Девушка в голубом пальто - Моника Хессе Страница 9

– Что дальше? – спрашивает фру Янссен. – Вы собираетесь обсудить это с друзьями?

– С друзьями?

– С теми, кто будет вам помогать? Кто разбирается в таких вещах?

Теперь я понимаю, почему фру Янссен обратилась ко мне. Дело в том, что она понятия не имеет, как осуществляется незаконная деятельность. Она считает, что Сопротивление и черный рынок – это единая сеть, которая обменивается информацией и устраивает заговоры против немцев. Но я – лишь маленькое звено в цепи господина Крёка. Если бы меня схватили и начали допрашивать об операциях господина Крёка, я сказала бы, что не знаю, работает ли на него еще кто-нибудь. И это было бы чистой правдой.

Я не связана с Сопротивлением. Торговцы, занимающиеся спекуляцией, с которыми я имею дело, не имеют никакого отношения к Сопротивлению. И вообще у меня нет ничего, кроме воображаемого портрета девушки, которую я никогда не видела. И я еще не обещала фру Янссен, что найду ее.

– Мне нужно снова взглянуть на потайную комнату, – говорю я.

Фру Янссен впускает меня, откинув спрятанный крючок.

– Вчера вечером я там уже все осмотрела.

Я жду, пока глаза привыкнут к полумраку. Ширина помещения примерно четыре фута. Почти все оно занято разложенной opklapbed. Я откидываю одеяло, осматриваю простыню, затем матрас и подушку. На узкой полке журнал, который я заметила раньше. Это старый номер, еще довоенный. Вероятно, он был среди вещей Яна, и фру Янссен дала его Мириам, чтобы той было что почитать.

На страницах журнала нет никаких записей или пометок. Но под ним – последний выпуск Het Parool. Фру Янссен упоминала, что дала Мириам эту газету. Люди жадно читают газеты Сопротивления, а потом дарят другим. Наверное, либо сосед фру Янссен, либо посыльный передал ей этот номер Het Parool.

Я складываю opklapbed и, отвернув тонкий коврик, осматриваю пол.

Ничего. Совсем ничего.

Но что же я ожидала найти? Письмо от Мириам, объясняющее, куда она ушла? Дверцу люка, через которую сюда могли проникнуть нацисты и увести бедняжку? Когда я возвращаюсь на кухню, щурясь от яркого света, фру Янссен снова ставит кофе.

– Ваша соседка через дорогу сейчас дома? – спрашиваю я. – Фру Венстра? Та, у которой задержался в дороге сын?

– Я так не думаю. – Она хмурится. – Вы хотели с ней побеседовать? Она не знает о Мириам.

Я качаю головой.

– Оставайтесь у двери в течение следующих пяти минут. И в какой-то момент откройте ее и выходите. Только не предупреждайте меня заранее.

Обхватив себя руками, чтобы согреться, я перехожу через дорогу, к дому, принадлежащему фру Венстра. Теперь я стою на ступенях, спиной к дому фру Янссен. Через минуту до меня доносится звучный щелчок, за которым сразу же следует пронзительный собачий лай. Когда я оборачиваюсь, фру Янссен в недоумении смотрит на меня.

– Я не понимаю, – говорит она, когда мы возвращаемся. – Что вы делали?

– Я заметила это, когда Христоффел увозил opklapbed. Ваша дверь такая старая и тяжелая, что ее нельзя открыть бесшумно. И как только собака по соседству…

– Фрици, – поясняет фру Янссен. – Шнауцер соседского мальчика.

– Как только собака слышит щелчок, она начинает лаять. Даже если бы вы смотрели совсем в другую сторону, то услышали бы лай собаки и заметили, как Мириам выходит через парадную дверь.

– Именно это я и сказала, – раздраженно произносит она. – Я уже говорила вам вчера. Она не могла уйти через эту дверь. И я осмотрела потайное помещение Мириам. Вы зря тратите время, повторяя то, что я уже сделала.

– Вы ее уже нашли? – резко спрашиваю я. Я изображаю уверенность, чтобы скрыть отсутствие опыта в таких делах. – Вы все время твердите, что я делаю то, что вы уже сделали сами. Но если вы еще не нашли ее, мне нужно увидеть все собственными глазами. А теперь проводите меня к двери черного хода.

Фру Янссен открывает рот, вероятно, желая сказать, что Мириам не могла сбежать с черного хода: иначе внутренний засов был бы открыт. Но, передумав, не произносит ни слова.

Задняя дверь сделана из тяжелого дуба. Сразу становится ясно, почему она не закрывается как следует. От старости и оседания дома дверь сильно деформирована, так что верхняя часть ее перекосилась. Вот почему фру Янссен поставила засов. Он тяжелый, из железа, так что благодаря ему дверь остается закрытой. А когда он не задвинут, сверху просачивается тонкая струйка воздуха.

Фру Янссен права. Невозможно выйти через эту дверь и закрыть за собой засов.

Она пристально смотрит на меня. Я так и не сказала, что помогу ей, однако не ухожу. Это очень опасное предприятие, гораздо опаснее всего, что я проделывала до сих пор.

Но фру Янссен обратилась ко мне – так же как в свое время господин Крёк. Я очень хорошо умею находить вещи.

Я чувствую, что меня уже увлекла эта тайна. Может быть, это из-за Баса. Или потому, что это еще один способ наплевать на правила нацистов. Или же потому, что в мире, в котором я ничего не решаю, это то немногое, что я могу сделать. Мне нужно сходить в школу Мириам. Там может быть ее фотография, и, возможно, удастся что-нибудь разузнать об этой девушке. Потому что если фру Янссен не ошиблась с хронологией событий, и если собака всегда лает, когда кто-то выходит из дома, и если Мириам не могла уйти через черный ход… Словом, если все это правда, то эта девушка – привидение.

Я уже почти целый час отлыниваю от работы. Если я немедленно не займусь доставками, фру де Врис пожалуется.

Очередь в мясной лавке выплеснулась из дверей на улицу. Усталые домохозяйки обмениваются сведениями о том, где удалось купить какой-нибудь дефицитный товар. Я, как всегда, не становлюсь в очередь. Как только мясник видит меня, он падает знак и исчезает в задней части лавки. Мне потребовалась по крайней мере дюжина визитов, чтобы завязать отношения. Когда я зашла в первый раз, мясник рассказывал покупательнице, что его дочь любит рисовать. В следующий раз я принесла цветные карандаши и заявила, что они старые и я нашла их в глубине шкафа. Они были совсем новенькие. Я понаблюдала за его реакцией. Примет ли он ложь ради того, чтобы получить желаемое? Позже я рассказала басню о больной бабушке и ее богатых друзьях, которые хотели бы купить мясо из-под прилавка.

Когда мясник возвращается, у него в руках белый бумажный пакет.

– Это несправедливо, – говорит женщина у меня за спиной. Она права. Другие покупатели не очень-то меня любят. Я бы им больше нравилась, если бы была такая же голодная, как они. Но я предпочитаю не голодать.

– Ее бабушка больна, – объясняет мясник. – Ей приходится заботиться обо всей семье.

– Мы тоже заботимся о своих домашних, – возражает женщина. У нее плохой вид. Все устали от бесконечного стояния в очередях. – Нет, дело в том, что она хорошенькая девушка. Вы бы отпустили товар без очереди мальчику?