Под откос - Дмитрий Грунюшкин Страница 12

– …

– Мало ли, что я говорил. Так сложилось. Ты, помнится, к себе звал…

– …

– Ну, прямо завтра, конечно, я не выйду. Нужно чуток отдохнуть после увольнения. Дней пять, думаю, хватит. Потом подъеду, ознакомлюсь с фронтом работ. Тогда и решим точно.

– …

– Договорились.

Он положил трубку, и перевел дух. В таком отвратительном состоянии разговор дался ему с большим трудом. Пришлось собрать все силы, чтобы голос звучал бодро, но без неестественной наигранной беспечности.

А с выпивкой и в самом деле надо было заканчивать. До добра это не доведет. Эрик Вайсман, директор частного охранного предприятия, был ему многим обязан, и давно звал к себе заместителем. Но и он не станет держать у себя на ответственном посту человека, который из-за своей слабости может в любой момент подвести.

Леха открыл дверь на балкон, чтобы проветрить прокуренную кухню. Настроение чуть улучшилось, все же какая-то определенность появилась. Восстановиться полностью можно было только одним способом – пойти погулять по городу.

После коротких сомнений, он натянул свою форму – серый камуфляж с надписью ОМОН на спине, высокие ботинки и черный берет. В конце концов, расчет в финчасти он еще не получил, поэтому имел полное право носить свои майорские погоны.

Город встретил его ярким солнцем, гомоном детворы на детской площадке, птичьим щебетом и автомобильными гудками. Никифоров жил в ближайшем «замкадье». Его город хоть и считался уже Подмосковьем, но от собственно столицы его отделял только серый асфальтовый рубеж кольцевой автодороги.

Леха хрустнул суставами, расправляя плечи, и шагнул из сыроватой прохлады подъезда в летний зной. Поздоровался с бабушками у подъезда – этот контингент стоило уважать и всячески оказывать им знаки внимания. От пересудов это, конечно, не спасало, но на их активную информационную поддержку всегда можно было рассчитывать. Кивнул соседу, возившемуся с колесом своей потрепанной жизнью и российскими дорогами «восьмерки».

Все было как обычно. Вот только идти ему было некуда. Теперь уже бывший майор ОМОНа решил побродить просто так, без цели. Лишь бы дома не сидеть.

В проезде между домами предприимчивые южане пару месяцев назад открыли точку «общепита» – торговали из вагончика шаурмой и дешевым разливным пивом. Рядом поставили пару зонтиков-грибков с вечно неубранными столиками. Расположение точки, ее ассортимент и пренебрежение гигиеническими и санитарными нормами вызывало серьезные сомнения в легальности точки. Алексей дано подумывал проверить их и тряхнуть, но, во-первых, руки как-то не доходили, да и не ОМОНовское это дело, торгашей шерстить. А во-вторых, если эту точку прикроют, то холодненького и совсем не отвратительного пивка в ближайшей округе уже не найдешь.

Никифоров остановился на противоположной от пивнушки стороне дороги, и почесал небритый кадык. Пивка ох как хотелось. Но он одернул себя – решил же завязывать с алкоголем! Тут дело такое – если решил, то никакие отмазки не принимаются. Ни «чего будет с кружки пива», ни «начнем с завтрашнего дня». Ничего. Не надо бросать. Надо просто перестать – и все. Это же не подвиг какой, а просто сознательный выбор.

А у пивняка, тем временем, назревал скандал. Гаркуша – маргинального вида паренек лет двадцати пяти, выглядевший, правда, на все сорок, вяло отбрехивался от продавца. Судя по крикам, он выпил три кружки пива, а денег у него было только на две. Гаркуша клялся, что занесет недостающее завтра, но продавец орал на него из своего «дупла», матеря чистым русским матом со своим кавказским акцентом.

Первым движением Никифорова было подойти и загасить скандал. Нормальное милицейское желание. Но в следующее мгновение он вспомнил, что с сегодняшнего дня он уже БЫВШИЙ милиционер.

«Какого черта тебе надо?» – выругался он про себя. – «Все, забудь! Нет больше майора Никифорова. Теперь лезть во все драки не только не нужно, но и опасно. Ты теперь обычный гражданин, с такими же обычными правами. И если ты полезешь разнимать дерущихся, то патруль загребет тебя вместе с драчунами».

«Шаурмен» продолжал поносить парня на всю улицу. Причем, не просто так, а с перечислением всех сексуальных подробностей их взаимоотношений. Особенно он акцентировал свою речь на том, как, в какие места и с какими подробностями он оприходовал мать Гаркуши. Леха скрипнул зубами, и нервно закурил, чтобы отвлечься. Гаркуше такие речи были по барабану, он воспринимал это просто как одну из форм брани, на которой в остальное время и сам разговаривал, изредка перемежая литературными словами для связки. Но Леха-то прекрасно понимал, что для кавказца все эти слова наполнены самым прямым смыслом, и этот сопляк из своей будки намеренно, абсолютно осознанно наносит Гаркуше несмываемые оскорбления, упиваясь своей безнаказанностью.

Сигарета сломалась в руке. Леха с остервенением растоптал ее ребристой подошвой высокого ботинка. Он не знал, кого ему больше сейчас хотелось пришибить – наглого торгаша из будки за его крики, или безмозглую размазню, которая ничего не отвечает на эти оскорбления.

На крики, наконец, появилась «группа поддержки». Из припаркованного поодаль пожилого «бумера» выбрались еще два молодых кавказца, одетых с претензией на шик – шелковые рубашки, остроносые ботинки, часы на массивных браслетах из «металла желтого цвета».

Тот, что поздоровее, остановился, не доходя пяти шагов до Гаркуши. Второй, невысокий и юркий, подошел вплотную. Лехе не слышно было, что там говорят. Он видел только, как южанин нагнулся к Гаркуше, хотя был на полголовы ниже, и что-то «втирая», несколько раз ладонью ощутимо ударил того по лицу.

Гаркуша послушно кивал головой, даже не делая попыток уклониться от удара или как-то защититься. Он был полностью деморализован. Чтобы добавить весу своим словам, «живчик» сильно ударил его прямым справа. Голова Гаркуша мотнулась, из разбитого носа струей полилась кровь. Он попытался зажать его ладонью, но кавказец со смехом хлопнул его по рукам, заставляя опустить их по швам…

– Не бейте меня больше, пожалуйста! Не надо!

Громкий смех.

– Плохо просишь, собака! Говори – как тебя зовут!

– Саша.

Снова громкий глумливый смех нескольких мужчин, уверенных в своей силе.

– Ты дурак! Звание и фамилию говори!

– Рядовой Филимонов. Не бейте меня больше.

– Руки опусти! Руки опусти, я сказал!

На экране щуплый мальчишка в рваной форме опускает руки, и безропотно принимает несколько жестоких ударов в лицо от здорового мужика с бородой в натовском камуфляже…

– Ну, ты меня понял, урод?! Завтра принесешь сто рублей и отдашь за пиво. И чтобы тебя здесь больше не было, понял? Чтобы я тебя больше не видел на этой точке, понял?

Гаркуша мотал головой, от чего крупные красные капли падали то на асфальт, то на его штаны. Стереть кровь с лица он не решался.