Смерть, какую ты заслужил - Дэвид Боукер Страница 10

В его доме было восемь уборных. Там были игровые комнаты, где до рассвета играли в покер, снукер и дартс – всегда на деньги. В каждой комнате стояли гигантские пепельницы, которым полагалось быть еще и декоративными, не только функциональными.

– Видишь вон ту, с «Беллс виски»? – сказал Пономарь Билли во время первого интервью. – Она в форме гребаного колокола, видишь? Такую работу теперь днем с огнем не найти.

По всему дому висели фотографии роскошной яхты Пономаря. Это пришвартованное в Олгрейве судно было названо «Дядя Джо» в честь Джо Ройла, менеджера футбольного клуба «Манчестер сити». Приглашение провести выходные на яхте было одновременно печатью высочайшего одобрения и ужасного проклятия: гарантировало, что в долгу у Малькольма Пономаря ты будешь до конца жизни.

Хотя у Пономаря не было вкуса, зато хватало денег нанять тех, у кого он имелся. Впрочем, он был невысокого мнения о декораторах. «Они все розовые или педики». Дом он забил красными кожаными креслами, а полы приказал покрыть темно-коричневым ковролином, чтобы замаскировать пятна мочи и дерьма, которые оставлял страдающий недержанием карликовый пудель его матери. Пуделя звали Везунчик. «Ему повезло, что его не посадили в мешок и не бросили в чертову реку», – бросил как-то походя Пономарь.

Когда Билли впервые встретил мать Пономаря, она была настолько поражена, что едва не уронила Везунчика. Пес рявкнул на Билли, показав желтые клыки. Поскольку Билли одевался как отребье, миссис Пономарь и собака ошибочно предположили, что он и есть отребье. Да, Малькольм и его мальчики грабили и терроризировали законопослушных граждан, но в отличие от Билли одевались у хороших портных и всегда выглядели чисто.

Гравиевая подъездная дорожка вечно была запружена флотилией дорогих машин. Тут были «лотус-сан-бим», «триумф TR-7» и «ягуар ХК». «Роллс-ройс» «серебряный серафим», на котором Билли привезли в Лайм-парк, дополняла розовая «корнич». Когда Билли опоздал на первое интервью, потому что его автобус отменили, Пономарь одолжил ему «BMW» пятой серии с помятым крылом, но всего лишь с тридцатью пятью тысячами миль пробега.

– Пользуйся, пока работаешь над книгой.

Характер у Пономаря был скверный и подозрительный. Чтобы проверить лояльность своего окружения, он постоянно устраивал по всему дому ловушки. Пойдя пописать во второй свой визит в Кнутсфорд, Билли обнаружил семь десятифунтовых банкнот, пришпиленных к доске для дартс, которая висела на двери уборной. И инстинктивно понял, что деньги были оставлены как приманка.

Жестом «а пошли вы» он вынул из собственного кармана десятку и налепил к остальным семи. Через неделю дополнительная десятка – к немалой досаде Билли – исчезла, но под столом на кухне появилась банкнота в пятьдесят фунтов. На сей раз он к деньгам вообще не притронулся.

В доме дурно пахло, поскольку мать Пономаря настаивала на том, чтобы убираться самой. Ей было семьдесят восемь, зрение у нее упало, поэтому она вечно пропускала лужи собачьей мочи на ковре. Все поверхности в двухмиллионном доме Пономаря были липкими на ощупь. Пономарю не хотелось обижать мать, нанимая уборщицу. Поэтому он дожидался, когда старушка отправится на еженедельное собрание клуба «Клеверный лист», и приказывал паре своих ребят отдраить уборные. Билли ни разу не слышал, чтобы хоть кто-то пожаловался.

Если не считать Билли, Пономарю вообще никто ни на что не жаловался. Такова была оборотная сторона дармовщины. Речь шла не столько о подарках, сколько о подношениях, дабы умиротворить мстительного бога. Взявший Билли под свое крыло, Зверюга рассказывал, что четыре года назад шурин Пономаря взял на время его «даймлер» и въехал на нем в кирпичную стену. Шурин, который случайно оказался строителем, пристроил к дому Пономаря крытый бассейн – в качестве «благодарственного подарка» за то, что остался жив.

Блейк Терри был издателем Билли. Он выпустил все четыре его романа, и все существующие их экземпляры лежали штабелями на складе в Лутоне. Пухленькому Блейку было за тридцать. Кончик носа у него был формы задницы, а на лице – всегда чуть удивленное выражение. Наверное, именно этим и объяснялось то, что Блейк никогда не отвечал на звонки Билли и, казалось, считал само собой разумеющимся, что Билли никогда не будет зарабатывать роялти или получать положительные рецензии в престижных изданиях.

Имя Блейка красовалось на гравированной латунной табличке над столиком «Ресторана Арти» в Ковен-гарден. Именно за этим столом состоялся их последний с Билли разговор. На табличке значилось еще четыре имени. Одно принадлежало Уинди Миллеру, альтернативному чревовещателю, говорившему через зад. Билли без особой надежды спросил, собирается ли компания вообще продвигать его книги.

Отпив солидный глоток столового красного, Блейк промокнул губы салфеткой.

– Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить.

– Да?

Положив булочку, которую как раз жевал, Билли приготовился к самому худшему. Увидев выражение его лица, Блейк поднял руку.

– Нет, мы не собираемся от тебя избавляться, – и, как будто вспомнив, что нельзя подавать ложных надежд, добавил: – Я тут думал, как насчет того, чтобы немного подождать. Посмотреть, как пойдет новая книга, а уже потом заказывать следующую.

– А как она может пойти? – вскинулся Билли. – Кто, кроме нас, знает о ее существовании?

– Дело не только в тебе. Хоррор не продается.

– Ничто не продается, если его нет в магазинах.

– Будет, будет...

– Это называется бизнес. Компания производит продукт и его рекламирует. У компании, которая пытается продать что-то, о чем никто, черт побери, не слышал, мало шансов на успех. Но, Блейк, твое издательство идет еще на шаг дальше. Вы пытаетесь продавать книги, даже не доставив их в магазины.

Голос Блейка стал на пол-октавы выше:

– Меня возмущают твои намеки, что я хотя бы в какой-то мере повинен в отсутствии интереса к твоим произведениям. Ты что, правда думаешь, что я хочу, чтобы книги проваливались?

– Нет. Но факты говорят за себя. Ни у одной моей книги не было презентации. Ни пенни не было потрачено на рекламу моих произведений. Ни в одной части света. И авансы за все четыре моих романа в сумме меньше того, что медсестра зарабатывает за год.

Отпив еще глоток вина, Блейк воинственно стукнул бокалом о стол.

– Если хочешь, чтобы я заплатил за ленч, советую тебе придержать язык.

– А тебе говорили, что твой нос по форме как задница? – спросил Билли.

Помимо Зверюги и Дюймовочки, к привилегированному внутреннему кругу «Пономарчиков» принадлежали лишь четыре человека. Заместителем Пономаря был меланхолик со сломанным носом по фамилии Ставри. Ставри носил костюмы от Армани, и в его лице сквозило смутное разочарование: вероятно, потому, что ему всегда хотелось быть сицилийцем, тогда как на самом деле он родился греком. Ставри был лаконичен и существования Билли почти не замечал. В юности он любил поджигать людей, и потому Пономарь и остальные звали его Шеф-повар или просто Шеф.