Мое время - ночная пора - Мэри Хиггинс Кларк Страница 11

Спустившись в столовую, она расстроилась, когда увидела за столом выдающихся выпускников лишь Марка Флейшмана и Джин.

— Я только кофе выпью, — объяснила Джин. — Позавтракаю в гостях. Увидимся за обедом.

— А на парад и матч пойдешь? — спросила Лаура.

— Да, конечно.

— Никогда не оставалась там надолго, — сказала Лаура. — Не то, что ты, Джинни. Ты всегда любила историю. Помнится, одного курсанта, которого ты знала, убили перед самым выпуском. Как его звали?

Марк Флейшман отпил кофе и увидел, как затуманились глаза Джин. Она медлила, а он закусил губу. Чуть было не ответил за нее.

— Рид Торнтон, — сказала она. — Курсант Кэррол Рид Торнтон-младший.

Неделя, предварявшая годовщину смерти дочери, всегда была для Алисы Соммерс самой тягостной в году. А в этот раз особенно тяжело.

Двадцать лет, подумала она. Два десятилетия. Сейчас бы Карен исполнилось сорок два. Стала бы врачом, возможно кардиологом. Ради этого она и поступала в мединститут. Наверное, вышла бы замуж, родила двух детей.

Алиса Соммерс представила себе внуков, которых у нее никогда не будет. Мальчик, высокий и белокурый, как Сайрес — она всегда верила в то, что они с Карен все-таки поженятся. Лишь одно раздражало ее в Сэме Дигане — его непоколебимая убежденность, что именно Сайрес виновен в смерти Карен.

А их дочь? Она была бы похожа на Карен, решила Алиса, тонкая кость, глаза цвета морской волны, черные, как смоль, волосы. Хотя, как знать...

Боже, поверни время вспять. Отмени ту страшную ночь. С этой молитвой на устах она жила все эти годы.

Сэм Диган считает, что Карен даже не проснулась, когда к ней ворвался убийца. Но Алиса постоянно думала об этом. Открыла ли она глаза? Ощутила ли чье-то присутствие? Видела ли руку, занесенную над ней? Чувствовала ли ужасные удары ножа, лишившие ее жизни?

С Сэмом она могла поделиться своими сомнениями, хотя ни разу не нашла в себе силы обсудить их с мужем. Он свято верил, что его единственный ребенок не испытал ни секунды ужаса и боли.

В последнее время Алиса Соммерс только об этом и думала. Субботним утром, едва проснувшись, она вспомнила, что должна прийти Джинни Шеридан, отчего ее душевные муки лишь усилились.

В десять часов раздался звонок. Она открыла дверь и сердечно обняла Джин. До чего же приятно обнимать ее. Она понимала, что ее приветственный поцелуй предназначен не только Джин, но и Карен.

Год за годом она видела, как Джин преображается из застенчивой, скрытной шестнадцатилетней девушки — какой она была в то время, когда они стали соседями в Корнуолле — в элегантную женщину, преуспевающего историка и писательницу, какой она стала теперь. До того как Джин закончила школу и уехала работать в Чикаго, а затем поступила в Брин-Мор, они два года жили по соседству, и за это время Алиса научилась как восхищаться ею, так и жалеть эту девушку. Невероятно, что у таких родителей — и вдруг такая дочь. Отец с матерью не выносили друг друга и не задумывались над тем, к каким последствиям для ребенка могут привести их прилюдные драки.

Даже тогда она держалась с достоинством, подумала Алиса, на минуту выпустив Джин из объятий и внимательно разглядывая ее, а затем вновь прижала к себе.

— Ты хоть понимаешь, каково мне было не видеть тебя целых восемь месяцев? — пожаловалась она. — Джин, я соскучилась по тебе.

— Я тоже соскучилась. — Джин смотрела на пожилую женщину любящим взглядом. Алиса Соммерс была красивой, седоволосой женщиной, в чьих голубых глазах навсегда поселилась печаль. Однако улыбка ее была живой и теплой. — А выглядите вы просто изумительно.

— Неплохо для шестидесяти трех, — согласилась она. — Я решила, что парикмахерам пора поработать, поэтому ты видишь меня во всей красе.

Из прихожей они, держась за руки, направились в гостиную.

— Я вдруг подумала, Джинни, ты ведь еще ни разу у меня не была. Мы всегда встречались в Нью-Йорке или Вашингтоне. Давай-ка я тебе все покажу. Начнем со сказочного вида на Гудзон.

Пока они смотрели квартиру, Алиса говорила: «Даже не знаю, почему мы так долго оставались в том доме. Здесь мне гораздо легче. Думаю, Ричард считал, если мы переедем, то как бы отречемся от Карен. Знаешь, он так и не свыкся с мыслью, что потерял ее».

Джин вспомнила солидный дом в стиле Тюдоров, которым она так восхищалась подростком. Я знаю его, как свои пять пальцев, подумала она. Я часто бывала в нем, когда там жила Лаура, а потом и Соммерсы всегда были мне рады. Жаль, что я так и не узнала Карен получше.

— А кто купил дом? Может, я его знаю? — спросила она.

— Не думаю. У нас его купили приезжие, с севера штата. Год назад они продали дом. Как я понимаю, новый владелец переделал его, чтобы сдавать комнаты внаем. Многие считают, что истинный покупатель Джек Эмерсон. Ходят слухи, что он скупил много недвижимости в городе. Неплохо для паренька, подметавшего кабинеты. Теперь он бизнесмен.

— Он председатель на встрече выпускников.

— И всего, что за ней стоит. Прежде никогда не поднимали такую шумиху в честь двадцатой годовщины окончания Стоункрофта. — Алиса пожала плечами. — Но важно лишь то, что это привело сюда тебя. Надеюсь, ты голодна. В меню вафли и клубника.

За второй чашкой кофе Джин показала Алисе факсы и конверт с расческой и рассказала ей о Лили.

— Доктор Коннорс знал супругов, которые хотели иметь ребенка. Они были его пациентами, а значит, жили, скорее всего, где-то поблизости. Алиса, я не знаю, пойти в полицию или нанять частного детектива. Не знаю, что делать.

— Ты хочешь сказать, что у тебя есть восемнадцатилетняя дочь, и ты никому о ней не рассказывала? — Перегнувшись через стол, Алиса сжала руку Джин.

— Вы ведь знали моих отца с матерью. Они бы переругались, выясняя, кто из них виноват в том, что со мной произошло. С таким же успехом я могла бы расклеить по городу афиши с этой новостью.

— И ты никогда никому не рассказывала?

— Ни одной живой душе. Я выяснила, что доктор Коннорс помогает людям с усыновлением детей. Он хотел рассказать моим родителям, но я уже была совершеннолетней, и он сказал, что у него есть пациентка, которая не может иметь детей. Они с мужем давно собирались взять приемного ребенка, и люди они просто замечательные. Когда он рассказал им, они сразу ответили, что очень хотят ребенка. Он подыскал мне конторскую работу в доме престарелых в Чикаго, для прикрытия — вроде я решила поработать, прежде чем пойти учиться в Брин-Мор.

— Помню, как мы гордились тобой, когда узнали, где ты учишься.

— Я уехала в Чикаго сразу после выпуска. Мне надо было уехать. И не только из-за ребенка. От горя я не знала, куда деваться. Если бы вы знали Рида... Он был особенный. Наверное, поэтому я так и не вышла замуж. — На глаза Джин навернулись слезы. — Никогда и ни с кем я такого не чувствовала. — Она тряхнула головой и взяла факс. — Я хотела пойти с этим в полицию, но я живу в Вашингтоне. Что бы они сделали? «Поцеловать мне ее или убить? Шучу, конечно». Это ведь не явная угроза, верно? Кроме того, само собой разумеется, что кто бы ни удочерил Лили, живут они в этих местах, поскольку женщина была пациенткой доктора Коннорса. Вот почему я подумала, что если идти в полицию, то в этом городе или хотя бы в этом округе. Как вы считаете?