Кошачий король Гаваны - Том Кроссхилл Страница 9

– Заткнись. Я не из-за денег танцую.

– Но?..

– А с чего ты взял, что будет «но»?

– Из оптимизма? От отчаяния?

– Если я соглашусь, тебе придется сделать мне самый крутой сайт в сети.

– Конечно! – Я так яростно закивал, что аж шея заболела.

– Но одно условие.

– Что угодно.

– Я не буду твоей девушкой.

Я осекся, поперхнулся, закашлялся. В общем полный набор для подобного заявления.

– Что ты… я не… в смысле… я даже не…

– Да ладно, Рик. Я же не слепая. Ты ходишь за мной по пятам, глаз с меня не сводишь, расспрашиваешь обо мне Грегуара.

Я стиснул зубы. Чертов Грегуар!

– Слушай, – продолжила Ана. – Все в порядке. Я не злюсь, ничего такого. Просто хочу избавить нас обоих от проблем. Я сейчас не ищу парня, да и все равно ты, пожалуй, не в моем вкусе. Извини…

Она казалась такой разумной. Просто до ужаса разумной.

– Ну так что? – спросила Ана. – Мы сможем быть просто друзьями?

Вот тут я могу дать вам мудрый совет. Если девушка, которая вам по-настоящему нравится, предлагает быть «просто друзьями», кивайте, улыбайтесь и валите от нее подальше. Когда вы успокоитесь, переболеете, то можно и дружить. Если уж она вам нравится настолько, чтобы мечтать о свиданиях, то и на дружбу вас хватит. А до того даже близко не подходите.

– Конечно, – ответил я. – Будем друзьями.

А сам подумал: однажды ты увидишь, как я хорош! Поймешь, какой я классный! Я, Рик Гутьеррес, невероятный парень-кот!

Пожалуй, ты не в моем вкусе, сказала она. Пожалуй.

* * *

Вбейте в поиск «обучающая последовательность».

Вы знаете, что увидите. Играет мотивирующая музыка, неловкий, но в целом симпатичный паренек усердно тренируется в танцевальной студии. Отбивает ритм по ножке стола, сидя в классе. Бежит по сибирским снегам с ботинками для сальсы на шее.

Потом кадр с часами на стене в ускоренном воспроизведении. На деревьях распускаются зеленые листья, на календаре мелькают дни – и вуаля, вы уже в конце мая.

У меня было почти так же плюс ругня Аны. Серьезно, вам бы понадобился цензор промышленных масштабов, чтобы все запикать.

Мы каждый день после урока занимались по сорок минут, одни во всем «Чевере»: не доверяли Ане ключи. Для номера выбрали «Me Dicen Cuba», приятную мелодию Александра Абреу и группы «Havana D’Primera». Похоже, она не очень-то действовала на Ану.

«Возьми фонарик и откопай из задницы свою ногу» – это было самым приятным, что я услышал. Комментарии всегда шли в комплекте с улыбкой.

Но шли недели, и начало происходить что-то странное. Ана становилась все тише и тише. Колкости пропали, но и улыбки тоже. Временами она подолгу смотрела вдаль, совсем как тогда в доме.

Уж лучше бы она и дальше ругалась.

– Что случилось? – часто спрашивал я.

– Заткнись и танцуй, – тихо отвечала она, будто на самом деле плевать хотела, что я там делаю.

– Расскажи, – попросил я однажды вечером после занятия. – Мы же друзья, помнишь?

Ана молча вытерла лицо полотенцем, потом отложила его и вздохнула.

– Это семейное дело, ясно? Отчим болеет, мама не хочет признавать очевидное, а я меж двух огней. Не хочу это обсуждать.

– Сочувствую. – Ана всегда с теплотой говорила об отчиме, но я мало о нем знал. Только что он доминиканец и стал встречаться с мамой Аны вскоре после их переезда в Уильямсбург. И что он хороший отец. – В моей семье было похожее. Если я могу чем-то помочь… ну, там выслушать, когда тебе захочется выговориться…

– Не захочется.

Я знал, каково ей, и не стал давить.

Наши вечера в «Чевере» стали мрачными и тихими. Я удивлялся, почему Ана продолжает со мной работать. И почти собрался сказать ей, чтобы не тревожилась, занималась семьей и забыла о выступлении.

Если бы не «поддержка» некоторых моих одноклассников.

– А ну покрутись, – потребовал вдруг Кенна на физкультуре.

– Я собираюсь записать твое выступление – сообщила Флавия. – Сразу попадешь в топ ютуба!

На странице группы в Фейсбуке Люк повесил баннер «При участии Рика Гутьерреса, Короля сальсы». Комментаторы соревновались меж собой, выставляя под ним нарезку из танцующих кошек с моего собственного сайта вкупе со школьным юморком. У меня кровь из глаз шла.

– Слышал, ты танцуешь на школьном концерте, – сказал однажды утром папа за день до шоу.

Я чуть не подавился хлопьями. Откуда он узнал?

– Я приду, – сообщил отец.

Вот теперь я точно подавился.

– Что? Зачем? – Папа никогда не ходил на такие мероприятия.

– Я рад за тебя, сын. Ты продвигаешь культуру своей матери. Ей было бы приятно.

– Э… – Я вздохнул. – Спасибо за поддержку, пап.

– Знаю, последние пару лет я вел себя несколько… отстраненно. Но недавно, глядя, как ты танцуешь, я кое-что понял. – Отец слегка покраснел, но продолжил: – Мама была бы рада, что ты веселишься.

– Она порадовалась бы, если бы и ты тоже повеселел.

Отец ничего не ответил, лишь кивнул, опустив глаза. После долгой паузы он сказал:

– Тебе надо когда-нибудь снова позвонить тете Хуаните. Звонок в Гавану – последнее, о чем я сейчас думал.

– Это безумно дорого.

– Это семья, – возразил отец. – О деньгах не беспокойся.

– Мама сказала бы, что мы таким образом кладем деньги в карман Фиделю. – Как будто меня правда волновало эмбарго!

– Ага, и что, помогло? Пятьдесят лет прошло, а он все равно на посту.

Я уставился на отца. При маме он бы подобного не сказал.

– Ты забыл, что и я жил при коммунизме, – заметил отец. – Закручивание гаек до предела. Верхушка, которая достаточно обворовала свой собственный народ, чтобы жить припеваючи. Вот возьмем Северную Корею…

– Хотел бы я взять Северную Корею, – перебил я, – но мне пора в школу.

– Жду завтрашнего выступления! – крикнул вслед отец.

Я поежился. Если завтра никогда не настанет, я не обижусь.

Ну если, конечно, причиной не будет нашествие кислотной жижи, которая прокатится по Нью-Йорку и сожрет нас живьем.

Надо смотреть на перспективу.

Завтра все равно стало сегодня. Даже если ты полночи проворочался в поту, брыкаясь под голос Александра Абреу в голове. Даже если трижды переводил будильник и пропустил завтрак. Даже если послал сообщение Латуку Игореву с вопросом, не отложили ли концерт.