Братство Святой плащаницы - Хулия Наварро Страница 10

— Благодарю вас, падре. Мы будем охранять Священное Полотно вплоть до помещения его в банк, и я сам поеду туда в бронеавтомобиле.

— Его высокопреосвященство хочет, чтобы отец Ив, как представитель епархии, сопровождал Плащаницу в банк и занимался всеми вопросами организации охраны нашей святыни.

— Не возражаю, отец, не возражаю. А где сейчас кардинал?

— В своем кабинете. Проводить вас?

— Не нужно, мы с доктором Галлони знаем, где это.

* * *

Марко и София вошли в кабинет кардинала. Кардинал, похоже, нервничал и не находил себе места.

— А, Марко, проходите, проходите! И доктор Галлони! Присаживайтесь.

— Ваше высокопреосвященство, — сказал Марко, — мы с доктором проследуем вместе с Плащаницей непосредственно в банк. Я знаю, что и отец Ив тоже поедет…

— Да, да, но не затем, зачем вы, наверное, подумали. Видите ли, в Ватикане очень обеспокоены случившимся. Папа Римский потрясен этим новым пожаром. Монсеньор Обри сообщил мне об этом и попросил информировать его обо всем, что удастся выяснить, чтобы он мог держать Святого Отца в курсе событий. Поэтому прошу вас, Марко, сообщить мне результаты вашего расследования, чтобы я, в свою очередь, мог проинформировать монсеньора. Разумеется, все это считается конфиденциальной информацией, поскольку мы понимаем, как важно сохранять в тайне детали следствия.

— Ваше высокопреосвященство, мы еще ничего не знаем. Единственное, что у нас пока есть, — это тело без языка, находящееся в данный момент в морге. Мужчина лет тридцати, личность которого не установлена. Мы не знаем, итальянец он, швед или кто-то другой…

— Мне, кстати, кажется, что человек, находящийся в Туринской тюрьме, — итальянец.

— Почему?

— Исходя из его внешнего вида: смуглый, не очень высокий, кожа землистого цвета…

— Ваше высокопреосвященство, этот биологический тип подходит для половины человечества.

— Да, наверное, вы правы. Ладно. Марко, вас не затруднит держать меня в курсе? Я дам вам номер моего домашнего телефона, а еще номер мобильного телефона, чтобы вы могли связаться со мной в любое время суток, если вам удастся выяснить что-нибудь важное. Я хочу быть в курсе всех событий.

Кардинал написал телефонные номера на листочке бумаги и передал его Марко, который тут же положил листок в карман. Разумеется, он не собирался информировать кардинала обо всех действиях, зачастую безрезультатных, которые он собирался предпринять, расследуя это дело. Нет, он не собирался сообщать об этом кардиналу Турина, чтобы тот, в свою очередь, доложил о них монсеньору Обри, а тот — заместителю госсекретаря Ватикана, а госсекретарь — кому-нибудь еще, но, конечно же, не Папе Римскому.

Марко ничего не сказал, а лишь кивнул головой, как будто соглашаясь.

— Марко, когда Плащаница со всеми предосторожностями будет помещена в бронированную комнату банка, поставьте об этом в известность меня и отца Ива.

Марко удивленно поднял бровь. Кардинал обращался с ним так, будто Марко был его подчиненным. Тем не менее он решил, что не будет соответствующим образом отвечать на то, что ему показалось дерзостью, и лишь поднялся со стула. Это же сделала и София.

— Нам нужно идти, ваше высокопреосвященство. Бронированный автомобиль, по-видимому, вот-вот прибудет.

Трое мужчин отдыхали на убогих постелях, каждый был погружен в свои мысли. Они провалили доверенное им дело, и в ближайшие дни им нужно было исчезнуть отсюда. Турин стал для них опасным местом.

Их товарищ погиб в огне, и, возможно, вскрытие его трупа установит тот факт, что у него нет языка. Ни у кого из них нет языка. Попытаться снова проникнуть в собор было равносильно самоубийству: человек, работающий в епископате, сообщил им, что повсюду выставлены посты карабинеров и полиция допрашивает всех встречных и поперечных. Им не будет покоя, пока они не исчезнут отсюда.

Конечно, они уедут из Турина, однако до тех пор им нужно прятаться, хотя бы пару дней, пока карабинеры не ослабят меры безопасности и пока средства массовой информации не переключат свое внимание на какое-нибудь другое место, где произойдет очередное чрезвычайное происшествие.

Этот подвал пах сыростью и был очень тесным — они не имели возможности ни распрямиться, ни подвигаться. Человек из епископата оставил им еды дня на три-четыре. Уходя, он сказал им, что не вернется, пока не минует опасность. С тех пор прошло два дня, которые показались им вечностью.

* * *

За тысячи километров от этого подвала, в Нью-Йорке, в здании из стекла и стали, в звукоизолированном помещении, снабженном самыми современными средствами обеспечения безопасности, исключающими какое-либо несанкционированное вторжение, семь человек за бутылкой бургундского праздновали провал своих противников.

Эти мужчины, все в возрасте от пятидесяти до семидесяти лет, элегантно одетые, детально проанализировали всю имеющуюся у них информацию о пожаре в Турине. Их источником информации были не газеты и не телевидение. То, что их интересовало, они узнали, так сказать, из первых рук, эти сведения были тщательно и скрупулезно собраны человеком, одетым в черное, — это он прятался во время пожара за церковной кафедрой.

Они чувствовали облегчение, такое же облегчение, какое время от времени испытывали их предшественники, одерживая верх над своими противниками, — каждый раз, когда удавалось не допустить, чтобы люди без языка приблизились к Плащанице.

Самый старший из присутствовавших в комнате поднял руку, и все остальные приготовились слушать его.

— Единственное, что меня беспокоит, — так это то, что говорят об этом полицейском, директоре Департамента произведений искусства. Если он так увлечен Плащаницей, то рано или поздно может набрести на тропку, которая приведет его прямо к нам.

— Необходимо максимально усилить меры безопасности, а еще проинструктировать наших людей, чтобы не высовывались. Я говорил с Полем, он намеревается получить информацию о тех шагах, которые сейчас предпринимает Марко Валони, однако это будет нелегко: любая оплошность может привлечь к нам внимание. Я считаю, Магистр, что мы должны вести себя тихо, ничего не предпринимая, а только наблюдая.

Говоривший был высоким, атлетически сложенным мужчиной чуть старше пятидесяти лет, с седыми волосами и лицом римского императора.

Самый старший из присутствовавших, тот, кого называли «Магистр», был согласен с говорившим.

— Есть еще какие-нибудь предложения?

Все собравшиеся были согласны с тем, что нужно ничего не предпринимать и лишь со стороны наблюдать за тем, что делает Валони, а также с необходимостью проинструктировать этого самого Поля, чтобы он не переусердствовал при поиске информации.

Один из семерых, мужчина крепкого телосложения, среднего роста, говоривший с легким французским акцентом, спросил: