Город падших ангелов - Дэниел Депп Страница 12

— Какого хрена ты перестал? Я бы вот-вот кончила! Уже всего ничего осталось. Сукин сын недоделанный!

Поттс отодвинулся от нее. Дарлин впала в истерику. Она сидела посреди кровати, рыдала, ругалась и пыталась выпутаться из простыни. Поттс натянул брюки и выскочил из номера с ботинками в руках. Доковылял до парковки. Прохлада из пустыни ударила ему в лицо, и все стало еще хуже. Он был в растерянности. Поттс огляделся в поисках своего мотоцикла и вспомнил, что они приехали на ее машине. Он поставил на землю ботинки и попытался влезть в них. Тут на пороге появилась голая Дарлин и стала ругать его на чем свет стоит:

— Да ты что, совсем того? Что, не потянул такую бабу, как я, гомик несчастный? Угадала? Неудачник долбаный, гомосек чертов.

Она продолжала сыпать проклятиями. В других номерах открывались двери, Поттс ковылял прочь от мотеля, неся в руках рубашку и ботинки, а Дарлен все кричала.

Дэвид Шпандау жил в старом доме с двумя спальнями в Вудланд-Хиллз. Дом был небольшой, но к нему примыкал симпатичный дворик. Шпандау устроил в нем пруд, запустил туда рыб и черепашку. Черепашка чувствовала себя там прекрасно. А вот рыб поедали еноты. Что ни день Шпандау недосчитывался одной. Время от времени он находил под изгородью хвост или плавник, а то и два. И шел покупать еще одну рыбу. Шпандау подумывал, не засесть ли как-нибудь ночью у окна с дробовиком, чтобы застукать проклятых енотов на месте преступления. Причем подумывал вполне серьезно, и это слегка пугало его. Они ведь просто зверюшки, в конце концов. И придумывать план мести им — это же верная дорога в дурдом. Лучше бы по ней не ходить. Но все лее Шпандау уже жалел, что вырыл этот чертов пруд. Предполагалось, что он поможет ему расслабляться, а пока только раздражал.

Он въехал на дорожку у дома, вышел из машины, открыл шаткий гараж на два места и поставил «БМВ» рядом с пикапом. Это был подновленный «Шеви-Апачи» 1958 года, на котором Шпандау ездил бы с гораздо большим удовольствием, чем на «БМВ», казавшемся ему слишком претенциозным. Но Корен арендовал для своих агентов именно такие машины. Аргументы его были просты: «БМВ» настолько примелькались, что в Лос-Анджелесе не выделяются из потока, и в то же время они достаточно стильные — в самый раз для его работников. Для Шпандау же это был огромный немецкий драндулет, в котором к тому же нельзя курить.

Шпандау сам был из немцев. Его отец, мясник, приехал из Дюссельдорфа сразу после войны. И, видимо, машина напоминала Дэвиду о нем. Темная, холодная, равнодушная. Папаша бил его широким солдатским ремнем, и Дэвид всегда подозревал, что он оставил его на память о своей службе в рейхе. Шпандау как-то спросил отца, был ли тот нацистом. Старина Хорст влепил ему так, что Дэвид пролетел до стены. В магазине папаша целыми днями яростно рубил туши, как будто это были евреи, цыгане или гомосексуалисты. Потом возвращался домой, чтобы упиться шнапсом и терроризировать жену и детей. Катрину, дочку, которая была двумя годами младше Дэвида, он не трогал. Ке он добивал бранью. Какие-то немецкие гены не давали ему поднять руку на женщину, но орать на нее не мешали. Так что им доставалось не меньше, чем мясу в магазине. Слыша, как кто-то восхищается «БМВ» — «прекрасный образчик немецкой инженерной мысли», — Шпандау вспоминал безжалостную деловитость, с которой отец расправлялся с мясом и людьми. Но мысли об этом тоже были прямым путем к безумию: ведь это всего-навсего машина.

Шпандау по дороге заехал на рынок и теперь взял с сиденья пакет с покупками и захлопнул дверцу гаража. Замысловатых пультов управления он не терпел. День выдался жаркий, и белая рубашка на спине совсем промокла под пиджаком «Армани». Л в доме было прохладно и темно. Уходя, он закрыл шторы и включил кондиционер. Как же приятно утаиться дома: тихо, спокойно — и он один. Ему нехватало Ди. Но, положа руку на сердце, хорошо, когда никого нет. Весь мир остается снаружи. И никто не жужжит над ухом. Делия ушла от него год назад. Полюбовный развод — если молено так сказать о разводе. Он не возражал. Шпандау давно понимал, что этим все кончится. Они оба понимали. Пока он работал каскадером, все шло прекрасно. Ди уважала эту работу — ведь тем же самым занимался ее отец. Потом у Шпандау случилась черная полоса: за год он переломал чуть не все кости, да еще продюсеру вмазал.

Сломать за десять месяцев бедро, руку и ключицу — само по себе плохо. А Дэвид еще в придачу вышел из себя на площадке и красиво двинул в челюсть одному важному хмырю. Хмырь выплюнул несколько дорогих зубных коронок и вызвал адвоката. Адвокат пригрозил засудить старшего каскадера, Бо — владельца компании и по совместительству отца Ди. Бо отругал Шпандау, но стал в суде на его защиту, хотя выгородить все равно не смог. Бо отказался уволить Дэвида. Чтобы не ставить тестя под удар, Шпандау ушел сам, успокоив тем самым хмыря. Он просидел дома три месяца. Почти каждый вечер напивался до поросячьего визга. А потом на него свалился Корен, предложивший работать сыщиком. И Шпандау узнал, что это занятие ему по силам и к тому же не грозит травмами.

Именно работа в детективном агентстве и доконала его брак. Ди плевать хотела на то, сколько он пьет и кутит, что при этом ломает и кому бьет морду. Все же она была дочерью Бо Макколея и привыкла к такому. А вот привыкнуть к переменам в муже она не смогла. Как и к тому, с какой легкостью он согласился на работу, которая ей казалась безнравственной. На одном из первых заданий Шпандау нужно было подружиться с человеком, личным менеджером, подозреваемым в «незаконном присвоении» денег своей клиентки.

Клиентка была телезвездой с мировой славой. Пышногрудая крашеная блондинка с телом куклы Барби и мозгами Джона Пола Гетти. Она гоняла своего менеджера в хвост и в гриву, платила ему сущие крохи и с наслаждением унижала на глазах у всех присутствующих. Тот терпел, но при этом мстил ей, потихоньку перекачивая небольшие суммы денег на свой счет в Неваде. Не бог весть какие деньги. Ему нужно было только на домик у Тахо, [21]куда он ездил рыбачить и отдыхать, когда появлялась возможность вырваться из ежовых рукавиц начальницы, что случалось крайне редко. Шпандау договорился о встрече у озера. Они вместе сходили на рыбалку, подружились.

Как-то вечером, выпив, они сидели в плоскодонке и ловили окуня. Менеджер все Шпандау и выложил. Объяснил, как уже год выдаивал деньги по капле, незаметно, чтобы расплатиться за домик. Надо же где-то жить, когда он уйдет от королевы Сиськильи — а сделать это он планировал в ближайшие месяцы. Он рассказывал об этом Шпандау совершенно спокойно, словно не было в том ничего дурного. Он считал, что его действия вполне оправданны, и вины за собой не видел.

Сиськилья его эксплуатировала и унижала, поэтому он изъял у нее некоторую сумму — по справедливости. Да она и не заметит этой недостачи. Денег у нее — куры не клюют.

И домов — до жопы. Но она заметила. Она заявила, что стала подозревать его, когда он перестал обижаться на нее за грубость. И ей дешевле было нанять детектива, чем проверять бухгалтерию, к которой она в любом случае не желала привле кать излишнее внимание. Шпандау помог набравшемуся бедолаге сойти на берег и добраться до хижины. Уложил его спать. А потом позвонил Сиськилье и все рассказал.