Ключ жизни - Сердар Озкан Страница 9

И я почувствовал, что должен сказать тебе… На меня пытается напасть что-то более страшное, чем акула. Должно быть, ты подумал: «Что может быть страшнее акулы?» Ну как же мне объяснить тебе?

То, о чем я говорю, кусается, но у него нет рта. Оно намного опаснее акулы, потому что его не видно. Когда я говорю со взрослыми или другими детьми — когда я говорю с людьми, которые не знают, что происходит в моей душе, — оно начинает атаковать меня.

Я знаю, что плохо объясняю. Возможно, поэтому ты решишь, что мне вовсе не грозит опасность. Но ты должен поверить мне. Ты должен поверить, что это чувство страшнее десяти акул, вместе взятых. Ты ведь веришь мне, правда? Как только ты получишь это письмо, пожалуйста, приплыви ко мне и спаси меня. Приплыви ко мне и стань моим другом.

Омер (ребенок, который любит дельфинов)».

Свернув лист бумаги, я засунул его в бутылку. Пробку я не нашел, поэтому взял дедушкину изоленту и запечатал бутылку. Я брошу это письмо в море, когда мы в следующий раз отправимся на острова.

Продолжая глазеть на меня, старый лебедь вовсе не собирался выполнять мое последнее желание, и потому я помахал ему рукой на прощание.

Повернув лицо к солнцу, я почувствовал его слепящие лучи. Закрыв глаза, я начал глотать таблетки.

Я чувствовал лишь свет. Этот свет был таким ярким.

Таким ярким…

Часы, дни и ночи прошли с тех пор, как я бросил письмо в море, но дельфин, которого я позвал, чтобы он стал моим другом, не приплыл ко мне. Жестокие мысли истязали мой разум. Это были мысли о том, что дельфин тоже не придет, как и мой ангел (кстати, я уже давным-давно его забыл). И все же всякий раз, когда мы приплывали на острова, я ничего не мог с собой поделать. Я шел к скалам на краю острова и сидел там часами, ожидая дельфина. Мама даже начала беспокоиться.

— Я все время смачиваю голову водой, мам. Не волнуйся. У меня не будет солнечного удара.

— Ладно, малыш. Но что ты делаешь там часами? Мы ведь приезжаем на острова, чтобы ты мог поплавать.

— Я ищу разноцветные камешки.

Я знал, что лгать плохо, но у меня не было выбора. Я не мог рассказать маме, что звал дельфина для того, чтобы тот стал моим другом. Если рассказываешь такие вещи взрослым, то все всегда становится сложнее.

Например, если мама спросит: «Дельфины не разговаривают, как же вы сможете подружиться?», что я ей отвечу?

К вечеру мои глаза устали оттого, что я все искал дельфина в воде. Вдалеке красное солнце начало садиться за Холм Пустоши, а значит, нам пора было возвращаться домой.

Лучи солнца, пронзавшие мои веки, стали еще ярче. Такое необъяснимое обострение чувств заставило меня подумать, — пусть это было невозможно, — что первые таблетки сделали свое дело. Открыв глаза, чтобы посмотреть, что происходит, я заметил приближавшуюся к острову белую яхту. Яхта находилась в сотне метров от меня, и свет, падавший на мое лицо, исходил оттуда. Вероятно, кто-то светил на меня зеркальцем.

Конечно же, это был вовсе не друг, решивший героически прийти мне на помощь в последнюю минуту. Никто не знал, что я собираюсь сделать. К тому же я никогда раньше не видел эту маленькую, но элегантную яхту в наших водах.

Свет продолжал бить мне в лицо, и я понял, что это не случайный блик, а кто-то с яхты специально направляет на меня отражение солнечных лучей.

Ветра не было, но чужая яхта с огромной скоростью неслась в сторону «Сафы». Должно быть, ее мотор отключили за мгновение до того, как яхта выплыла из-за острова, но все равно я должен был услышать мотор, ведь было так тихо — даже чайки не кричали. Сунув банку с таблетками в карман, я внимательнее присмотрелся к яхте, но никого там не увидел. Тот, кто пускал солнечных зайчиков мне на лицо, видимо, спрятался в кабине.

Когда яхта подплыла поближе к «Сафе», я увидел надпись на ее борту: «Ангел».

— Эй! — крикнул я. — Капитан яхты «Ангел»! Вы врежетесь в мою лодку.

На самом деле «Сафа» меня не беспокоила, я лишь хотел выманить владельца яхты из каюты. Кто знает, может быть, на яхте была моя русалка!

Но на палубе никто так и не появился, а яхта все приближалась к «Сафе». Сейчас она была уже совсем рядом и, как мне показалось, сворачивать не собиралась. Я с изумлением смотрел, как лодка мчится ко мне по волнам. Я звал капитана вновь и вновь…

Но это ничего не дало. Яхта врезалась в нос «Сафы»!

Возвращаясь домой с Песчаного острова, я подошел к маме и, обняв ее, спросил:

— Почему люди не приходят, когда их приглашаешь, мам?

— Ах, малыш, он не смог прийти, потому что его двоюродный брат приехал из-за границы, разве ты забыл?

— Я не имею в виду Серифа.

— Тогда кого же ты имеешь в виду?

— Ну… Да нет, никого.

Отойдя от мамы, я подошел к дедушке, стоявшему у руля.

— Почему кто-то не приходит, когда его приглашаешь, дедушка?

— Не стоит волноваться, мальчик мой. В следующий раз просто не приходи к нему, когда он пригласит тебя.

— Ты не мог бы плыть помедленнее, дедушка?

Дедушка сбросил скорость, и, держась за поручни, я подошел к моему привычному месту на носу лодки.

— Вот скажи мне, синее море: почему дельфин не приплывает, когда ребенок его приглашает?

— Эй, капитан «Ангела»! Вы в своем уме?

Яхта продырявила нос «Сафы», оставив толстый след белой краски на старом деревянном корпусе.

Из каюты вышел седой человек, похожий на Энтони Куинна. На загорелом лице сияли темно-синие глаза. Незнакомец был одет в белые брюки и расстегнутую белую рубашку с короткими рукавами. На шее у него висело серебряное ожерелье с зеркальцем-кулоном в форме сердца.

— Этим зеркалом вы светили мне в лицо? — спросил я, указывая на кулон.

— Да, — спокойно ответил незнакомец.

— Зачем вы это сделали?

— Друзья — они как зеркала.

— Что?

Направив зеркало к солнцу, незнакомец вновь послал луч света мне в лицо.

— Вот вам загадка, — заявил он. — Что вы видите в зеркале?

— Нет, это у меня для вас загадка. Вернее, вопрос. Вы что, специально протаранили мою лодку?

Он улыбнулся.

— Кстати, я не владелец яхты «Ангел». Я и есть ангел. Очень приятно с вами познакомиться. — Он протянул мне руку.