Белладонна - Карен Молинэ Страница 94

— Простите великодушно за то, что прибыл в столь поздний час, — говорит он. Я замечаю, что пальцы у него красивые, длинные и что он не носит обручального кольца. — Не хотел вторгаться в вашу частную жизнь.

Мне нравится, как эти чопорные британцы произносят слово «частный». В их устах оно похоже на подстриженную колючую изгородь.

Белладонна пожимает плечами.

— Нет нужды извиняться, — говорю я ему. — Мы рады видеть вас. И Гай, думаю, тоже будет очень рад. Где бы он сейчас ни пропадал. — Наверное, кувыркается с Нэнси на сеновале. — Но больше всех обрадуется Лора.

— Вы очень любезны, — говорит он с такой искренностью, что я готов его обнять.

— Она ждет в павильоне, — сообщаю я. — Я провожу вас по тропинке до пруда и покажу дорогу. Это маленький домик под тростниковой крышей, вы не ошибетесь. Лора, скорее всего, заперла дверь, но запасной ключ лежит под горшком с гвоздиками, слева от гераней.

Ошарашенный Хью не двигается с места.

— Ну что вы стоите как столб, — поддразниваю я, — когда она давным-давно ждет?

Я не могу не порадоваться, глядя, как в глазах Хью мгновенно вспыхивает робкое счастье и тревожная настороженность рассеивается без следа. Он весь светится от любви.

Хью желает нам доброй ночи, благодарит на прощание, я вывожу его на нужную тропинку и вручаю фонарик. Он чуть ли не вприпрыжку бежит вниз по ступеням, потом, увидев вдалеке павильон, замедляет шаг и идет на цыпочках. Пошарив с минуту, он находит под гвоздиками запасной ключ. Лора ничком лежит на кровати и плачет навзрыд, она не слышит, как открывается потихоньку дверь и щелкает замок под рукой Хью. Не слышит его тихих шагов. Он вполголоса окликает ее по имени, и бедняжке кажется, что она спит и видит счастливый сон. И даже впорхнув в его объятия, она не верит, что это наяву.

* * *

А в доме Белладонна все еще стоит на балконе. Она видела, как Хью торопливо ушел к пруду той же тропинкой, где совсем недавно пробрела подавленная Лора. Гай стоит в темноте, но она не знает, она его не видит. Он скрыт в тени высокого дуба и наблюдает за ней. Ему хорошо видно ее лицо, ярко подсвеченное сзади, из комнаты, он читает на нем странное смешанное чувство — удовлетворение пополам с горькой печалью. И еще усталость, думает он, и смирение.

В той же неподвижной позе она стоит и несколько минут спустя, когда он стучится в дверь, которую Хью оставил приоткрытой.

— Не хотите ли выпить? — спрашивает он, когда она оглядывается посмотреть, кто это.

— Нет. — Она опять поворачивается спиной, выказывая полное отсутствие интереса.

— Могу я задать вопрос? — говорит он. — О вашей дочери.

Ого, какой настойчивый малый! Знает, чем привлечь ее внимание.

Она оборачивается к нему, ее лицо ничего не выражает.

— Брайони спросила меня, можно ли ей с Сюзанной называть меня «дядя Гай», и я сказал, что на это нужно получить ваше разрешение, — говорит он, удобно усаживаясь в серебристо-голубое кожаное кресло с подголовником. — Она сказала, что у нее уже есть дядя Джек в Нью-Йорке и она хочет, чтобы в Виргинии был дядя Гай.

Лицо Белладонны не меняется.

— Если этого хочет Брайони, — произносит она, — я ничего не имею против.

— Я бы не хотел, чтобы вы думали, будто в моем отношении к вашей дочери есть что-то неблаговидное, — говорит он. — Принимая во внимание обстоятельства нашей первой встречи. Я хочу сказать, вашей и моей.

— Принимая во внимание обстоятельства нашей первой встречи, я хотела бы получить ответ на такой вопрос: почему моя дочь вас напугала? — спрашивает Белладонна, усаживаясь в другое кресло. Ее платье тихо шелестит.

Гай долго разглядывает свои ногти, так же идеально вычищенные, как и ботинки. Белладонна не меняет позы, не торопит его.

— Она очень похожа на мою младшую сестру, — отвечает он наконец. — На Гвендолен. Мою Гвенни. — Его глаза подергиваются дымкой. — Видите ли, я почти никогда о ней не рассказываю. Когда я издалека впервые увидел Брайони, мне почудилось, что моя Гвенни воскресла. Понимаю, это игра света и больше ничего. И, наверное, я принимаю желаемое за действительное, потому что чем дольше я смотрю на Брайони, тем сильнее замечаю, что никакого сходства нет. Но выражением лица, манерой петь и танцевать она очень напоминает мне Гвенни. Моя сестра умерла много лет назад, ей было всего лишь девять.

— Простите, — говорит Белладонна, хотя ее голос по-прежнему холоден и отчужден. — Сколько лет было вам?

— Двенадцать, — отвечает он.

Они долго сидят в молчании, впрочем, вовсе не тягостном. Ему, очевидно, не хочется рассказывать о Гвендолен, и Белладонна не испытывает желания расспрашивать. Время от времени снизу до балкона долетают взрывы пьяного смеха. Кому-то из гостей, видимо, неохота уходить, тем более что они по пьяной лавочке не помнят, где оставили машины. Ничего страшного — Билли и Вилли с удовольствием повернут их в нужном направлении.

— Я рад, что Хью приехал, — говорит он наконец.

— Расскажите мне о нем.

Гай, неистощимый говорун, рад стараться.

— У Хью, как вы, наверное, заметили, прекрасные манеры, но это всего лишь внешняя благовоспитанность, — отвечает он. — Его отец был неразборчив в связях. Однажды, во время пьяного кутежа, он полоснул бритвой по своей ноге и по ноге своей любовницы, чтобы побрататься кровью. Мало того, он показывал всякому встречному фотографии этого события, да еще и с гордостью демонстрировал шрам на ноге. — Гай качает головой. — Он считал, что детей нужно видеть как можно реже, и Хью, как и большинство мальчиков нашего класса, был воспитан няней. Няня ему попалась любящая; наверное, это и спасло мальчика от безумия. Она растягивала его шерстяное белье, чтобы оно не жало и не кололо. Няня любила его, защищала от жестокого мира и пуще всего — от родного отца. А мама жила только развлечениями, ходила на балы, на примерки к портнихам, на чашку чая к подругам, лишь бы не тратить время на ненужные хлопоты — на детей и на мужа.

Гай не сумел сдержать горечи в голосе, глаза следили за мелькающими вдалеке огнями. Белладонна поняла: отчасти он описывал свое собственное детство, собственную мучительную память о небрежении и боли.

— Как вы познакомились?

— В школе. Ему было восемь, мне девять, так что у меня за спиной уже был целый год унижений и издевок. Мне кажется, попасть из-под теплого няниного крылышка в жестокую реальность школы — это потрясение, от которого многие из нас так никогда и не оправились. — Он сказал это не потому, что взывал к сочувствию, просто констатировал факт.

— Каково было в школе?

— Вам будет неприятно слушать.

Но она хочет услышать. Она заставляет себя сидеть спокойно рядом с ним и вести расспросы, терпеть возле себя всепоглощающее мужское присутствие, потому что он может дать ответы на часть вопросов, терзающих ее уже много лет. Она хочет услышать его рассказ, потому что он знает о том, как воспитывались они, члены Клуба, что их вырастило и сделало такими. Белладонна легко может представить себе этих людей в школе — они радуются чужой боли, наслаждаются звуком хорошей порки, страдальческие крики разогревают им кровь. Они упиваются могуществом своего высокого положения, радуются несчастью и унижению равных себе.