Пророчество Луны - Фредерик Ленуар Страница 11

Стражи схватили Джованни и привели к командирам, которые допросили юношу в присутствии старого Грациано. Вначале молодой человек отпирался, говоря, что залез на сеновал поспать. Но это объяснение никого не убедило, ведь к дому жителей деревни не подпускали. В конце концов Джованни сказал правду.

— Едва я увидел, как молодая женщина по имени Елена въезжает в нашу деревню, то полюбил ее и захотел к ней приблизиться.

Его чистосердечное признание очень удивило венецианцев. Они решили, что молодой человек намеревался обесчестить Елену. Грациано, хорошо знавший юношу, заверил их, что это невозможно, ведь Джованни всегда был мечтательным и романтичным. Однако стражи решили посадить юного крестьянина под замок.

Тем же вечером, посовещавшись, венецианцы пришли к выводу, что проступок весьма серьезен и юношу необходимо сурово наказать. Не важно, хотел молодой человек совершить насилие или нет, в любом случае он нарушил уединение женщин, подглядывая за ними исподтишка. Серьезность происшествия усугубили показания помощника капитана судна, который заявил, что поймал юношу, когда тот крутился возле кают на верхней палубе.

Охваченный паническим страхом, Джованни не знал, что сказать в свою защиту. В присутствии нескольких местных жителей — смущенных таким грубым попранием законов гостеприимства и опасавшихся, что происшествие приведет к печальным последствиям для всех сельчан, — было решено на следующий день выпороть Джованни на деревенской площади.

Едва придя в себя после нападения пиратов, Елена с ужасом узнала, что ей чудом удалось избежать еще одной опасности: на сеновале прятался мужчина, который, возможно, хотел ее обесчестить и ждал наступления ночи. В то же время инцидент добавил остроты в скучные и однообразные дни ожидания. Девушка непрестанно думала о происшествии, пытаясь представить лицо этого человека. Может, он отвратительный урод? Одноглазый? Или покрыт безобразными шрамами, следами прошлых преступлений? С удивлением она узнала, что возмутителем спокойствия был юноша не намного старше ее, почти мальчик, о котором в деревне не говорили ничего дурного. Елене хотелось узнать, что подвигнуло его на столь дерзкий шаг. Этот вопрос занимал девушку до такой степени, что она пошла к капитану корабля и попросила разрешения повидать юношу и расспросить его, пока назначенное наказание не успели исполнить. Капитан отказал, он боялся, что какое-нибудь непредвиденное обстоятельство во время разговора нанесет правнучке дожа еще большую душевную травму.

Елена провела странную ночь. Девушку охватили противоречивые чувства — опустошенность, волнение, радость, тревога и любопытство. Елена обладала страстным темпераментом, и для ее романтической натуры это событие вдруг стало необычайно важным. Хотя обычно знать не присутствовала при публичных наказаниях простолюдинов, Елена решила сделать все возможное, чтобы быть завтра на площади. Конечно, девушка находила саму идею бичевания омерзительной, но другой возможности увидеть человека, угрожавшего ее спокойствию, у нее не было. Больше ничего не имело значения.

Джованни не мог спать. И не потому, что боялся предстоящего наказания. В глазах односельчан, которые пришли на суд, юноша видел стыд, а мысль о том, какое горе и унижение он доставил отцу, была просто невыносима. А еще он думал о Елене. Сможет ли он когда-нибудь встретить ее и сказать, что его несправедливо обвинили? Как сделать так, чтобы она не считала его разбойником или похотливым мужланом? Как объяснить, что он совершил этот проступок только из любви к ней? Ему хотелось только одного — видеть ее лицо, глаза, проникнуть в ее душу.

На следующий день, около полудня, вся деревня собралась на площади. Только несколько венецианцев пришли посмотреть на наказание, остальные заканчивали починку корабля. Эта ночь была последней, которую они собирались провести в деревне, перед тем как отправиться в дальний путь. Елена, пустив в ход все свое красноречие, добилась разрешения присутствовать на площади. Когда девушка заняла место среди знати, примерно в пятнадцати метрах от дерева, к которому вскоре должны были привязать ее обидчика и выпороть, у нее ком стоял в горле.

Два солдата привели Джованни со связанными за спиной руками. Он прошел мимо венецианцев и, хотя не осмелился отыскать взглядом Елену, почувствовал ее присутствие. Елену же привела в замешательство внешность Джованни. Она представляла его более грубым; меж тем стройное тело и привлекательное лицо юноши, а также его юность казались несовместимыми с преступлениями, в которых его обвиняли.

Узника освободили от пут, заставили встать лицом к дереву и привязали к стволу. После этого на юноше разорвали рубаху, чтобы обнажить спину. Капитан корабля зачитал обвинение и провозгласил приговор: двадцать ударов бичом. Затем повернулся к солдату с грубой кожаной плетью в руках и кивнул.

С первым же ударом Елена едва сдержалась, чтобы не закричать во весь голос, требуя прекратить наказание. Плеть опустилась еще раз, впиваясь в плоть Джованни, но, несмотря на нестерпимую боль, он не издал ни звука. Наказание было несправедливым, однако каким-то странным образом оно вдохнуло в него силы. С каждым ударом, рассекающим кожу, душа юноши крепла, а сердце Елены смягчалось.

Когда наказание закончилось, Джованни отвязали и заставили повернуться лицом к толпе и знатным венецианцам. Юноша едва стоял на ногах, с обеих сторон его поддерживали солдаты, и все же он впервые попытался встретиться с Еленой взглядом. У Джованни не хватало сил держать голову прямо, глаза застилали слезы. Какой-то миг он старался удержать взгляд на размытом силуэте молодой женщины, затем потерял сознание.

Джованни очнулся в доме деревенской старухи-знахарки, которая лечила травами. Его истерзанная спина была покрыта мазью из глины и календулы, у изножья кровати дежурил страж. Джованни понял, что уже ночь. Он попросил попить, старуха дала ему отвар из трав, который должен был облегчить боль и помочь юноше заснуть. Спустя некоторое время, уже на рассвете, страж ушел. Джованни услышал, как снаружи суетятся люди, и понял, что венецианцы навсегда покидают деревню. Юноша подумал о Елене, которая отправляется в дорогу, и, хотя печаль охватила его сердце, он не испытывал тревоги. Он был уверен, что снова встретится с девушкой, и одной этой мысли было достаточно, чтобы смягчить страдание.

Следующий день юноша провел у знахарки. Вечером его пришел навестить отец, явно потрясенный случившимся. Он сел напротив и, не говоря ни слова, крепко сжал ладонь Джованни. В обеспокоенном взгляде отца сквозила тревога за сына, и тот подмигнул в ответ, показывая, что ему уже гораздо лучше.

— Ты нас сильно огорчил, — в конце концов произнес отец.

— Отец, простите меня, — выдавил Джованни.

Он долго искал слова, чтобы объяснить отцу, что любит Елену и просто хотел ее увидеть, но так и не нашел.

— Они уплыли, — сообщил отец после долгого молчания.

Затем встал и вышел, оставив сына на попечении старухи. Через три дня Джованни уже мог нормально двигаться, хотя из-за враждебных взглядов, которые бросали на него односельчане, ему было тяжело ходить по деревне. Поэтому большую часть времени он проводил в доме знахарки, которая по нескольку раз в день мазала его спину снадобьями. Благодаря ее заботе раны вскоре затянулись, но навсегда оставили глубокие шрамы.