Зимний дом - Джудит Леннокс Страница 93

На Новый год они с Робин отправились в Котсуолдс, где бродили по холмам и ночевали в студенческих общежитиях. Фрэнсис уже в сотый раз понял, что кроме Робин ему никто не нужен. Его здоровье улучшилось, кашель прошел; две недели он не пил ничего крепче чая. Заняв немного денег у Робин, он заплатил неотложные долги и решил избегать Тео, Ивлин и всех остальных из этой компании. С Тео было легче — он уехал за границу, а Ивлин не имела привычки сама бегать за мужчинами. Вернувшись в Лондон, Фрэнсис пару месяцев держал слово. Нашел место домашнего учителя у мальчика, поправлявшегося после приступа ревматизма, и заплатил еще часть долгов. А потом все снова пошло вкривь и вкось.

Однажды вечером они обедали в своем любимом ресторане, и Робин сказала ему, что собирается стать врачом. Битый час тараторила о том, что сэкономила деньги на обучение и теперь будет заниматься по вечерам. У Фрэнсиса отвисла челюсть. Он знал, что это значит. Робин давала понять, что бросает его, что он был в ее жизни лишь кратким эпизодом и теперь этот эпизод закончился. До сих пор Фрэнсис не понимал, до какой степени он зависит от нее. Внезапно собственное чувство к Робин показалось ему опасным: оно делало его уязвимым. Они расставались по-хорошему, но в душе Фрэнсиса закипал гнев.

На следующий вечер должно было состояться собрание исполнительного комитета местной организации лейбористов. Подобное испытание было Фрэнсису уже не по силам, поэтому перед началом он пропустил несколько стаканчиков. Предстояло выдвинуть кандидатов на выборы в местные органы власти, поэтому Фрэнсису следовало вести себя как можно лучше. Злой и расстроенный, он выслушивал скучнейшие речи о всяких пустяках. «Вот-вот начнется война!» — хотелось крикнуть Гиффорду, но когда пришла его очередь выступать, он услышал собственный голос, передразнивавший протяжный ланкаширский акцент председателя Теда Мелэма. Фрэнсис даже вытер лоб платком так, как это делал Тед, и зашаркал ногами, пародируя его пролетарскую походку. Он просто не мог остановиться. В пивной такое принимали на ура, Селена, Гай и Дайана обычно смеялись до колик.

Но тут никто не засмеялся. Секретарь холодно прервал его:

— Думаю, мы слышали достаточно, мистер Гиффорд.

А затем побагровевший председатель сказал:

— Парень, далеко не у всех нас была возможность получить образование.

В его голосе звучала такая обида и такая боль, что Фрэнсису захотелось застрелить не то Теда, не то себя самого.

Выйдя на улицу, он разыскал в тумане телефонную будку и набрал номер Ивлин Лейк.

Элен продолжала посещать Рэндоллов и после того, как Адам уехал. В конце весны у миссис Рэндолл родился еще один ребенок; Элен, пришедшую на ферму во второй половине дня, перехватила Элизабет и повела показывать малыша.

— Его зовут Майкл. Совсем крохотный, правда?

Элен поставила принесенные с собой цветы в вазу у кровати Сьюзен Рэндолл, а затем встала на колени, заглянула в колыбельку, откинула одеяло и нежно провела пальцем по щечке ребенка. Он зашевелился, поджал губки и наморщил лобик.

— Можно взять его на руки?

— Конечно, Элен. — Миссис Рэндолл пыталась улыбаться, но выглядела измученной.

Элен осторожно вынула младенца из колыбели и прижала к себе. Голова малыша, поддерживаемая ладонью Элен, уютно легла на ее плечо, теплое тельце прижалось к груди. Она ощутила частое мелкое дыхание и биение его сердечка. Это лишило ее дара речи. Элен смотрела на мальчика со слезами на глазах. Ей не хотелось отпускать малыша даже тогда, когда проголодавшийся ребенок захныкал и начал открывать и закрывать ротик.

Целую неделю она ходила к Рэндоллам каждый день. У миссис Рэндолл был жар, и она не могла кормить младенца, поэтому Элен помогала Элизабет готовить бутылочки с молоком. Она кормила Майкла, меняла пеленки, купала его и была совершенно счастлива. Иногда девушка садилась в кресло-качалку, брала малыша на руки и представляла себе, что это ее ребенок. Что никто не может его отнять и что у нее наконец появилось что-то свое.

Однажды за чаем отец заговорил о Рэндоллах:

— У них всего лишь часовня, а не церковь.

Элен промолчала.

— Элен, не стоит уделять все свое время одной семье. Я помню, ты писала письма в организацию «Призыв приходов». Надеюсь, что подготовка к празднованию юбилея идет полным ходом. Леди Фрир любезно согласилась на нем присутствовать.

Она продолжала молчать. Элен прекрасно понимала, чего добивался отец. Он хотел разлучить ее с Майклом так же, как разлучил с Адамом и Джеффри. И, возможно, с Хью. Может быть, Хью любил Майю, потому что Майя, в отличие от Элен, была независимой сильной женщиной, а не маленькой девочкой. По ночам Элен часто лежала без сна, перебирая в уме возможности, которых ее лишил отец, и ее гнев становился все сильнее: девушка понимала, что ее жизнь постепенно превратилась в бесплодное существование.

Элен налила себе еще одну чашку чая, а потом холодно сказала:

— Папа, у тебя на подбородке остались крошки от торта, — после чего сделала глоток.

Фрэнсис посетил фотовыставку Джо, предусмотрительно надев пальто, темные очки и шляпу с широкими полями.

О выставке ему рассказала Робин. Выслушав ее восторги, Фрэнсис, испытывавший ревность и любопытство одновременно, сказал:

— Дорогая, я думаю, что в Мюнхене ты переспала с ним. Секс в окружении штурмовиков — какая бездна эротики.

Она обиделась (обидеть Робин ничего не стоило), встала с дивана и ушла. С тех пор он ее не видел.

Потом он пожалел, что дразнил ее. Фрэнсис знал, что скоро вернется к ней, будет просить прощения, обещать все начать сначала, но при мысли о том, что ход событий от него ускользает, Гиффорду становилось не по себе.

Он плохо помнил события последних недель. Произошел довольно неприятный маленький инцидент. Два головореза подстерегли Фрэнсиса в темном переулке, заговорили о каких-то карточных долгах (боже, как банально!) и заставили расстаться с золотыми часами, когда-то принадлежавшими его отцу. Потом был Тео, туманно пообещавший подыскать ему работу на Би-би-си. И Ивлин Лейк. При воспоминании о том, что делала с ним Ивлин, его начинало тошнить.

Он нашел мрачную маленькую студию в Сохо, где работал Джо. Увидел на улице зазывалу и отдал ему последнюю мелочь, что нашлась в кармане. Прошел в галерею, не увидел ни Джо, ни Робин, снял пальто (май выдался очень теплый) и начал рассматривать фотографии.

Молодчики Мосли, сбрасывающие ногами какого-то беднягу со ступенек «Олимпии». Схватка полиции с демонстрантами… Фрэнсис прищурился и вспомнил площадь Согласия. Стало быть, это Париж. Молодчики с ясно видными свастиками на нарукавных повязках избивают человека, скорчившегося на тротуаре. Фотографии были пугающе похожи одна на другую. Фрэнсис подошел к следующей серии фотографий, которая называлась «Мюнхен». Эти снимки выглядели иначе: на первый взгляд, здесь все было нормально. И только потом, всмотревшись и вдумавшись, зритель начинал понимать зловещий подтекст. Обычная уличная сцена; только пристально всмотревшись в фотографию, Фрэнсис заметил цепочку людей в коричневых рубашках посреди домашних хозяек и школьников. Девушка со светлыми косами, уложенными короной над пухлым лицом без всякой косметики. Почему-то выражение ее глаз заставило Фрэнсиса содрогнуться. Но самое жуткое впечатление производил снимок, на котором коленопреклоненные люди терли щетками асфальт. Вокруг них все торопились на работу, в школы и магазины. Ни один из прохожих не смотрел на мужчин, мывших мостовую.