Операция «Зомби» [= Заговор зомби] - Дмитрий Черкасов

1

Лето 1983 года, как и 1978-го, выдалось жарким во всех отношениях. По стране твердым уверенным шагом маршировал новый порядок. Перестали удивлять дневные облавы в кинотеатрах, ставившие целью выявить тунеядцев и «сачков». Вошли в привычку засады у пивных ларьков и в винных магазинах. Трясли трущобы и «малины», притоны и рынки, магазины и базы, заводы и фабрики, мелкие конторы и крупные организации, райкомы и горкомы. Короче, трясли всех от мала до велика, наводя порядок после брежневского бардака.

В большинстве своем простой народ это приветствовал. Он еще не знал, что такое свобода, но и то, что творилось при Брежневе, его уже не устраивало. Народ устал жить в застое, устал чего-то ждать в необозримом будущем. А тут перемены были налицо. В первые же месяцы правления Андропова на прилавках магазинов стали появляться «дефициты», и за них не нужно было переплачивать, утратил смысл блат. Ударили по пьянству, наркомании, тунеядству. Укрепилась дисциплина на всех уровнях социальной лестницы.

А что надо простому советскому гражданину? Спокойствие на день сегодняшний, вера в день завтрашний, полные прилавки в магазинах да твердые цены.

Многие еще помнили сталинское время, а те, кто не мог его помнить, знали по рассказам старших о «прекрасном времени чистоты и порядка» и успели уже соскучиться по твердой хозяйской руке.

* * *

Годы оказались не властны над доктором наук Еленой Николаевной Бережной. Она была потрясающе красива, и, как и пять лет назад, мужчины, и женатые, и холостые, сходили с ума от ее фигуры, стройных ножек, пышных рыжих волос, высокой груди и обезоруживающих доверчивых глаз.

За время, прошедшее после трагической смерти профессора Никифорова, Елена одинаково хорошо научилась как подчиняться сама, так и подчинять других. Она научилась быть сильной и слабой, мудрой и по-детски наивной.

В любви она всегда исповедовала свободные взгляды, однако никто из местных представителей сильного пола так и не завоевал ее сердца. Да и с замужеством у нее както не получалось.

…В лаборатории стояла полная тишина, и лишь изредка брякали колбы и пробирки в руках лаборанток. Затрещал телефон. Ассистентка сняла трубку:

- Елена Николаевна, вас…

Выслушав говорившего, Бережная направилась к выходу:

- Девочки, закончите без меня. Вызывают наверх. - И она ткнула пальцем вниз.

Секретарь директора с вежливой улыбкой открыла дверь:

- Проходите, пожалуйста, вас ждут.

Елена вошла в кабинет. Директор был не один: за столом напротив восседал человек в штатском, среднего телосложения, темноволосый, с красивыми чертами немного самодовольного лица.

Что-то в облике этого человека показалось ей очень знакомым, но Бережная не смогла вспомнить, где видела его раньше.

Между тем директор подошел к ней и представил:

- Краса и гордость нашего института - Елена Николаевна Бережная. А это товарищ из Комитета государственной безопасности.

Товарищ встал и вежливо поклонился:

- Петр Александрович Саблин.

- Очень приятно, - кивнула она в ответ. - Чему обязана таким вниманием к моей скромной персоне?

Петр Александрович улыбнулся:

- Скромные нас не интересуют…

Он красноречиво посмотрел на директора и тот, якобы вспомнив о неотложном деле, извинился и вышел из кабинета. Бережная и Саблин сели за стол.

- Вы знаете, - начал Петр Александрович, - я, честно говоря, представлял вас несколько иначе и приятно удивлен, увидев такую обаятельную и красивую женщину. К сожалению, ум и красота очень редко уживаются в одном человеке, но вы - очаровательное исключение.

- Неужели в моем личном деле нет фотографии?

- Ну-у, - Саблин развел руками, - разве маленькая фотокарточка может дать истинное представление о женщине?

Елена улыбнулась

- У вас там, в КГБ, все такие галантные кавалеры?

- В присутствии такой женщины любой им станет. - Комитетчик еще раз вежливо поклонился.

- Простите, Петр Александрович, - неожиданно спросила Бережная, - не сочтите это за бестактность, но мы раньше нигде не встречались? Ваше лицо мне знакомо.

- Увы! - соврал Саблин. - Эту минуту я бы запомнил на всю жизнь. Ну что, начнем?

- Смотря что… - ответила Елена, едва заметно усмехнувшись. Несмотря на приятное начало разговор ее чем-то настораживал.

«Ах ты, кокетка! Жалко отпускать тебя из Москвы», - подумал Петр Александрович, а вслух произнес:

- Пока начнем лишь беседу, уважаемая Елена Николаевна. И прежде всего хочу вас предупредить, что независимо от принятого решения наш разговор должен остаться между нами.

- Не волнуйтесь, мне об этом говорят с тех пор, как я связалась с вами.

Комитетчик принял деловой вид и продолжил:

- Мы вас хорошо знаем. Знаем все разработки и высоко ценим ваш вклад в советскую науку. Вы единственная у нас в стране и за рубежом так далеко ушли в исследованиях данной области… Мы хотим предложить вам особую работу: сроки не ограничены, разработки - на ваше усмотрение, материалы любые и в любом количестве, по любому вашему запросу тут же будет даваться информация, как союзная, так и зарубежная. Лаборатория оснащена по последнему слову техники. Кроме того, двойная зарплата, а точнее, два оклада старшего лейтенанта Советской армии. Плюс полное гособеспечение. Проживать будете в Академгородке в однокомнатной квартире со всеми удобствами. Правда, объект закрытый и находится под Горьким, но московская прописка, квартира и машина у вас остаются.

Елена усмехнулась:

- Позвольте, во-первых, почему у меня будет офицерская зарплата? А во-вторых, я и так уже работаю на вас.

- На кашу Родину, - поправил Саблин. - В этом НИИ вы работаете не так продуктивно, как нам хотелось бы, но это не ваша вина. К тому же вы сами доложили руководству, что вам необходимы новые масштабы. Что же касается офицерского оклада, то вам, дорогая Елена Николаевна, придется на некоторое время надеть лейтенантскую форму. Это связано с местными особенностями.

- Ого, вы меня, кажется, заинтриговали.

Оба рассмеялись.

- Такая у меня работа. Я, конечно, не требую немедленного ответа. Подумайте хорошенько, взвесьте все «за» и «против», свои возможности, а завтра мы снова встретимся. Договорились?

- Договорились.

Выйдя от директора, Бережная прошла в оранжерею, углубилась в самый дальний и укромный уголок и, сев на скамеечку, задумалась.

Она жила одна. Отец умер от рака, когда ей было всего два года. Мать пережила отца на пять лет. Из Ленинграда маленькую Лену забрала к себе в Вологду бабка, у которой она и прожила вплоть до окончания школы.