Дом алфавита - Юсси Адлер-Ольсен Страница 11

Брайан не стал закрывать глаза. Во время обхода он заметил, что за ним постоянно наблюдают. Затем его веки сами стали медленно опускаться.

В полудреме он даже не обратил внимания на то, что ему сделали укол.

— Пойдем! — донеслось издалека, голос смешался с летним шумом и картинами туманной дымки. — Брайан, пойдем!

Возникло ощущение качки, а голос становился все глубже и громче. Потом он почувствовал, что его трясут за руку. Брайан не сразу понял, где находится.

Сейчас в полутемном вагоне было тихо. Молча улыбнувшись, Джеймс в последний раз дернул его за руку, Брайан улыбнулся в ответ.

— Придется говорить шепотом.

Брайан кивнул, он все понимал.

— Когда я проснулся, ты был без сознания, — продолжил Джеймс. — Что там случилось?

— Я тебя вырубил, — произнес Брайан, пытаясь сосредоточиться. — А потом они нас осмотрели. Мне в зрачки заглядывали. И я глаза открыл. Они знают, что со мной неладное.

— Знаю. Они на тебя несколько раз поглядывали.

— Надолго я отключился?

— Брайан, соберись и послушай меня! — Джеймс отдернул руку. — В переднем вагоне полно солдат. Они едут домой в увольнение, но, думаю, им приказали еще и за пациентами приглядывать.

— Домой?

— Да, мы глубоко на территории Германии. Целый день ехали. В последнее время мы еле ползем. Не знаю, куда мы направляемся, но сейчас в Кульмбахе стоим.

— Кульмбах?

Брайан с большим трудом удерживал нить разговора.

Кульмбах? Кульмбах? Поезд стоит?

— К северу от Байройта, — прошептал Джеймс. — Бамберг, Кульмбах, Байройт — помнишь?

— Знать бы, что они мне вкололи. У меня во рту пересохло.

— Брайан, соберись! — Несколько тычков, и Брайан снова открыл глаза. — Что произошло, когда нас мыли?

— В смысле, произошло?

— Татуировки, друг! Как все прошло?

— Они не смотрели.

Джеймс откинул голову на подушку и воззрился в потолок.

— Надо татуировки сейчас сделать, пока нам все видно.

— Джеймс, мне холодно.

— Холодина ужасная. Они проветривали. Весь пол был в снегу, — Джеймс указал на пол, не сводя глаз с потолка. — Смотри-ка, еще остался. Как ты понимаешь, солдаты рядом в шинелях сидят.

— Ты их видел?

— Они сюда время от времени заглядывали. Пару часов назад искали санитара — того, что мы с поезда сбросили. Они в курсе про стычку с какими-то летчиками-англичанами — видели, как они в поезд запрыгивали. Должно быть, сведения о нас передали те патрульные с собаками.

— Как?

События стремительно разворачивались у Брайана в голове — он и сам за ними не поспевал.

— Не знаю. Но им обо всем известно, они нас искали, но не нашли — и не найдут.

— А санитар?

— Не знаю.

Джеймс не стал продолжать беседу, сел и взялся за торчащую в левой руке иглу. Закрыв глаза, он вытащил ее — из подающего лекарство шланга на простыню закапала смешанная с кровью жидкость. Опершись на локоть, Брайан пытался следить за его действиями. Дорогу жидкости перегородил небольшой узелок на резиновом шланге — Джеймс в это время закатал рукав рубашки до плеча. Затем почистил пару ногтей кончиком иглы и стал небольшими порциями вкалывать грязь под тонкую кожу подмышки.

Выглядел Джеймс паршиво: с щек исчез румянец, губы посинели. А игла все колола и колола. На светлых волосах в подмышке появлялось все больше красных капель. Чтобы указать первую положительную группу, уколов понадобилось много.

— Я чертовски сильно надеюсь, что воспаления не будет, — прошептал Брайан, вытаскивая иглу. — А если и будет, лучше себя обезопасить. Джеймс, я свою настоящую группу крови укажу!

— Ты с ума сошел! — возмутился Джеймс, тем не менее даже не пытаясь отговорить друга. Ему и своих забот хватало.

По мнению Брайана, он все хорошо продумал. Конечно, писать третью положительную вместо второй положительной рискованно. Но обозначения групп крови очень похожи — все решат, что ошибся тот, кто делал записи в карту. Если станут сравнивать с картой, то удивятся и наверняка исправят данные там. В этом он был уверен.

Таким образом, если они решат накачать его хоть кровью, хоть какой-нибудь дрянью, хуже ему не станет. А это все же, несмотря ни на что, главное. Есть еще одна вероятность: при определенных обстоятельствах в подмышку даже заглядывать не станут и последуют указаниям в карте. Но эту мысль Брайан предпочел отогнать. И стал выскребать грязь из-под ногтей.

Дело подвигалось очень медленно.

Дважды их прерывал шум из переднего вагона. Во второй раз Брайан автоматически засунул иглу под одеяло. Промелькнула тень — он тут же зажмурился.

Судя по звукам у кровати Джеймса, к ним шел еще один человек. Как только поезд тряхануло, голову Брайана откинуло вбок, в сторону койки Джеймса. Он мельком разглядел одетого в черное офицера.

Брайан почувствовал, как от отвращения его охватила холодная дрожь, и он отвлекся от боли в подмышке. Сжимая иглу — она полностью исчезла в руке, — он надеялся, что Джеймс успел проявить ту же осторожность.

Офицер службы безопасности СС встал, заложив руки за спину, и долго смотрел на лица «находящихся без сознания». Снаружи раздались металлические звуки и крик. Вагон резко дернулся, но офицер даже не пошатнулся.

За несколькими рывками последовали сильные удары и мерное покачивание. Их переводили на другой путь. Когда железнодорожники наконец завершили свое дело, человек в черном развернулся и ушел.

Чуть позже, уже ночью, явился мужчина в шинели — и направился прямо к соседу Джеймса с другой стороны. Недолго постояв рядом, посветил ему в лицо. Затем замер, глухо вскрикнул и ушел в задние вагоны.

Вернулся он совсем скоро, ведя еще несколько человек. Один, одетый в халат, — его они еще не видели — разорвал рубаху у выреза и обнажил грудь пациента.

Послушав несколько секунд, он убрал стетоскоп и буквально вскипел от злости, что повлекло за собой целый клубок событий. Медсестры, жестикулируя, отпрянули. Хлопнула передняя дверь, и появился офицер службы безопасности: немедленно отдав ряд приказов, он решительным движением ударил первую медсестру по лицу. Шумно обменявшись парой слов с окружающими, солдат, с которого все началось, выбежал из вагона и вскоре привел еще нескольких. Тем временем пациента вынесли в сопровождении охранников и санитаров.

Над зданием железнодорожной станции затарахтел двигатель и раздался протяжный визг тормозов, сливаясь с доносившимися снаружи лихорадочными приказами. Больные в вагоне вновь оказались предоставлены самим себе.