Контрабас и виски с трюфелями - Михаил Шахназаров Страница 9

Я споро набрал текст:

Латвийско-шведский туроператор «Londberg Skanska Pekaanyska BV» выходит на рынок Прибалтики и предлагает увлекательнейший презентационный тур «Мечта пилигрима» для представителей СМИ, по маршруту: Рига — Таллин — Стокгольм — Пловдив — Вена — Прага — Барселона — Рим — Стамбул — Йончепинг — Рига; 14 дней на комфортабельном трехпалубном пароме. Варьете «Tropicana Wild Girls» и джазовый квартет «8-th Avenue». Цена презентационной путевки: 139 долларов США, или 81 лат по курсу банка Латвии. Восьмиразовое питание и спиртные напитки входят в стоимость. Владельцам флайеров вход на дискотеку бесплатный. Деньги сдавать вредакторат до 19.00.

Первыми к доске подошла чета Ривкиных. На субтильном и чересчур маленьком Авике висел костюм из отдела верхней одежды для подростков. Редкие усики к «двойке» не шли. Красный галстук с масляным пятном и эмблемой «Манчестер Юнайтед» напоминал пионерский. Вера была в белых носочках и босоножках цвета пожухлой листвы. Авик писал о политике, Вера, как правило, ни о чем. Зарисовки о глади прудов и гнездовьях чаек. Еще сочиняла крики редакционной души из рубрик «память» и «от нас ушел(а)». Газета часто оживленно обсуждала, переходят ли они друг с другом на «ты», занимаясь сексом?

Первый фальцетом закартавил Авик. Вместо буквы «р» он выговаривал «у». Вера водила картавящую половинку к известному логопеду. Эскулап сломался на третьем сеансе.

— Милая, как вам сегодняшняя каутошка? Мне кажется, они ее жауят на пуосуоченном масле.

— У меня уже страшная изжога, милый. Скорей бы домой. Там бы я нормально накормила своего котика. А вас не тошнит? Если тошнит, лучше освободите желудок.

Летом Игорь Стеблин жил на одной даче с Ривкиными. Для хозяина дачи, алкаша во втором поколении, летняя Юрмала превращалась в Эдем. В месяц он получал с четырех квартирующих семей около двух тысяч баксов. На всех одна кухня, один туалет и одно желание — подольше находиться на берегу моря. Игорь рассказывал, что Вера готовит исключительно замороженные польские корнеплоды. Вываливает их на сковороду, щедро добавляет кетчуп. Сразу после трапезы Авик покорно отправляется в сортир. На двери заведения — гостиничная картонка. Когда туалет занят, картонка повернута в коридор красной стороной с надписью: «DO NOT DISTURB». За любовь подолгу сливаться жопой с пластмассовым кругом курортники дали Авику кличку Дистурбант.

— Котик, мне кажется, что очень интересное предложение. Круиз, действительно, увлекательнейший. Две сказочных недели. Мы лежим на палубе в полосатых шезлонгах, вдали парят чайки, гарсоны разносят коктейли…

— Но не кажется ли вам завышенной цена? Не слишком ли доуого? Стоимость хоуошей кухонной вытяжки. Если считать на двоих.

— Ну что вы? Где же это дорого? Кормят восемь раз в день! Где вас будут кормить восемь раз в день за сто тридцать девять долларов на протяжении двух недель?.. Аня была в Турции. Кормили всего три раза, и она мучилась жидким стулом. А это шведы, совсем другой уровень кулинарии. И ваш любимый виски совершенно бесплатно. Варьете, дискотека! Даже не стоит думать. Вытяжку подарят Симовичи с Типловыми на мой день рождения. Я уже им заказала.

Авик пошел снимать деньги с карточки. Так же покорно, как отправлялся в нужник. Я сделал вид, что изучаю предложение. Подошел Стасик Клевецкий. Перечитал объявление раза три. Один раз вслух.

— Охереть! Красиво на рынок заявляются! Помню, так же литовцы заходили с йогуртами. Я их месяц на халяву жрал.

— Они же скисают быстро, — говорю.

— А я у них партиями забирал. И всего-то за две байки о том, какие у них йогурты вкусные и питательные. Ну ты-то едешь? Тропикана Уайлд! Четырнадцать уайлдовых дней. Бухло, чемоданы халявной пайки, упругие сиськи и задницы танцовщиц и наших коллег из конкурирующих газет.

— А экскурсии?

— Да брось, Майкл! Мне на Крите попался такой нудный гид. Натурально: не критянин, а кретин! Я запил после второго похода. В общем, я еду! Вернее, иду! Едут паровозы, плывет дерьмо, а я иду в круиз. Иду и тебе советую.

Клевецкий исчез за дверьми редактората. Появился быстро. Я был уверен, что его пошлют, а он улыбался. Снял объявление, снова двинул к главному. Вышел, довольно потирая руки, объявление прикрепил на прежнее место.

К доске потянулись желающие отдохнуть. Ира сказала, что похоже на первоапрельский развод — влияние работы в отделе социума. Она даже своему пекинесу не верит, что он ей друг. Гасин кричал, что не зря всю жизнь болел за «Тре Крунур». Кто-то заметил, что девять портов за четырнадцать дней — чересчур много. Я пошел дописывать материал…

Оставалось добить пару абзацев и найти в A.F.I. фотографию Рубенса Барикелло. Вместо Рубенса появился главный. По-доброму спросил:

— Майкл, твоя работа с туром мечты пилигрима?

Я утвердительно кивнул.

— Зайди в кабинет.

— Полосу сдавать надо.

— Сдашь. Одну уже сдал. Я это про шведского туроператора. И вторую сдашь.

Из-за жалюзи виднелась этикетка «Столичной». Динамики засахаривались патокой Сюткина. Главный налил. Рюмка была маленькой и подлой. Из таких быстрее набираешь кондицию.

— Ну давай, Майкл! За тур!

Закусывать пришлось карамелью.

— Нет, ну это просто, б-дь, просто не знаю, как и назвать это! Заходит Клевецкий. Так, мол, и так, викинги зовут в круиз, и я пришел сдать деньги. Какой круиз — спрашиваю, какие, б-дь, викинги, какие деньги? Он приносит объявление. Я ему вопрос: у тебя как вообще с географией, Стасик? Отвечает, что чуть ли не в олимпиаде участвовал, до сих пор глубину Марианской впадины помнит. Ну, б-дь, говорю, тогда сдавай деньги… За ним — этот, карликовый гений. Я байку Авика битый час правил, убить был готов. И он наличность протягивает. Мол, хотели с женой купить вытяжку и холодильник, но решили пополнить кругозор, мир посмотреть. Я его тоже про географию спрашиваю. А он говорит, мол, все в норме, мол, сориентируемся… За Ривкиным Илонка Споле прибежала. И давай трещать. Сто сорок баксов — не деньги, я за эти сто сорок баксов, может, жениха найду, для которого и сто сорок тысяч карманные расходы. Ну… а если не найду буратину, то здоровье точно подправлю… Ты не микрофонь, Майкл, я вторую налил.

Вторая карамелька намертво прилипла к нёбу. Опрокинув, главный продолжил, указывая на стопку купюр:

— Знаешь, сколько здесь? Здесь семьсот тридцать лат. Лат сдачи я Авику должен. Хотя нет… Авику я должен больше… То есть деньги сдали девять человек! Де-вять!

Говорил Викторыч долго. О том, что в журналистике много мужчин-фельдшеров, слабоудовлетворенных женщин с желанием отомстить Вселенной и тех, кто просто хочет каждый день видеть в газете свою фамилию… На шестой рюмке мне расхотелось искать в A.F.I. фото Рубенса Барикелло. В архиве есть портрет Фелиппе Массы. Пусть знатоки Формулы повозмущаются.

Дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял улыбающийся директор нашего издательского дома Костров. Человек малообразованный, но хваткий. Жестами Спаредини мы синхронно накрыли рюмки ладонями. Костров протянул свое коронное «ну», поздоровался.