Принц с простудой в сердце - Михаил Март Страница 12

Но сон ушел, и он проснулся. Кто-то стучался в дверь. Артем открыл глаза и увидел над собой балдахин. Он лежал на широченной кровати в полосатой пижаме и ощущал, как пощипывает лицо.

В спальню вошли двое. Доктор с невероятной головой и торчащими в разные стороны волосами и Варя, увешанная сплошными кружевами.

Они подошли к кровати, и доктор поставил к тумбочке инкрустированную серебром трость.

— Разбудили? Прошу пардону. Мы не виноваты. Пришел милиционер и принес вашу сумку из машины, требует, чтобы вы расписались в получении. Но я велел ему ждать внизу. Сначала завтрак.

Варя поставила поднос на тумбочку и молча вышла.

— С костылем придется походить недельки три. Привыкайте ступать на пятку. Это не сложно. Швы с лица снимем через неделю.

— А как чувствует себя Анна Дмитриевна? — тихо спросил Артем.

— Я колю ей успокоительное. Сейчас она спит. Но еще вчера хотела вас видеть. Через час-другой я вас познакомлю. Старайтесь быть терпимее с ней. Она женщина странная или такой может показаться тем, кто ее плохо знает. Особенно теперь, когда в доме горе. Вам ли это не понимать?! Ах да: ваша сумка за дверью. Сейчас я ее принесу, и вы сможете одеться. Лейтенант мне все же отдал ее, понимая, что в голом виде вы к нему не выйдете. Но сначала завтрак. Вам нужны силы.

— Кажется, вас Илья Романович зовут?

— Насколько я помню, всю жизнь откликался именно на это прозвище.

— Огромное вам спасибо за заботу.

— Бросьте, душа моя, я выполняю свою работу. Только благодаря покойному отцу Анны Дмитриевны — великому Дмитрию Данилычу — я и смог стать врачом. Я обязан этому дому всей своей жизнью. Да и не я один. Ладно, не буду вас задерживать.— Доктор принес сумку из коридора и, оставив ее у кровати, удалился.

На подносе стыл кофе. Артем съел тост, выпил кофе и занялся сумкой. Элегантных костюмов, к которым он привык, здесь не нашлось. Все джинсы да свитера, ни одного костюма. Придется перевоплотиться в харьковского дизайнера с малыми запросами, не имеющего даже собственного телефона.

Джинсы и свитер сидели мешковато, но хоть по росту подходили, и то хорошо.

Прежде чем спуститься, он еще раз взглянул в паспорт, спрятанный под подушкой, и запомнил подпись Вячеслава Бородина. Закорючка не казалась ему сложной и не требовала предварительной тренировки.

Сначала Артем спустился на первый этаж, где в каминном зале его ждал лейтенант со значком автоинспектора ГИБДД. Он его уже видел вчера на дороге, когда прикидывался полутрупом.

Молодой человек встал и представился.

— Инспектор пятого отделения областного ГИБДД лейтенант Синицын. Подпишите, пожалуйста, протокол.

Артем подписал, не читая.

— Скажите, лейтенант, а виновников аварии нашли?

Перед ним стояли каминные часы, стрелки которых приближались к полудню. Наверняка милиция уже успела разобраться с упавшей в реку машиной.

— Как это ни странно, но ни живых, ни мертвых в реке не обнаружено. В упавшей на дно машине все окна выбиты, и она легла на крышу. Не исключено, что погибших в ней преступников вымыло из салона течением. А это пиши, пропало. Течение сильное, дно — каменистое, коряг нет, зацепиться не за что, а если их вынесло в залив, то надежды на поиски мизерные. Если только волной к берегу пришибет…

— Вы уверены, что они погибли?

— Не видел, не уверен. Я верю только фактам. А что касается теории, то я уже высказался. Даже если кто и не разбился после падения с моста, то ему не хватило бы воздуха в легких, чтобы в полной темноте сориентироваться, найти лазейку и выплыть на поверхность.

— Значит, ответчика за убийство мы не увидим.

— Обещать не стану. Но если кто-нибудь из них жив, то полковник Трифонов его достанет. Вот за это я могу ручаться.

— Спасибо за утешение.

Лейтенант ушел, а Артем сел к камину и уставился на тлеющие угольки. Его пронимала дрожь. Нет, он ничего не боялся, его мучила совсем другая мысль. Он вдруг перестал понимать сам себя. А что может быть страшнее?

Конечно, Трифонов лукавил, ссылаясь на разрешение областной прокуратуры и городской также о его допуске к расследованию дела об ограблении офиса адвоката Добронравова. Ни одна прокуратура никогда не противилась желаниям старшего следователя по особо важным делам полковника юстиции Трифонова, если он таковые он высказывал, и никому в голову не приходило отказывать опытному «маэстро», как его называли. Его высоко ценили как профессионала и в городе, и в области. Участие в деле такого следователя — залог успеха. За плечами Трифонова — огромный шлейф раскрытых дел как в Питере, так и за его пределами.

В городской прокуратуре даже имелся зарезервированный кабинет на случай появления «маэстро» в Питере. Конечно, кабинетом скромную двенадцатиметровую комнатку не назовешь, но Трифонов не привередничал. Он умел приспосабливаться к любой обстановке и к тому же редко пользовался предоставленным помещением. Все больше на ногах или в машине, везде сам предпочитал бывать, а не выслушивать доклады. При этом его всегда сопровождал опер из розыска. Из многих таких сопровождающих впоследствии выросли толковые сыщики, считавшие себя учениками мудрого старика. Конечно, Трифонов не был стариком, ему недавно стукнуло пятьдесят пять. Просто был он полноватым, немного неуклюжим, лысоватым, седым. Выглядел он старше своих лет да еще прихрамывал, кряхтел часто, а когда волновался, начинал заикаться.

Его извечный твидовый пиджак, единственный галстук на все случаи жизни и шпанистая кепочка солидности ему не придавали. Но очень многие люди, кого судьба сталкивала с Трифоновым, быстро понимали, что встреча по одежке не всегда приводит к правильным выводам, потому как, провожая по уму, ты понимаешь, что наболтал лишнего. А что касается оперов, то полковник никого ничему не учил и в учениках не нуждался. Просто он был ленив и не носил с собой блокнотов и диктофонов. Он нуждался в секретаре, который записывал все, что ему нужно из высказываний оппонента. Обязательно спросит мнение своего секретаря, выслушает его внимательно и поймет, что прав он один и никто другой. Хорошо чувствовать себя умнее остальных. Сам для себя давно уже все решил, так нет, интересуется мнением сотоварища, чтобы потом его сунуть носом в собственную глупость. Издевательство какое-то.

Капитан Куприянов так не считал. Он уже не первый раз работал с Трифоновым. Тогда еще желторотым лейтенантиком был, но природное любопытство и жажда познаний приучили его проглатывать все обиды и чудачества следователя. А потом, уже набравшись опыта, Куприянов понял, что Трифонов никого не обижает — он делает свое дело, ему нужен чернорабочий под рукой, и это надо принимать как должное. Хочешь, учись, а хочешь — ходи вечно надутый, как мыльный пузырь. В дальнейшем Куприянов стал даже подыгрывать Трифонову, изображая недалекого Ватсона, задающего глупые вопросы Холмсу, чтобы тот мог блеснуть своим умом. Трифонов быстро это понял, и ему стало неинтересно работать с капитаном. Куприянов вырос из коротеньких штанишек.