Хамелеон - Ричард Хайнс Страница 10

Филлипсу очень хотелось побыть с братом. Он уже привык жить вдали от родины, сперва в Лондоне, затем в Нью-Йорке, но чувствовал себя как дома, стоило рядом появиться Дэвиду. В этот раз время приезда было выбрано как нельзя лучше — именно тогда, когда действительно нужна моральная поддержка от человека, с которым можно обсудить следующий шаг. Сделка с облигациями освободит Джона от того, что он в последнее время воспринимал как смирительную рубашку, — от работы, но что дальше? Если кто-то и способен помочь ему разобраться в этом, то только Дэвид.

Странно, что, несмотря на всю свою несхожесть, в главном братья были копией друг друга. Это было у них в генах. Они выросли на ферме, неподалеку от городка под названием Мансфилд, расположенного на северо-востоке штата Виктория. Зимой снег, а летом лесные пожары — местность считалась суровой. Земли там были бедные, каменистые. Получивший всемирную известность благодаря фильму «Человек с реки Сноуи», снятому по эпической поэме Эйба Паттерсона по прозвищу Банджо, край порождал людей особой породы, суровых и самодостаточных. Джон и Дэвид воспитывались с верой в добродетель упорного труда и ответственности.

Отец был крепкий австралиец в четвертом поколении. Он часто напоминал сыновьям о том, что их дед участвовал в печально знаменитой битве на Галлиполийском полуострове в тысяча девятьсот пятнадцатом году, в начале Первой мировой войны. Каждый год во всех крупных городах Австралии проходят демонстрации в память о мужестве солдат, погубленных бездарным британским командованием. Двадцать пятое апреля, день Австралийского и Новозеландского экспедиционного корпуса, Джон и Дэвид отмечали обязательно, где бы ни находились. Филлипсы твердо верили в изречение «можно забрать парня из Австралии, но нельзя забрать Австралию из парня». По этой самой причине чем больше времени Джон и Дэвид находились вдалеке от родины, тем в большей степени они становились австралийцами.

Вытершись насухо, Джон улыбнулся при мысли, что идет на работу, словно на бой. По сравнению с суровым кочевым существованием Дэвида его жизнь была уютной и спокойной. Все его сражения были внутренними, в то время как Дэвиду не раз угрожала смертельная опасность. Однажды в телефонном разговоре брат поведал о долгой, унылой зиме в Улан-Баторе, самом холодном из столичных городов. Судя по всему, жилось и работалось ему там нелегко. И все же, явно бодрясь, Дэвид упомянул о дружелюбии монголов и о том, что новое, демократически избранное правительство старается создавать условия для западных предпринимателей. Это означало, что в Улан-Баторе увеличилась группа иностранцев, преимущественно австралийцев, канадцев и англичан, с которыми можно приятно проводить время между тяжелыми полевыми работами.

Когда братья в начале восьмидесятых делали первые самостоятельные шаги в жизни, рынок золота был одним из важнейших в мире. Целые состояния зарабатывались и терялись практически ежедневно; учредители акционерных компаний в погоне за быстрыми деньгами обещали огромную прибыль, собирали средства, регистрировали участки под разработку в самых экзотических районах земного шара и продавали свои компании частным инвесторам. Ежедневные колебания цен на золото порождали небывалую спекуляцию. Именно в это бурное время, сразу после окончания университета, Дэвид покинул Мельбурн, чтобы воспользоваться возможностями, которые открывала добыча драгоценного металла.

Взлет и падение интереса к золоту являли собой наглядный аналог злополучного цикла бумов и спадов, который лет пятнадцать спустя поразил сферу высоких технологий. С точки зрения Джона, два сектора экономики имели между собой много общего, например оба опирались не на то, что имеется, а скорее на то, что может быть. И в обоих случаях инвесторов соблазнял блеск практически неограниченных богатств; надо было лишь поставить на «правильную лошадку». Как шутят золотодобытчики, самый лучший способ загубить новую жилу — это начать ее разработку, поскольку ожидания дают куда большую прибыль, чем реальная эксплуатация. Точно так же в сфере высоких технологий действительность практически никогда не оправдывала в полной мере мечты, и инвесторы слишком часто оставались с одними сертификатами акций, за которые выложили целое состояние.

Хотя жизненные пути, выбранные Джоном и Дэвидом, внешне казались разными, в действительности у них было много общего. Оба брата обладали честолюбием и оптимизмом, необходимыми для достижения успеха в жизни. У геолога нет иных побудительных мотивов, кроме оптимизма, он верит, что в следующий раз бур обязательно наткнется на жилу и сделает его богатым. Какое-то время Дэвид работал с переменным успехом, но девяностые годы оказались тяжелыми для рынка золота. Цена унции упала от семисот с лишним долларов в начале восьмидесятых до трехсот в конце девяностых, и Дэвид начал терять позитивный взгляд на жизнь. В то время как Джон катался словно сыр в масле, пользуясь беспрецедентным процветанием финансового мира, Дэвид уставал от «прелестей» геологии: постоянного одиночества, долгих отлучек из дома и тающих коммерческих перспектив. Джон мало скучал по жизни в Австралии, но он был рад, что Дэвид вернется домой, — рад хотя бы за отца. И если удастся уговорить брата, чтобы взял на себя ферму, будет вообще замечательно.

Уолл-стрит, Манхэттен

Неделя тянулась для Джона очень долго. Он с трудом мог сосредоточить внимание на чем-либо другом помимо аукциона, назначенного на следующий вторник. Нынешний день прошел спокойно. Фондовый рынок оставался стабильным, в экономике Соединенных Штатов не происходило никаких сколько-нибудь значительных перемен, которые могли бы подтолкнуть его в ту или в другую сторону. Скучая от безделья, Джон убивал время, просматривая великое множество докладов и рекомендаций, подготовленных высокооплачиваемыми и расхваленными старшими советниками и аналитиками. Все это неизменно выводило его из себя, и сегодняшний день не стал исключением из правила.

Джон раздраженно швырнул глянцевый скоросшиватель в мусорную корзину и окликнул Тони:

— Итак, Тони, скажи, сколько старших экономистов получают зарплату у нас в банке?

— Ну, если брать только знаменитостей, то я бы сказал, четверо. Это Барлон, Брайан, Керсти и Честер, — ответил Тони и вопросительно взглянул на Джона.

— Ты абсолютно прав. Удивишься ли ты, узнав, что все они не согласны друг с другом? Половину своей долбаной жизни эти умники прокладывают себе локтями дорогу на любой телевизионный канал, который снизойдет до того, чтобы их пригласить, или ведут смертный бой за дюймы газетной полосы в «Уолл-стрит джорнал». При этом им никогда и ни перед кем не приходится серьезно отвечать за свои взгляды. — Джон покачал головой и вздохнул. — Эти проходимцы не управляют фондами, не вкладывают капиталы. На самом деле они даже не продают свою точку зрения, лишь с мудрым видом рассуждают о том, как нашим клиентам следует поступить с деньгами. Если они ошибутся, мало того что им за это ничего не будет, так они еще станут все отрицать. Эти тунеядцы никогда ни за что не отвечают. Так зачем же они нужны?

— Вы сейчас поливаете грязью виднейших ученых мужей Уолл-стрит, — напомнил боссу Тони.