревел священник.

Милиционер ловко достал лист бумаги и, положив его на папку, угодливо поднес отцу Понтию.

– Ручку!

Милиционер шустро извлек ручку из внутреннего кармана кителя.

Отец Понтий взял ручку и задумался. Было похоже, что он молится. Через минуту он тихо и грустно сказал:

– Вы сами этого требуете. Один раз я согрешил перед Власом. Но сейчас во всем виноваты вы. Я умываю руки.

Сказав это, священник дрожащей рукой поставил подпись в нижнем углу заявления. И потом, сунув по ошибке ручку милиционера себе в карман, быстро зашагал к машине.

Сияющий милиционер крикнул в след:

– Спасибо вам за помощь, отец Понтий! Мы вас не забудем, никогда не забудем! Ордер я уничтожаю, смотрите! Живите и служите спокойно, святой отец!

А потом, зло улыбнувшись, добавил тихо:

– А вот руки‑то ты не отмоешь, висельник.

29 января 2002 года.

Сегодня утром встала рано, в семь часов. Странно, но спать больше не хотелось. На душе было предчувствие, что должно совершиться что‑то очень важное. А что?.. Свет из окна казался каким‑то легким-легким, серебристым, как в детской сказке.