Как ты смеешь - Меган Эббот Страница 12

– А я, когда делала фляк назад [26], – подключается рыжая коротышка, – ударила Хизер в лицо и выбила ей зубы. Ужас, что было. Кровища, зубы во все стороны. Как же ужасно я себя потом чувствовала!

Такие истории рассказываешь взахлеб. Я-то знаю. Это так весело, как страшилки в лагере травить.

Тейси, однако, невесело. Ведь через сорок пять минут ей предстоит стоять на трехметровой высоте над полем, опираясь на руки двух худеньких девчонок, готовых подбросить ее вверх.

Тейси посерела и постепенно начинает зеленеть.

Подходит Бет. Смотрит на меня. Я знаю этот взгляд еще с тех времен, когда она была капитаном. Я киваю.

– Хватит, – прерываю их я. – Не знаю, как вы, крутые девки, но мы лучше перед матчем красоту наведем.

Но блондиночка-«могавк» вперилась в Тейси и, кажется, не намерена так легко ее отпустить.

– А у другой девчонки было точно такое телосложение, как у тебя. Она упала на брусья, круто упала. Вся голова была в крови, и она поехала в больницу. Там оказалось, что у нее кожа на голове лопнула и под кожей были видны розовые мозги. Скрепками скрепляли. И как мы ее ни уговаривали вернуться в команду, она ни за что не соглашалась. А сейчас вообще ничем не занимается.

– Шлауссен, – кричит Бет, подходя к нам вплотную, – тебя тренер зовет.

Тейси ускакивает, как кролик.

И на какое-то мгновение мне кажется, что все кончено. Но я оказываюсь не права.

Бет оглядывает «могавков».

– Как-то раз… – заводит она, и я понимаю, что у нее на уме – недаром она была капитаном. – Как-то раз я стояла на плечах у одной девки, поскользнулась и упала на спину плашмя.

Все из вежливости ахают.

– Треск был такой, что на школьной парковке слышали, – добавляю я.

– Первой мыслью было, – продолжает Бет, качая головой, – как я матери скажу?

Все понимающе кивают.

– Но мне повезло, – ее холодный взгляд заставляет долговязых «могавков» поежиться. – Я была парализована всего шесть недель. На голову надели такое металлическое кольцо со штырями, чтобы шею на месте удерживать. Называется «гало».

Мы с ней снова понимаем друг друга без слов, как в старые добрые времена – до появления тренерши, до прошлого лета.

Я протягиваю руку и слегка касаюсь кончиками пальцев ее волос.

– Врачи сказали, что упади она на сантиметр правее или левее, – говорю я, – то умерла бы.

– Но я не умерла, – подхватывает Бет. – И ничто не смогло помешать мне продолжить тренировки. У меня был клевый фиолетовый гипс. А тренер до сих пор говорит, что лучшего флаера в жизни не видела.

В лучах стадионных прожекторов мы поднимаем Тейси вверх. Ее лицо раскраснелось, как мак, и выражает маниакальную решимость. Ее руки отпускают наши дрожащие плечи, и она взмывает вверх, расставляя ноги, прижимая руки к ушам и взлетая выше, чем я когда-либо видела.

Так высоко, что нас охватывает неконтролируемая дрожь, а руки, сложенные в «колыбельку», трепещут от изумления и страха.

Дрожь пробирает меня до костей, и я чувствую, как моя левая рука слабеет, совсем чуть-чуть. Меня начинает трясти, и лишь благодаря Рири, почувствовавшей мою слабость и бросившей на меня испуганный взгляд, мне удается снова собраться и взять под контроль свою кровь, мышцы и все свое тело.

И я снова становлюсь кремнем и железом ради Тейси, которая, кажется, в воздухе уже несколько минут, а может, часов – лучезарное создание с белыми волосами, взметнувшимися, как крыло. Наконец она падает нам на руки; она в безопасности, и радости ее нет предела.

Несколько часов спустя мы сидим в машине отца Эмили и прихлебываем ежевичный ликер, который стащили из гаража Рири – у ее брата там заначка.

Мы ждем на парковке у тату-салона; его неоновая вывеска навевает ассоциации с чем-то запретным, с хаосом, а ликер почти нестерпимо щиплет наши рты и желудки.

Раньше мы никогда не были на Хабер-Роуд, за исключением того раза, когда отправились с сестрицей Рири в гинекологическую клинику за офлоксацином [27]. Потом она рассказывала, как ее чуть не вырвало, когда ей в глотку сунули огромную ватную палочку, чтобы взять мазок. Но это все равно было лучше, чем то, что совал ей в глотку Тим Мартинсон.

Тогда мы смеялись, хотя на самом деле ничего смешного не было и никому из нас не хотелось оказаться на ее месте в клинике, за тонированными стеклами во всю стену, под жужжащими флуоресцентными лампами, напротив девчонки за стойкой в приемной, тихонько мурлыкающей себе под нос слова последнего клубного хита.

Проходит час, и вот Тейси наконец выходит из салона, приспуская джинсы пониже, чтобы все мы могли увидеть орла – эмблему команды «Саттон-Гроув». Я чуть не лопаюсь от зависти.

Тренер с нами не пошла, хотя мы просили. Но втихаря сунула Тейси сорок баксов на татуировку. Две хрустящие двадцатки, зажатые в дрожащей ладони нашего нового флаера.

Мы в жизни не слышали, чтобы тренеры делали что-то подобное.

Просовывая пальцы под бинт на пояснице Тейси, я трогаю воспаленный контур, и Тейси морщится от боли и удовольствия.

Я, я, я, это должна быть я.

Пятая неделя

– До меня дошли кое-какие слухи о мисс Колетт Френч, – заявляет Бет. – У меня, знаешь ли, есть связи.

– Бет, – осаживаю ее я. Мне знаком этот тон. Я знаю, так все и начинается.

– Пока у меня на нее ничего нет, – предупреждает она. – Но будь готова.

Как заноза, тихонько проскальзывающая под ноготь. Я чувствую: что-то назревает.

Одно успокаивает: Бет быстро наскучивают ее затеи.

Вскоре, к своей радости, узнаю, что Бет, кажется, нашла, чем заняться. Точнее, кем.

В понедельник утром в коридоре первого этажа у кабинетов английского появляется стол.

Плакат бьет по глазам красным; колышется флаг с эмблемой.

Ступи на дорогу чести.

Армейским рекрутерам нужна наша свежая, здоровая подростковая кровь.

– Да кому нужен этот чирлидинг? – бросает Бет. – Я записываюсь.

Они и в прошлом году приходили. Всегда присылают самых широкоплечих и голубоглазых, с крепкими, как дубовые стволы, руками и звучными голосами, слышными в самом конце коридора.

Но на этот год прислали сержанта Уилла – совсем другого поля ягоду. С квадратной челюстью и гладкой прической, разделенной четким пробором, он красив, но не той красотой, к которой мы привыкли. Это взрослый мужчина – мужчина из реальной жизни.