Когда все возможно - Элизабет Страут Страница 9

Пэтти почувствовала, что невольно заливается румянцем.

— Да просто не случилось — и все. Но давайте все же вернемся к вопросу о вашем будущем.

— Потому что вы с мужем никогда этим не занимались? — рассмеялась Лайла, показывая скверные зубы. — Все так говорят! А знаете, что еще люди говорят? Что Толстуха Пэтти — девственница и никогда не занималась этим ни со своим мужем, ни с кем-либо другим.

Пэтти аккуратно положила бумаги на стол, чувствуя, что щеки у нее буквально пылают, а перед глазами плывет пелена. В кабинете было так тихо, что Пэтти отчетливо слышала тиканье настенных часов. Даже в самых диких снах она не смогла бы предвидеть того, что через несколько секунд сорвалось у нее с языка. Она в упор посмотрела на Лайлу Лейн и вдруг услышала, как ее собственный голос произносит: «Немедленно вон отсюда, ты, кусок вонючего дерьма!»

Девушка, похоже, на мгновение оцепенела от изумления, потом усмехнулась.

— Ого, ничего себе! Значит, верно люди говорят. Господи ты боже мой! — И откровенно расхохоталась, прикрывая рот рукой. Она смеялась все громче, все сильней, и у Пэтти возникло жуткое ощущение, что смех брызжет у этой девицы изо рта, как ядовитая желчь из пасти чудовищного существа из фильма ужасов. — Извините, — вдруг торопливо сказала Лайла, — извините меня.

И Пэтти вдруг непонятным образом поняла, кто эта девушка.

— Твоя тетка — Люси Бартон. Ты очень на нее похожа.

Лайла Лейн тут же вскочила и выбежала из кабинета.

Пэтти закрыла за ней дверь и позвонила своей сестре Линде, которая жила в одном из пригородов Чикаго. Она чувствовала, что лицо у нее мокрое от пота и одежда под мышками и на спине прилипла к телу.

Сестра сняла трубку и официальным тоном заявила:

— Линда Петерсон-Корнелл слушает.

— Это я.

— Я догадалась. У меня на экране телефона светится твое школьное прозвище.

— Тогда зачем же ты… Послушай, Линда… — И Пэтти рассказала сестре о том, что произошло у нее в кабинете несколько минут назад. Говорила она, торопясь и как бы оставляя за скобками те слова, которые сама сказала Лайле Лейн. — Нет, ну ты представляешь?! — возмущенно завершила она свою тираду и услышала, как Линда сперва тяжко вздохнула, а потом в очередной раз принялась рассуждать о том, что ей всегда было непонятно, как Пэтти вообще может работать с подростками. Пэтти возразила, что дело вовсе не в этом, что Линда не поняла самого главного, но сестра стояла на своем:

— Нет, как раз в этом! И все я прекрасно поняла! Ты все талдычишь — Лайла Лейн, Люси Бартон, Лайла то, Люси это… Да какое кому до них дело? — Линда немного помолчала и продолжила: — Ей-богу, Пэтти, разве удивительно, что племянница Люси Бартон оказалась такой дрянью? По-моему, уж это никого удивлять не должно.

— Почему ты так говоришь?

— Потому! Ты что, их не помнишь? Да все они просто дрянь, Пэтти! Господи, я сейчас вспомнила, что у них еще и родня соответствующая имелась… эти, как их, двоюродные братья и сестры, наверно. Мальчика, помнится, звали Абель. Ну и тип, скажу я тебе! Боже мой! Вечно торчал возле мусорного бака за кондитерской лавкой Четвина и в отбросах копался — искал, что бы съесть. Неужели настолько голодный был? А если нет, то почему он постоянно этим занимался? Причем, помнится, без малейшего смущения. Между прочим, и Люси туда с ним ходила, это я тоже помню. Меня от этого трясти начинало. Да и сейчас, если честно, от одних воспоминаний об этом трясет. А сестрицу Абеля звали Дотти. Тощая такая. Ну да, Дотти и Абель Блейн. Вот ведь странно: я так хорошо их помню. Но разве такое можно забыть? До них я ни разу не видела, чтобы у нас кто-то в мусорном баке в поисках еды копался. Кстати, этот Абель был очень даже симпатичным мальчишкой.

— Боже мой… — пробормотала Пэтти, чувствуя, как жар отливает у нее от лица. Она помолчала немного, потом спросила: — Кажется, родители Люси у тебя даже на свадьбе были? На твоей первой свадьбе?

— Не помню.

— Да прекрасно ты все помнишь! Интересно, как им удалось оказаться у тебя на свадьбе?

— Потому что она их пригласила! Ей хотелось, чтобы пришел хоть кто-нибудь, кто станет с ней разговаривать. Ради бога, Пэтти, прекрати! Просто забудь об этом — и все. Я, например, уже забыла.

— Ну, ты, может, и забыла, однако фамилию первого мужа по-прежнему носишь. Ты ведь все еще Петерсон, да? Хотя ваш брак лишь год продержался.

— Да, господи, — взвилась Линда, — с какой стати я должна была возвращать эту дурацкую фамилию Найсли?! Никогда не могла понять, зачем ты ее сохранила! «Хорошенькие девушки Найсли [1]»! Ужас какой! Вот уж идиотское прозвище нам приклеили!

И ничего ужасного в этом прозвище нет, подумала Пэтти. А Линда продолжала:

— Ты, кстати, в последнее время нашу мамулю не навещала? Она в рай еще не собирается? И все такая же сумасшедшая?

— Я как раз сегодня хотела к ней заглянуть, — спокойно ответила Пэтти. — В последний раз была у нее несколько дней назад. Так что пора проверить, принимает она лекарство или нет.

— Мне абсолютно все равно, принимает она его или нет, — с вызовом заявила Линда, и Пэтти сказала, что ей это известно.

Потом Пэтти спросила:

— У тебя сегодня дурное настроение или что-то случилось?

— Нет, у меня все отлично.

* * *

Поскольку была пятница, то Пэтти, оказавшись днем в городе, сперва заглянула в банк, чтобы обналичить чек, а потом, пройдя чуть дальше по тротуару, еще и в книжный магазин. И прямо напротив входа на центральном стенде увидела новую книгу Люси Бартон. «Боже мой», — пробормотала Пэтти. И почти сразу заметила в магазине Чарли Маколея. И чуть не повернула к выходу, потому что Чарли был единственным мужчиной — не считая Себастьяна, конечно, — которого Пэтти любила. Она действительно уже давно любила его. Собственно, он и раньше ей очень нравился, хотя знакомы они толком не были — так часто бывает в маленьких городках: люди вроде бы и знают друг друга в лицо, но знакомыми их назвать трудно. Все произошло во время похорон Сибби. Пэтти случайно обернулась, увидела Чарли, в одиночестве стоявшего в заднем ряду, и у нее в душе что-то вдруг перевернулось вверх тормашками — вот тогда она в него окончательно и влюбилась, да так до сих пор и была в него влюблена. В магазин Чарли пришел не один, а со своим внуком, учеником начальной школы. Встретившись с Пэтти взглядом, Чарли улыбнулся, лицо его сразу просветлело, и он приветливо кивнул ей. «Привет, Чарли», — поздоровалась она и попросила у хозяина магазина книгу Люси Бартон.

Оказалось, что это мемуары.

Мемуары? Пэтти перелистывала книгу, но слова так и прыгали у нее перед глазами — уж больно близко был от нее Чарли. Кончилось тем, что она вытащила кошелек и пошла с книгой к кассе. Сунув купленную книгу под мышку и уже выходя из магазина, Пэтти еще раз оглянулась на Чарли, и он помахал ей. По возрасту Чарли Маколей вполне годился Пэтти в отцы, но выглядел, пожалуй, гораздо моложе, чем выглядел бы сейчас ее отец, если бы был жив. И все же Чарли был по крайней мере лет на двадцать старше Пэтти. В молодости он воевал во Вьетнаме. Как Пэтти об этом узнала, она и сама толком не помнила. Жену Чарли Маколея она тоже знала: на редкость некрасивая особа, простенькая и тощая как щепка.