Смерть от воды - Торкиль Дамхауг Страница 11

Кто он третий идущий всегда с тобой?

Посчитаю так нас двое ты да я

Но взгляну вперед по заснеженной дороге

Там он третий движется рядом с тобой

В темном плаще с капюшоном

И не знаю мужчина ли женщина

— Кто ж он бок о бок с тобой? [2]

Я мог бы многое написать о Йо и Куртке. Я мог бы рассказать в деталях о первых встречах в Макригиалосе той осенью. Как не дал ему утопиться. Как он спас меня. Не потому, что мне нужно исповедаться, Лисс, но потому, что для меня много значит, чтобы ты поняла, за что меня осуждаешь…

Пятница; 28 ноября

Смыть косметику. Полосы розовой кожи на лице проступают в резком свете. Фотограф настоял, чтобы она закрылась этой толстой белой маской. Он что-то хотел показать. Что-то замершее, в контрасте с почти обнаженным телом.

Она ослабила застежку, волосы упали на спину. Они казались темнее обычного, но все равно рыжеватые. Какое-то время она сидела и рассматривала себя в зеркале. Изгиб лба, брови, которые она оставила очень густыми, широко посаженные глаза. Это всегда выглядело странно, но многим фотографам, очевидно, нравилось. А Вим, с которым она работала в этот день, утверждал со смешком, что в этом было что-то эльфийское. Она стала водить щеткой по волосам, медленно, следуя волнам, щетка застряла на колтуне, у корней волос заболело, когда она его вырвала, укус, напомнивший, что она не может быть долго в этом отстраненном состоянии. Времени было больше одиннадцати. Часть ее ощущала потребность заползти в темную нору, проспать пару суток, а то и дольше. Но пульс был слишком быстрым и четким.

На зеркальной полочке вибрировал мобильник. Она проверила номер: незнакомый, — отложила телефон, продолжила причесываться. Ей никогда не нравились эти жесткие упрямые волосы, доставшиеся ей, очевидно, от бабушки. «Языки пламени», — говорил Зако, когда был в мелодраматическом духе. А на фоне светлой стены или неба они светились и привлекали взгляды, которым потом приходилось вбирать в себя и лицо с зеленоватыми глазами, посаженными слишком широко, словно она косила. Она выпрямила спину, и в зеркале показалась грудь. Она была слишком маленькой, но Зако настаивал, чтобы она ее не увеличивала, не сейчас хотя бы: она очень вписывалась в образ юной девушки. Будто из романа Джейн Остин, говорил он. Зако никогда не читал Джейн Остин. Она тоже не читала, по правде говоря.

Мобильник снова завибрировал. Сообщение от Рикке: «Лисс, мы сидим в кафе „Альто“. Крутая музычка. Зако интересуется тобой».

Сквозь Лисс пронеслась молниеносная ярость. Он начал слать ей эсэмэски через Рикке. Неужели до сих пор думает, будто она не знает, что они спят вместе? Рикке выдала себя однажды утром чуть больше недели назад. Она читала Рикке, как книгу. Читала большинство людей. Взгляд Рикке двигался в то утро по-другому. Смех был на тон выше, чем обычно. Она уронила хлебный нож на пол, когда Лисс спросила, не видела ли она больше Зако той ночью. Призналась сразу. Будто было в чем признаваться. «Ну и что», — прокомментировала Лисс, когда все было рассказано. Чего Рикке ожидала, что она будет вне себя? И когда ничего не случилось, Рикке объявила, что Лисс — ее самая лучшая подруга за всю жизнь и что она никогда больше не позволит Зако подъезжать к ней. Но разве ей устоять? Зако провел с ней основательную работу. Скрутил ее так, что она ходила и думала только об этом целыми днями, ждала, чтобы ее снова оттрахали точно так же. Она только и мечтала о нем и совершенно измаялась. Она была у Зако в кармане. «Буквально», — подумала Лисс и зарегистрировала улыбку на ненакрашенном лице в зеркале. Она поняла все сразу, как только Рикке начала делать ему одолжения. Покупала ему кокс, если он был на бобах перед вечеринкой. Вызывала такси, когда ему нужно было ехать. Терлась своей оттопыренной задницей о его ширинку, как только подворачивался случай. Лисс тайком над ней посмеивалась. Вид Рикке в роли виляющей хвостом собачонки приносил освобождение. Наверняка потому, что она знала, что Зако никогда не заполучит в этой роли ее саму. Лисс он был не нужен, и она не боялась об этом сказать. Тогда он мог стать грубым и начать угрожать. Он мог напомнить, что за ней должок. К тому же за их с Рикке квартиру платил он. Он удерживал слишком много из фотозаработков, добытых для нее, — могла бы она на это ответить. Скоро у нее наберется достаточно связей, чтобы работать самостоятельно. Не нужно быть доктором экономических наук, чтобы сделать пару звонков и прочитать несколько контрактов. Она должна ему за кокс, мурлыкал он. «Ты что, собираешься поднять шум из-за каких-то нескольких тысяч? — хотела она знать. — Хочешь получить их прямо сейчас?» — «Блин, Лисс, угомонись», — шипел он, но уже был отправлен далеко на свою собственную территорию. Однажды утром, это было на маленькой кухне в квартире, он схватил ее за обе руки, скрутил их за спину и прижал ее к холодильнику. Было больно, у нее потом несколько дней не проходили синяки, но она смотрела ему прямо в глаза, ни капли не показывая свою боль. Он мог ее ударить, уничтожить физически за несколько минут. Но она его не боялась. Его угрозы вызывали в ней только презрение, и это выделяло ее из всех девиц, с которыми он якшался. Он был ей не нужен. А она ему была нужна. И он давно уже это смекнул, но все еще кружил вокруг в заблуждении, будто она этого не понимает. Он раздобыл для нее какие-то связи. Большинство были бесполезными, потому что она не собиралась работать в порнобизнесе. Всего только несколько фотографов, ему знакомых, имели другие амбиции. Она хотела их проверить. Не связывая себя. Не давая себя заманить пустыми обещаниями. Зако хотел, чтобы она покончила со своими занятиями дизайном, считал, это отнимает слишком много времени. У нее же не было в планах заканчивать учебу. У нее достаточно таланта, чтобы потом воспользоваться этим. Работа моделью — всего лишь проверка: как действует ее образ на других и почему? Во что можно превратить этот образ? Как далеко она может ускользнуть от того, чем она является или когда-то являлась?

Она порвала с Зако. Начала искать новую квартиру. Не хотела, чтобы пришлось возвращать ему долг. На худой конец, можно попросить денег дома. Конечно, не у матери, но у Майлин, которая без лишних вопросов выслала бы деньги в тот же день… Мысль о сестре затормозила ее руку со щеткой. Она сидела и стискивала ее в руках. Взгляд крепко держался за зеркало. Что-то случилось. Три дня назад. Зако в очередной раз настаивал, чтобы она занималась эскортом для бизнесменов. У него было три-четыре девицы, которые зарабатывали для него подобным образом. Он был посредником, они получали много, и он оставлял им самим большой куш. Им даже не нужно было ни с кем спать, просто шататься по приемам и ночным клубам. «С неограниченным доступом к шампанскому, коксу и лучшим ресторанам города», — заманивал Зако. Это было как раз перед тем, как Рикке взялась за дело. «Легкие деньги», — уверял он. Он говорил как продавец машин, и Лисс согнулась от хохота. Он спросил, над чем она так заливается. И тогда она намекнула, что уже решила окончательно порвать с ним. Его взгляд почернел. «Может, тебе насрать, что с тобой происходит, — зашипел он, — но у тебя есть кто-то, на кого тебе не насрать». — «Что ты имеешь в виду?» — спросила она, пытаясь скрыть внезапную неуверенность. «У тебя же есть сестра?» И тут случилось то, чего давно не случалось. Свет в комнате поменялся. Он стал ярче и в то же время вроде как отдалился. «Мне не снится?» — пронеслось у нее в голове, и в груди застучало так сильно, что ей пришлось собраться, чтобы продолжать дышать. И в то же время другая мысль: «Он не должен видеть, что со мной». Она вцепилась в край стола. Он ухмыльнулся. Ничего не сказал, только ухмыльнулся, словно демонстрируя, что теперь зацепил ее.