Дело чести - Лев Пучков Страница 10

Неслышно прошмыгнув мимо нас, дозорные скрылись за поворотом. Спустя двадцать секунд на дороге показалась основная группа — лошадка, запряженная в повозку, аналогичную той, что Лось накануне спер на казачьем хуторе, а к лошадке приложение: шестеро молодцев, дефилирующих по обеим сторонам повозки в пешем порядке. Все в том же полном боевом прикиде, лица сосредоточенно-хмурые, пот со лбов — градом. Долго же вам пришлось топать пешедралом! А что же не на телеге, хлопцы? А-а-а, вон оно что… Под тонким слоем соломы в повозке явственно прослеживаются очертания объемных тюков, лошадь движется с видимым усилием… Ясное дело — не потянет лошадка, если еще шестеро молодцев запрыгнут сверху.

Основная группа медленно прошествовала мимо нас и скрылась в листве раскидистых дубов. Из-за поворота показался арьергард: двое хлопцев, замыкающих караван. Перемещаются так же, как и авангард: один слушает, другой внимательно смотрит по сторонам — визуально исследовать дорогу нет необходимости: если бы что-то там и было, давно уже напоролись бы впереди идущие.

Вообще-то, в отличие от недавно убиенных нами славян, этим ребятам в ЗОНЕ опасаться нечего. Они тут свои. Идут по земле Рашида, который отвечает за все, что случается в его районе, и поддерживает здесь относительный порядок. Но ребятишки выросли в ЗОНЕ и по-другому перемещаться просто не умеют — жизнь приучила. Настоящие ичкерские волки, закаленные в боях с федералами: хитрые, осторожные и опытные. Малейшее изменение обстановки тотчас же отметит натренированный глаз, любой посторонний шум мгновенно услышит чуткое ухо: у посторонних, рискнувших вторгнуться в пределы ЗОНЫ, практически нет шансов остаться незамеченными.

Только ведь и мы здесь не на экскурсии. Работаем мы тут: всесторонне изучили повадки каждого волчары и можем предугадать чуть ли не каждый шаг супостата. А слышим и видим ничуть не хуже: именно поэтому до сих пор остались в живых. И как ни изощряются молодцы Рустема Гушмазукаева, который опрометчиво договорился с Рашидом о систематической проводке грузов через Сарпинское ущелье, мне их искренне жаль. Потому что ближе ко входу в ущелье сидим мы с Лосем, который стоит целого отделения снайперов; в двухстах метрах левее нас скучает Барин, поглаживая холеными пальцами пульт дистанционного управления установленной им накануне системы противопехотных мин; рядом — Мент, который страхует Барина; а еще в ста пятидесяти метрах левее — Сало и Джо, наблюдающие за дорогой через оптические прицелы. Очень, очень жаль: такие бойцы погибают!

Дождавшись, когда замыкающая караван пара проследовала мимо нас и удалилась метров на пятьдесят, я аккуратно прочистил горло и принялся размеренно и очень натуралистично куковать. Замыкающие на секунду замерли на месте и обратились в слух. Я тотально вспотел и задеревенел от напряжения. Нет, кукую я весьма недурственно — меня Джо научил, ас разведки, который в природных звуках разбирается просто великолепно и воспроизводит оные едва ли не лучше самих животных и птиц. Но у одного дозорного на автомате прикручен глушак, а вырос он, напоминаю, в ЗОНЕ (ну разумеется, это дозорный вырос в ЗОНЕ, а не глушак — такие штуковины здесь пока что не растут!). Ничто не мешает ему поднять свой ствол и пальнуть наугад в направлении звука — для проверки.

— Ку-ку, ку-ку, — и так далее, я вдохновенно блажил, входя в образ и боясь сделать лишнее движение. Да топайте же, родные мои! А то сейчас голосовые связки устанут, и выдам вместо «ку-ку» петуха! А петух в данной местности — вообще аномалия. Откуда в лесу петух? Тогда действительно можно со стопроцентной гарантией рассчитывать на проверочную очередь в нашем направлении…

Постояв немного, дозорные развернулись и медленно пошли дальше. В тот же момент я прекратил куковать — сигнал для Барина, что караван в полном составе и можно приступать. Однако эти подозрительные ичкерские волчата довольно долго стояли на месте: как бы не получилось так, что основная группа уже миновала полосу минных заграждений! Тогда придется много стрелять — основная группа успеет рассредоточиться и принять бой. А это уже нехорошо: надо быть последним идиотом, чтобы иметь в руках всеобъемлющий фактор внезапности и не использовать его на полную катушку.

Ба-бах!!! — оглушительно рвануло за поворотом. Вздрогнув от неожиданности, я пытаюсь словить в прыгающую прорезь прицела фигуру одного из замыкающих, застывшую на краткий миг у обочины дороги. И не успеваю — совсем выпустил из виду, что рядом Лось — машина для стрельбы из всех положений.

Пук-с! Пук-с! — выдает автомат Лося — и нет фигур замыкающих: отбросило их в кусты на обочине.

Кубарем скатившись вниз, мы продираемся через кусты на Дорогу и шустро движемся в направлении взрыва. Спереди звонко вспарывают воздух две чужие очереди: у всех наших автоматы с ПББС, значит, кто-то из ичкерских гвардейцев умудрился остаться в живых после Баринова «аккорда». Рывком приняв вправо, я прижимаюсь к обочине и автоматически бросаю через плечо Лосю:

— На месте! Страхуешь, я пошел…

Лось не отвечает. Встревоженно обернувшись, я обнаруживаю, что коллега жив-здоров, и морщусь: Лось прилежно выполняет функции, которые остальные члены команды избегают взваливать на свои плечи. Этот симпатичный внешне парниша у нас числится внештатным «контролером». Только не тем, что в троллейбусах к безбилетным пассажирам пристает, а тем, что делает контрольные выстрелы в голову…

Наше присутствие на поле брани не требуется — все получилось как надо. Вот только лошадку жалко.

— Лось, лошадь добей! — словно прочитав мои мысли, возбужденно кричит Барин, выбираясь из кустов и брезгливо переступая через растерзанные взрывом тела основной группы каравана. Несколько секунд я безотрывно смотрю в налитые кровью глаза поверженной гнедой, которая, хрипя и пуская малиновые пузыри, старательно выгибает длинную шею назад, пытаясь укусить гигантского невидимого слепня, вырвавшего у нее из спины двухкилограммовый кусок мяса… Затем откуда-то возникает Лось и одним выстрелом прекращает эту мучительную сцену… Черт! Бывают моменты, когда я ненавижу свою работу и самого себя за то, что приходится делать.

Через несколько мгновений на месте происшествия все приходит в движение. Джо подгоняет «Форд», припрятанный до поры до времени в кустах метрах в трехстах от засады, и мы начинаем споро перегружать в него оружие из покалеченной повозки. Хорошо, что стволы не в табельной упаковке — ворочать тюки значительно легче, чем тяжеленные оружейные ящики. Работаем очень быстро, надсадно крякая и обливаясь обильным потом, хотя никто не гонит. Надо поспешать: часовые со сторожевого поста Бекмурзаева, что с той стороны ущелья, вне всякого сомнения, слышали фейерверк и сделали выводы. Сами они сюда не сунутся — не велено, но обязательно сообщат по команде. Ориентировочно через полчаса здесь будет до зубов вооруженный рейдовый отряд, и очень может быть, под руководством самого Рашида Ясно Солнышко. Тогда придется отстреливаться до последнего патрона, а затем совершать суицид под кронами раскидистых дубов. Потому что сдаваться в плен этому господину никто из нас не пожелает ни под каким соусом — есть, знаете ли, на то особые причины…

Погрузка закончена. Мы вытаскиваем из кустов трупы проводников и аккуратно укладываем их неподалеку от распростертых на дороге дозорных «авангарда». Получается очень натуралистично: создается впечатление, что хлопцев накрыла в один момент мастерски выпущенная очередь из автомата — в упор. Внешний вид места происшествия — очень важная особенность такого рода акций-провокаций: баллистические экспертизы и следственные эксперименты в ЗОНЕ никто никогда не проводит. Все доверяют лишь собственным глазам и ушам. К машине подходит Лось, жестом дает понять, что выполнил свою миссию: случайно оставшихся в живых не будет.