Убийственное совершенство - Питер Джеймс

1

Апрельский день. Тридцать морских миль к востоку от полуострова Кейп-Код. На посадочной площадке для вертолетов, расположенной на палубе океанского лайнера, стоит молодая пара. Лица у обоих встревоженные. Рядом с ними их чемоданы. Ветер бесится, сбивает с ног, и им приходится крепко держаться за поручни.

И он, и она знают, что для сомнений уже слишком поздно.

«Розе удачи» сорок лет; краска, толстым слоем покрывающая все ее трещины и вмятины, выглядит как макияж на лице у старой шлюхи. На корме развевается флаг Панамы. Из единственной желтой трубы тянется струйка дыма, которую ветер тут же разносит в клочья. Судно движется еле-еле, только чтобы уменьшить качку. «Роза» никуда не торопится. Никуда не направляется. Ее задача — просто держаться на расстоянии двенадцати морских миль от границы территориальных вод Соединенных Штатов. На безопасном расстоянии от федерального закона США.

Джону Клаэссону чуть за тридцать. На нем кожаная куртка на флисовой подкладке, брюки-чиносы и кожаные яхтенные туфли. Он похож скорее на опытного альпиниста или отважного исследователя, чем на ученого, кем он на самом деле является. Джон высокий — выше шести футов, поджарый и мускулистый; у него короткие светлые волосы и добрые голубые глаза. Черты лица по-скандинавски четкие и твердые, на носу сидят небольшие очки с овальными стеклами. Серьезный привлекательный мужчина.

Его жена Наоми, кутаясь в длинное, верблюжьей шерсти пальто, изо всех сил старается удержать равновесие. Она одета в свитер, джинсы и черные замшевые ботинки на резиновой подошве. Волосы у нее тоже светлые, средней длины, стрижка нарочито небрежная и очень модная. Растрепанные пряди закрывают симпатичное лицо и подчеркивают ее слегка мальчишеский стиль. Сейчас она гораздо бледнее, чем обычно.

Вертолет, который только что доставил пару на корабль, висит над их головами, испуская вонючий дым; его тень похожа на гигантский пустой мешок. Именно так Джон и чувствует себя в данный момент — как будто его вывалили из мешка. Нагнув голову, он обнимает Наоми и придерживает ее за талию. Джон ощущает, какая она тонкая и хрупкая под этим мягким теплым пальто, и притягивает ее еще ближе. Ему хочется укрыть Наоми, защитить от всех невзгод.

Он в ответе за нее.

Ветер такой сильный, что Джон буквально захлебывается им. От соленого воздуха его очки запотели; в горле пересохло — и от ветра, и от нервного напряжения. Пряди волос Наоми больно хлещут его по лицу. Палуба куда-то проваливается, потом опять идет вверх, давит на ноги, как пол в скоростном лифте. Желудок переворачивается.

К стрекотанию вертолета примешиваются другие шумы. В первый раз за свою жизнь Джону пришлось лететь на вертолете, и после часа болтанки над Атлантическим океаном ему совершенно не хочется повторять этот опыт. Он чувствует дурноту, как после катания на плохой карусели: будто мозги вращаются в одну сторону, а все внутренности в другую. Выхлопные газы только усиливают тошноту, так же как сильный запах краски и лака. Не говоря уже о вибрирующей под ногами палубе.

Наоми обнимает его; Джон чувствует ее руку сквозь толстую подкладку куртки. Он точно знает, о чем она думает в эту секунду, потому что те же самые мысли терзают и его. Это неприятное ощущение окончательности. До сих пор это была лишь идея, мысль. Можно было передумать, отказаться в любой момент. Но теперь нет. Больше нет. Джон смотрит на жену. Я так сильно люблю тебя, Наоми, дорогая моя. Ты такая храбрая. Иногда мне кажется, что ты намного храбрее меня, думает он.

Вертолет перемещается немного в сторону, шум усиливается, мигают огни. Затем он резко наклоняется и, быстро набирая высоту, улетает. Все дальше и дальше. Джон провожает его глазами, потом переводит взгляд на бушующий серый океан. Белые пенные гребни и вода, вода, вода… Вплоть до самого горизонта.

— Все в порядке? Следуйте за мной, пожалуйста.

Очень серьезный, очень вежливый филиппинец в белом комбинезоне, который встретил Джона и Наоми на борту, придерживает дверь.

Они перешагивают через порог, и дверь за ними автоматически закрывается. Внутри как-то неожиданно тихо и тепло; на стене висит карта океана в рамке. Запах краски и лака здесь еще сильнее. Пол под ногами гудит. Наоми сжимает ладонь Джона. Отношения с водой у нее всегда были неважные; обычно Наоми тошнит даже в лодке на пруду, но сегодня она даже не сможет принять необходимые меры. Никаких таблеток, никаких лекарств. Ей придется справиться с этим самостоятельно. Джон тоже пожимает руку Наоми — чтобы успокоить ее и заодно себя.

Правильно ли мы поступаем?

Этот вопрос он задавал себе тысячу раз. И будет задавать на протяжении долгих лет. Все, что ему остается, — повторять: да, это правильно. Именно так. Мы все делаем правильно.

Это действительно так.

В брошюре, рекламирующей эту плавучую клинику, каюта, где Джону и Наоми предстояло провести следующий месяц, называлась «комфортабельной». В помещение размером с маленький гостиничный номер были втиснуты кровать размера «кинг-сайз», крошечный диван, два таких же крошечных кресла и круглый стол, на котором стояла ваза с фруктами. Высоко на стене в углу висел телевизор. Прием был плохой. На экране — президент Обама; половину слов не разобрать из-за помех.

К комнате примыкала отделанная мрамором ванная. Несмотря на размер, она выглядела роскошно — вернее, воспринималась бы роскошной, подумала Наоми, если бы там можно было стоять ни за что не держась. Если бы ее не швыряло из стороны в сторону. Она присела, чтобы собрать с пола туалетные принадлежности Джона, но тут же встала — желудок вдруг подкатил к горлу.

— Тебе помочь? — спросил Джон.

Наоми покачала головой. Корабль снова накренился, и она, потеряв равновесие, рухнула на диван, чуть не раздавив ноутбук Джона.

— Думаю, у меня осталось примерно минуты четыре на то, чтобы разобрать вещи. Потом меня стошнит.

— Мне тоже нехорошо, — сказал Джон. К стене прямо перед ним были прикреплены правила безопасности и картинка, показывающая, как правильно надевать спасательный жилет.

— Почему ты не примешь таблетку от укачивания? — спросила Наоми. — Тебе же можно.

— Если тебе нельзя, я тоже не стану. Буду страдать вместе с тобой.

— Мученик!

Наоми потянулась и поцеловала мужа в щеку. Его привычное тепло и терпкий, мускусный запах одеколона успокаивали. Джон словно излучал силу — и физическую, и моральную. Еще в школе она смотрела кино и понимала, что больше всего ее привлекают уверенные в себе, спокойные и умные мужчины — именно такого отца Наоми хотела бы иметь. Когда она впервые увидела Джона восемь лет назад в очереди у лыжного подъемника в Джексон-Хоуле в Вайоминге, она поразилась, до чего точно его образ совпадает с ее подростковыми мечтами. Удивительное сочетание внутренней силы и внешней привлекательности.