Изгой - Лев Пучков Страница 11

Да, я тут намеренно не стал дословно цитировать Ленкины вопли: помнится, даже закоренелый солдафон Федя в тот момент покраснел от смущения.

После этого Ленка поменяла телефон, а Легион по нашей просьбе взял под охрану усадьбу ее родителей. По нашей – это, в смысле, по моей. Сама же Ленка сказала, что никаких движений в этом направлении не надо: пусть все идет своим ходом.

– То есть пусть в самом деле голову матери отрежут?

– Да так ей и надо! Хуже все равно не будет – она головой практически не пользуется...

Ну вот, видите: такая она у нас. Глупость, конечно, сказала, и понятно, что все это обусловлено наплывом эмоций – но, согласитесь, некоторое фамильное сходство характеров все же место имеет. Они, кстати, и внешне очень похожи.

Ладно, оставим это на Ленкиной совести, время их рассудит.

Легион выставил возле усадьбы Даневич два суточных поста, но после этого ни Ленку, ни ее родителей никто не беспокоил. Очевидно, враги так впечатлились Ленкиной отвязностью, что решили: с этой стороны подходить к нам бессмысленно.

Вообще, Легион в этот трудный период оказал нам немалую помощь.

«Патриот», как и следовало ожидать, закрыли. Ну и куда, в самом деле, теперь пойти солдату?

Легионеры всех членов клуба пригласили к себе: добро пожаловать, братья, – заниматься, мероприятия проводить, наша база в вашем распоряжении. Пока там у вас временные трудности, кучкуйтесь на здоровье у нас.

Благородно, да? Но мы-то с вами прекрасно понимаем, что это такое. Вот вам вполне неизбежная печальная статистика: за три последних месяца в Легион переметнулись добрая треть наших хлопцев. А половина из тех, что остались, неровно дышат в том же направлении. Как же: дисциплина, конспирация, таинственность, значимость – весьма привлекательные условия, все рядом, в то время как свой клуб развалился и будет ли восстановлен вновь – очень большой вопрос. «Временные трудности» в нашей стране – это приговор. Временные в том плане, что они имеют обыкновение продолжаться неопределенно долгое время.

В общем, будем откровенны: это необратимый процесс.

Перефразируя известное выражение: «Патриот» умер – да здравствует «Легион»!

И знаете... У меня такое ощущение, что это не просто лозунг.

Мы ездили к грузину на похороны. Да, это было глупо и совсем небезопасно – но иначе мы поступить не могли, не имели права.

Федя был плох. Досталось ему изрядно, нужно было как минимум неделю отлежаться, и он еле двигался: на кладбище мы с Ленкой держали его под руки.

Нас в тот момент еще не объявили официально в розыск, но уже искали – и не только органы правопорядка.

Но мы об этом даже и не думали: немного времени прошло, еще не пришли в себя, не могли трезво оценивать обстановку, и вообще, полагаю, правильнее будет сказать, что мы были неадекватны.

Хорошо, что за нас в этот момент думали другие.

Ребятки посовещались и решили, что скрыть это все равно не получится, поэтому Усольцев – вождь легионеров предупредил местные власти, что мы можем прийти на похороны. И что, если нас попытаются взять, будет народное восстание.

И правда, на похоронах была огромная толпа молодежи: проводить Вано в последний путь пришла целая армия, в которую на краткое время вступили даже те, кто не знал его при жизни, но был в курсе, что произошло на поляне.

Легионеры организовали оцепление и назначили боевые группы, которые были готовы броситься нас отбивать, коль скоро кому-то втемяшилось бы проявить по отношению к нам хоть какой-то намек на враждебность.

Местный ОМОН, не будучи зван, явился в полном составе и по полной боевой – командир, Федин друг, проявил такую рискованную инициативу (случись что – могли бы ведь и попытку мятежа инкриминировать!), ни на секунду не задумавшись, к каким последствиям это может привести.

Ну и никто не посмел нас тронуть. Сейчас, при трезвом рассмотрении событий тех дней, я понимаю, что это было дико и странно: беглые преступники, обвиняемые в массовом убийстве, разгуливают на свободе, на виду у всех подряд представителей, которые, по идее, должны их ловить – и при этом все присутствующие оказывают им едва ли не королевские почести.

Мы даже расчувствовались: все смотрели на нас как на героев, рвались пожать руку, сказать доброе слово, просто постоять рядом – в общем, разве что на руках не носили.

Единственно, отец Ванин повел себя неадекватно, бросался на нас, кричал, что мы виноваты, – скандалил, короче. Но на то он и отец, что с него возьмешь? Какой адекватности следует ждать от человека, в мирное время потерявшего сына – молодого здорового красавца, у которого была вся жизнь впереди?

Вот, собственно, и все. Таковы печальные итоги глупо-группового бодания на поляне, перевернувшего всю нашу жизнь и жизни наших близких.

* * *

Теперь самое время пару слов сказать про быт. Или не стоит?

– Да ладно, расскажи уже – может, кому и пригодится...

Типун тебе на язык, дядя Федя! Я очень надеюсь, что никто из читателей не попадет в такую ситуацию и все у вас будет как прежде: легальное положение, дом, близкие рядом...

Я не люблю описание быта. Это же рутина. Люди одной страны – эпохи – достатка устроены довольно однообразно, поэтому и быт у них тоже примерно одинаковый.

Но про нас, раз уж Федя настаивает, я немного расскажу: может, потомки будут интересоваться, как прозябала на нелегальном положении очередная партия свежеиспеченных изгоев.

Прозябали мы вполне себе комфортабельно. Воодушевленные примером одного пройдошистого дядечки, мы не стали метаться по окраинам столицы или сидеть в лесу, а довольно быстро сняли домишко в дачном кооперативе «Глухомань», что в двадцати километрах от Москвы.

По поводу съема жилья в этой «Глухомани» было вольготно: море пустующих дач и десятки предприимчивых хозяев, желающих сдать их на время кому угодно (гастарбекам-таджибайтерам, цыганам, нобелевским лауреатам – неважно).

Мы, однако, сняли для себя усадебку с бабусей: Федя сказал, что это оптимальный вариант в плане безопасности и информационной защиты. Пустующие усадьбы всегда вызывают подозрения, при проведении разного рода разыскных мероприятий их осматривают в первую очередь. А хозяйка, которая всех в этом районе знает, если ее расположить к себе, всегда «отмажет», прикроет, предупредит и так далее.

Главное здесь – правильно подать себя. Подстроиться под хозяйку, нащупать заветные струнки ее души, расположить к себе.

Легенда для бабуси была простая (я придумал – с ходу, буквально «навскидку»): мы – беглые русские из Молдавии, жертвы полицейского режима. Приехали на историческую родину и оказались на чужбине: нет для нас места в некогда русской столице, она оккупирована иноземцами и насквозь пронизана коррупцией. А еще за нами охотятся чаушисты – это такие новомолдавские киллеры, которые отлавливают беглых русских, где бы они ни находились. Они имеют обыкновение загребать жар чужими руками, так что знайте: если вдруг тутошний участковый начнет проявлять нездоровый интерес – вот это самое оно и началось.