Пригоршня скорпионов, или Смерть в Бреслау - Марек Краевский Страница 11

— И каким же образом?

— О, это так просто… — Пёнтек взял Мока под руку. — Громкий и впечатляющий успех вознесет вас на эту должность. Естественно, успех плюс поддержка Хайнеса и Брюкнера. И тогда сдастся даже шеф прусской полиции бескомпромиссный Небе…

Мок остановился, снял шляпу и принялся обмахиваться ею. Крыши домов по ту сторону бывшего крепостного рва сверкали на солнце. Пёнтек обнял криминальсоветника за талию и прошептал ему на ухо:

— Да, дорогой господин советник, успех… И у нас обоих нет ни малейших сомнений, что наибольшим вашим успехом в настоящее время была бы поимка убийцы баронессы фон дер Мальтен.

— Господин гауптштурмфюрер, вы исходите из предположения, что я ничего так не хочу, как занять место Мюльхауза… А может, это вовсе не так… Может, у меня другие планы… Кроме того, неизвестно, найду ли я убийцу до ухода Мюльхауза. — Мок понимал, что эти слова его звучат неискренне и Пёнтека не обманут.

Тот вновь наклонился к уху Мока, в очередной раз вызвав негодование обогнавших их молодых матерей:

— Вы уже нашли убийцу. Это Изидор Фридлендер. Вчера вечером он признался в совершении этого преступления. Произошло это у нас в Коричневом доме на Нойдорфштрассе. Но пока об этом знаем только я и мой подчиненный Шмидт. Если вы захотите, мы оба присягнем, что это вы в полицайпрезидиуме принудили Фридлендера признать свою вину. — Пёнтек взял узкую ладонь Мока и сжал ее в кулак. — Запомните: именно так вы держите в руке собственную карьеру.

Бреслау, вторник 16 мая 1933 года, два часа ночи

Мок проснулся от собственного полузадушенного крика. Перина давила грудь, словно стокилограммовая плита. Мокрая от пота ночная рубашка закрутилась вокруг ног. Он отбросил перину, встал, прошел к себе в кабинет, зажег лампу под зеленым абажуром, стоящую на письменном столе, и расставил шахматы. Однако тщетно пытался он приглушить угрызения совести. Перед глазами по-прежнему стоял сон, увиденный перед пробуждением. Хромоногая девочка смотрела ему прямо в лицо. Несмотря на разделяющую их реку, он явственно видел ее глаза, полные ярости и ненависти. И еще он видел идущую к нему жену управляющего имением. Она подошла, покачивая бедрами. Он с удивлением взглянул на ее лицо в сыпи. Она села рядом с ним, высоко задрала платье, раздвинула ноги. Бедра и живот у нее были покрыты сифилитическими «бутонами».

Советник широко распахнул окно и вернулся в безопасный круг зеленого света. Он знал, что не заснет до утра. У обеих героинь его сна были хорошо знакомые ему лица: у девочки — Мариетты фон дер Мальтен, у сифилитической Федры — Франсуазы Дебру.

* * *

«Шлезише тагесцайтунг» от 19 мая 1933 года:

Страница 1: «Советник Эберхард Мок из криминальной полиции Бреслау после продолжавшегося несколько дней расследования арестовал преступника, убившего баронессу Мариетту фон дер Мальтен, ее гувернантку Франсуазу Дебру и проводника салон-вагона Франца Репеля. Им оказался психически больной шестидесятилетний торговец Изидор Ф. Подробности на стр. 3».

Страница 3: «Изидор Ф. исключительно жестоким образом убил семнадцатилетнюю баронессу и ее гувернантку, сорокадвухлетнюю Франсуазу Дебру. Обеих женщин он изнасиловал, а затем расчленил. Перед этим он убил проводника вагона: оглушив, положил ему под рубашку двух скорпионов, которые смертельно ужалили несчастного. На стене вагона он написал на коптском языке: „И для бедного, и для богатого — смерть и могильные черви“.

Эпилептик Изидор Ф. долгое время лечился у доктора Германа Вайнсберга из Еврейской больницы. Вот мнение врача: „После припадков эпилепсии больной долгое время оставался в бессознательном состоянии, хотя производил впечатление человека, находящегося в полном сознании. После эпилептических припадков к нему возвращалась терзавшая его с ранней молодости шизофрения. Он становился непредсказуем, выкрикивал что-то на многих неведомых языках, у него бывали апокалиптические видения. В подобном состоянии он мог совершить все, что угодно“.

В настоящее время обвиняемый содержится в месте, известном только полиции. Судебный процесс начнется через несколько дней».

«Фёлькишер беобахтер» от 20 мая 1933 года:

Страница 1: «Мерзкий еврей осквернил и расчленил двух немецких женщин. А перед тем коварно убил немецкого железнодорожника. Их кровь вопиет к небесам и жаждет мести!»

«Берлинер моргенпост» от 21 мая 1933 года:

Страница 2: «Сегодня ночью у себя в камере совершил самоубийство бреславльский вампир Изидор Фридлендер. Себя он убил способом не менее чудовищным, чем своих жертв: перегрыз себе вены…»

«Бреслауэр цайтунг» от 2 июля 1933 года:

Фрагмент интервью с криминальдиректором Эберхардом Моком, новым шефом криминальной полиции в полицайпрезидиуме Бреслау, страница 3:

«— Откуда Фридлендер знал коптский?

— Он изучал семитские языки в высшей талмудической школе в Люблине.

— Убийца написал коптский текст старосирийским алфавитом. Это трудная задача даже для выдающегося семитолога, а для заурядного выпускника высшей еврейской школы — практически невыполнимая…

— У обвиняемого после припадков падучей бывали апокалиптические видения, он говорил на разных языках, которых не знал, впадал в транс. Тогда проявлялась крайне опасная шизофрения, которой он страдал с детства. Он обнаруживал сверхъестественные способности, умение решать практически невыполнимые задачи.

— Последний вопрос. Могут ли жители Бреслау спокойно спать?

— Жители такого большого города, как Бреслау, сталкиваются с различными опасностями гораздо чаще, чем те, кто живет в провинции. Мы будем противостоять этим угрозам. Если — не дай бог — появятся новые преступники, я их, можете не сомневаться, арестую».

Берлин, среда 4 июля 1934 года, половина шестого утра

Герберт Анвальдт открыл глаза и тотчас же снова закрыл. У него была зыбкая надежда, что, когда он опять откроет их, окажется: все вокруг является лишь мрачной фата-морганой. Но нет, надежда была тщетной: грязный притон, в котором он находится, — это неопровержимая достоверность, чистейший реализм. В голове у Анвальдта маленький патефончик беспрерывно наигрывал припев услышанной вчера песенки Марлен Дитрих: «Ich bin vom Kopf bis Fuss auf Liebe eingestellt…» [10]

Он несколько раз шевельнул головой. Приглушенная боль медленно разлилась внутри черепной коробки, глазницы были полны остывшего табачного чада. Анвальдт прикрыл веки. Боль стала интенсивной и неумолимой. В горле торчал большущий колючий ком с привкусом блевотины и сладкого вина. Герберт сглотнул — через сухой пищевод продавился раскаленный снаряд. Пить не хотелось, хотелось умереть.