Любовь бессмертная - Вера Ард Страница 10

Костя многое уже понимал. Кому нужны были его мысли или идеи? Все жаждали слышать лишь потомка, чтобы он растолковал то, что хотел сказать гениальный прапрадед. Костя не стал никого расспрашивать: ни мать, помешанную на своем великом предке, ни деда во Франции (звонить ему было бы накладно). Нет, он просто все придумал. Сочинил жаркие подробности, которые якобы передавались из уст в уста в его семье. Будто на самом деле его прапрадед был любовником Оленьки, когда она была замужем, просто в книге деликатно умолчал об этом.

Накануне городских чтений учительница зачем-то созвонилась с его матерью и упомянула об этом эпизоде. Элен была в бешенстве. Она кричала на сына весь вечер, пытаясь выяснить, зачем он оболгал прадеда. Костя сидел и тихо все выслушивал. На чтения его не пустили. И кому от этого стало хорошо? Учительница тоже не простила позора. Влепила ему четверку по русскому языку (у него оценка была на грани между «хорошо» и «отлично»), по литературе не посмела – Костя лучше всех в классе писал сочинения и рассуждал о классиках, причем иногда весьма провокационно, ведь он достаточно рано усвоил простую истину: хочешь привлечь внимание, устрой скандал.

Усталость давала о себе знать, Костя почувствовал, что неплохо бы пойти спать. Он хотел положить лист обратно, но вдруг на следующей по порядку странице заметил нечто странное. Пригляделся повнимательнее: нет, не показалось. Бумага и чернила на следующем листе тоже были очень старыми, но отличались от предыдущих. Почерк, хоть и похож, стал чуть мельче, и наклон изменился. В институтские годы Костя увлекался графологией, даже дополнительные курсы прошел. И, судя по всему, эти страницы были написаны позже. Странно, что никто не замечал этого раньше. А должен был? Рукопись всегда лежала в этой коробке. Ее и доставали лишь иногда, чтобы проверить сохранность. Костя, да и никто, наверное, со времен прапрабабки никогда не читал ее от начала до конца.

Костя аккуратно перебрал страницу за страницей. Конец главы был на месте, там же, где начиналась следующая. Но вот текст на предпоследнем листе был написан более крупным почерком. Строк на странице стало меньше, будто автор пытался закончить ровно там же, где был прошлый вариант, но слов не хватало, поэтому он выводил размашистые буквы. Последние строки главы и начало следующей были написаны старым почерком, и бумага вновь стала желтее. Все как в первых главах. «Странно, – подумал Костя. – Никогда не слышал, что рукопись переписывали».

Звук открывающейся двери прервал его размышления. Костя обернулся: Софи стояла на входе в кабинет в коротком шелковом халате, тонкой тканью плотно облегающем изгибы ее сочного тела.

– Неужели решил почитать на ночь? – кокетливо произнесла она, подходя к кузену. – Может, оставишь это старье?

Софи нежно обняла Костю сзади, пальцы скользнули вниз. Она взяла страницы из его рук, одну положила обратно в шкатулку, а другую поднесла ближе к глазам, пытаясь прочитать.

– Что бы ты сделала, если бы книга досталась тебе? – вдруг спросил Костя и, обернувшись, внимательно посмотрел на кузину.

Ее лицо было совсем рядом. Софи отстранилась, все еще держа в руке страницу из книги. Она подошла к старому подсвечнику, который уже давно не использовался для освещения, лишь для красоты.

– Вот что, – сказала она, аккуратно вытащив свечу. Софи поднесла ее к исписанному прапрадедом листу и изобразила жестом, будто поджигает бумагу. – Я бы сожгла этот хлам, из-за которого все переругались.

– Неужели? – усмехнулся Костя.

– Не веришь? – бросив лист на пол, Софи вызывающе посмотрела на кузена и, держа в руках свечку, сложила пальцы в кольцо, начав двигать ими вдоль воска. Жест был недвусмысленным. Костя улыбнулся, расстегивая брюки.

– Мне кажется, у меня есть кое-что поинтереснее, чем эта свеча.

– Я тоже так думаю, – улыбнулась Софи.

Костя взял свечку из рук Софи и провел ею по шелковому халату кузины, аккуратно раздвигая его полы. Восковой кончик скрылся между полных бедер, и девушка едва заметно вздрогнула. Перед глазами уже была картинка, от которой Костя возбудился еще сильнее. Отбросив свечу на пол, он быстро повернул Софи лицом к столу и придавил рукой к деревянной поверхности, сильно, но стараясь не причинить боли. Задрав шелковый халат, под которым не оказалось никаких трусиков, Костя быстро надел презерватив.

Оленька тихо открыла дверь. В притворе церкви никого не было. Увидев возлюбленную, Миша быстро схватил ее и прижал к себе. Единственное, что хотелось ему в тот момент, – держать ее в руках и никогда не отпускать.

– Вечером, – страстно шепнула Оленька и нежно скользнула пальцами по Мишиной щеке. – Мы ночуем сегодня в гостевом флигеле в отцовском имении. Муж спит крепко, постучи в окно, я открою.

– Но… Как…? – Миша, чуть не задыхался и никак не мог подобрать слова.

Олины пальцы нежно порхали по его лицу и шее, пробуждая самые низменные желания.

– Не волнуйся, место найдется. Я многому научилась и тебя научу.

Нежно, но настойчиво она наклонила Мишину голову к своему лицу. Кончиком языка Оленька скользнула по его губам, заставляя их раскрыться. Будто играя, то проникала глубже, то вновь лишь невинно подставляла губы. Миша не выдержал, и руки его крепко сжали ее тело, скользя по самым сладким его изгибам. Даже сквозь плотную ткань платья Оля почувствовала охватившее его возбуждение. Радость предвкушения захлестнула обоих. Но пора было идти.

***

– Или заставить их заняться сексом прямо в церкви?

Софи покачала головой в ответ, глядя в экран ноутбука, на котором Костя набирал диалог.

– Думаю, читательницы такого кощунства не оценят, – произнесла Софи.

Она сидела в распахнутом халате на маленьком пуфике рядом с креслом кузена и в этот момент напоминала милую пушистую болонку, которую так и хочется погладить. Костя протянул руку вниз и закопался ладонью в ее волосах.

– Пожалуй, ты права. Пойдем по плану – секс в имении у Олиного отца.

– Этого же не было на самом деле. – Софи приподнялась и с наигранным возмущением посмотрела на Костю. – Зачем ты все переиначиваешь?

– Откуда ты знаешь, что было, а чего не было? Девятнадцатый век – все самое интересное происходит за закрытыми дверями и уж точно не описывается в романах.

– Ну, не знаю, – протянула слова Софи. – У меня ощущение, Константен, что ты играешь с огнем. Дед всегда так оберегал эту книгу, а ты пытаешься ее исковеркать.

– Не исковеркать. Осовременить. Мир поменялся. Кому сейчас интересно читать про платоническую любовь, идущую через года?

– Ну, люди же до сих пор мечтают найти свою половинку. Ты ведь тоже про это пишешь в своих книгах.

– Пишу, потому что продается. Домохозяйкам, уставшим от своих скучных мужей, хочется верить в романтику. Я им это даю.

– А сам не веришь?