Заарин - Алексей Шаманов Страница 11

В конце XIX — начале XX века основной формой похоронного обряда стало захоронение в земле. Умершего одевали в богатые одежды, если была возможность, шили новые. На покойного надевали все то, что он носил при жизни: цамцу-рубаху, шубу, унты, шапку. К поясу привязывали ножны с ножом, ложку, кисет, но не огниво. В гроб его клали еду, любую, кроме молочной. Женщины в процессии не участвовали, даже мать, жена и сестры.

Хоронили в тот же день или на следующий, только шаманов положено было хоронить через три дня.

На похоронах шамана, знатного человека или знаменитого охотника его одноулусники пели песни, в которых восхваляли его дела и подвиги.

Кладбище у бурят считалось местом нечистым, там обитали духи-боохолдои. В улус после похорон возвращались другой дорогой, чтобы запутать дух покойника. Могилу впоследствии не посещали и за ней не ухаживали.

Все это, само собой, относится к временам старинным, теперешние буряты переняли у русских похоронный обряд, тем более что большинство из них крещены. Впрочем, отношение их к религии по-прежнему своеобразно. Небесных заступников мало не бывает. Они и теперь в случае нужды зовут шамана, а еще лет сто назад в непосредственной близости могли располагаться православный храм, буддийский дацан и священное место поклонения духу какого-либо знаменитого шамана.

Хоронили Батлая Хандагурова в тот же день. С кладбища в улус возвращались, как положено, другой дорогой.

Гомбо на похоронах не проронил ни слезинки, но вид его был страшен: губы плотно сжаты, будто он узду закусил, а оплывшие черные глаза горели сумасшедшим каким-то огнем, который, казалось, обжигал соулусников…

На поминках Баташулуун Шагланов, заарин, который сам вызвался руководить обрядом погребения, отвел Гомбо в сторону.

— Приходи в мою юрту завтра, как стемнеет, — сказал он ему шепотом.

10.22. Деревня Хандабай

Покинув стройплощадку, друзья решили переждать надвигающуюся грозу у Стаса Беликова на втором этаже его недостроенного коттеджа.

На полдороге их ослепила молния, и Артем, от неожиданности ударив по тормозам, остановил машину. Хорошо, что это случилось в поселке на пустой дороге, а не на оживленной трассе или на улицах города, где, кстати, было зафиксировано несколько аварий по этой причине.

— Что это было? — спросила Джина, щурясь.

— Молния. — Артем припарковался на обочине, и друзья вышли из машины.

— Зайчиков, как при электросварке, нахватался, — поделился впечатлениями Стас, массируя веки. — Куда, интересно, она шандарахнула?

— И грома не было, обратили внимание?

Но сразу после этих слов Джины и загромыхало, и снова громче и дольше, чем при обычной грозе. Словно пустая двухсотлитровая бочка по длинной лестнице скатилась…

— Слушайте, что происходит? — спросила девушка. — Никогда раньше такого не видела и не слышала!

— Что ты хотела? — авторитетно заметил Стас. — Последние времена. До светопреставления по календарю древних майя меньше двух лет осталось. Страшно, но интересно!

— Страшно интересно, ты имел в виду? — усмехнулся Артем.

— Чушь это все, с концом света, — нахмурилась Джина. — От тебя, Стас, ну никак не ожидала подобную глупость услышать.

— Приколоться нельзя… — Чтобы поменять тему, Стас показал на небо: — Ехать надо, а то ливанет, блин, мало не покажется. Судя по грому и молнии, дождь тоже библейских масштабов будет.

— Допотопных, — добавил Артем.

Стоило друзьям разместиться в салоне, как с небес хлынуло, и именно так, как предполагал Стас. Подобный дождь, вероятно, сорок дней и ночей лил перед библейским потопом.

Ребята притихли. Было, было в этом дожде нечто апокалипсическое. Струи, заливающие стекла внедорожника, имели неестественный желтоватый оттенок. Даже сквозь закрытые двери в салон пробивался характерный запах аммиака.

— Хорошо, хоть дождь не кровавый, — прошептала напуганная Джина. — Может, правда, последние времена?

— Хватит тебе, старуха! Религия — опиум для народа! — бодро изрек Стас и цели своей достиг, расшевелил девушку.

Та завелась с полоборота, сказала зло:

— Тысячу раз тебя просила старухой меня не звать!

— Ну, извини… Это я дома привык. Родители так друг друга величают, прикалываются. Он ей: «Ну, мол, как ты, старуха?» Она ему: «Все ништяк, старик!»

— Богема, — вздохнул Артем. — Хотел бы я родиться в семье режиссера или там художника…

— Во придурок! — захохотал Стас. — А я бы хотел родиться в семье нефтяного магната!

— Ну какой он магнат? — поморщился Артем. — Не тянет папаша на магната.

— Тянет, тянет, не прибедняйся!

Звонок на сотовый Джины прервал этот любопытный диалог. Она посмотрела на экран — звонила соседка. Джина слушала ее, меняясь в лице. Парни смолкли. Разговор длился от силы полминуты, и побледневшая девушка убрала мобильник в карман.

— Что? — настороженно спросил Артем.

— Деревня горит. Огонь к моему дому подбирается.

— Поехали! — закричал Стас, но Артем уже и без того разворачивал машину.

Клубы черного дыма они увидели на подъезде к деревне.

— Странно, — сказал Стас, — почему ливень не погасил пожар?

Ему никто не ответил. Артем, вцепившись в руль, гнал на пределе возможного, Джина, подавшись вперед с заднего сиденья, пыталась хоть что-то разглядеть сквозь заливавшие лобовое стекло потоки мутной воды, с которыми не справлялись дворники.

Внедорожник въехал в деревню. Ближайшие дома стояли целехонькие, но вот дом Джины на противоположном конце…

— Стой, дурак! — закричал Стас. — Машину спалишь!

— Черт с ней, — отмахнулся Артем, направляя внедорожник между стен пламени, которое доставало, казалось, до самых небес.

Прямо по курсу Артем увидел пожарную машину и остановил внедорожник.

— Ну как? — спросил он, открыв дверцу возле растерянного пожарного.

— Никак! — ответил тот, разведя руками. — Воду льем, а огню хоть бы хрен… Что за чертовщина?

— Пеной не пробовали? — спросил Стас.

— Самолет вызвали, — невпопад ответил пожарник. — С минуты на минуту прилетит…

Струя из брандспойта била в горящий дом, но пламени не сбивала.

Стас подошел к занявшемуся уже деревянному забору. Жара не почувствовал. Осторожно протянул руку — пламя огибало ее, оно было холодным, Стас вообще не ощутил его присутствия.

— И правда чертовщина, — повторил он слова пожарника.

— Ну, ты там чего? Поехали! — позвал Артем, и Стас вернулся в машину. Сообщение о том, что пламя холодное и не жжет руку, посчитали глупой шуткой.