Осенний призрак - Монс Каллентофт Страница 13
Осенний призрак - Монс Каллентофт читать онлайн бесплатно
Собака. Тело, спрятанное в воде, тем не менее различимое. Светлые волосы. Лицо, повернутое в сторону. Рот. Ингмару видятся светящиеся рыбки, мальки, резвящиеся во рту этого человека, давно уже, по-видимому, мертвого.
— Черт.
— Проклятье.
— Черт, — повторяет Ингмар Юханссон снова. Он не знает, что должен сейчас чувствовать или делать, знает только, что хочет, чтобы эта собака замолчала. Но она не замолчит. Она будет лаять и лаять в его кошмарных снах до скончания дней.
8Я есть то, что больше не движется, что остановилось навсегда. Движется лишь вода вокруг меня.
Мне не нужно дышать, чтобы жить здесь, совсем как когда-то, давным-давно, когда все только начиналось, и я плавал, переворачивался в тебе, мама, и ничего не было вокруг, кроме тепла, темноты и счастья, да еще тех громких звуков и яростных ударов, сотрясавших мой маленький мозг и доносившихся изнутри.
Теперь здесь нет тепла, как и холода.
Я слышу собаку. Хови, это, должно быть, ты, я узнаю твой лай, хотя он звучит так, словно ты находишься где-то далеко.
Ты обеспокоен, напуган, хотя что может знать собака о страхе?
Мама, ты знала все о страхе, который есть в боли. У меня такое чувство, будто я стал ближе тебе, это так?
А вода, наверное, холодная, как мелкий тяжелый град, что струится с неба этой осенью.
Я пробую повернуться так, чтобы мое лицо оказалось на поверхности, но тела больше нет. И я пытаюсь вспомнить, как же я оказался здесь, но все, что я помню, это ты, мама, и то, как я покачивался в такт твоим движениям, совсем как в этой воде.
Сколько еще я здесь пролежу?
То, что я отражаюсь в этой воде, жестоко, безжалостно. Но я вижу в ней свое лицо с его острыми, правильными чертами, ноздри, одним своим движением наводившие на людей страх.
Что это было, гордость?
Значит, я гордый?
Или все уже позади, все успокоилось?
Я могу плавать хоть тысячу лет в этой холодной воде и одновременно быть господином над всеми этими землями, это прекрасно.
Но надо загнать косулю и ловить зайцев.
А люди рано или поздно должны покидать окружающую их свою теплую, безопасную воду. И новые дни должны родиться, а я должен во всем этом участвовать. Всем владеть.
Я буду лежать здесь и смотреть на себя, на мальчика, каким я был.
И я буду делать это, даже если испугаюсь. Я узнал только сейчас, что боюсь смотреть в лицо этому мальчику. Бьющий в глаза свет открывает ему мир толчками, напоминающими испуганный лай собаки.
9Лето 1969 года, Линчёпинг и его окрестности
Мир похож на кинопроектор, включенный при помощи глаз, потому что когда глаза закрыты, изображение отсутствует. И мальчик в четыре года начинает чувствовать свои собственные глаза. Глубокие, синие и огромные, как глыбы, они посажены на идеальном расстоянии друг от друга на черепе восхитительной формы. Йерри понимает, что можно делать с этими глазами. Их можно широко раскрыть, и тогда случаются самые удивительные вещи, например воспитательницы в детском саду могут позволить ему делать то, что он захочет.
Его мир по-прежнему прост. Что знает он о том, что именно в этот день на тропические леса обрушились тонны напалма и «агента оранжа», [19]и люди в ужасе забились в пещеры глубоко под землей в ожидании, когда огненное желе проникнет и туда, чтобы уничтожить их.
Для него теплое — это теплое, а холодное — холодное, и выкрашенная черной краской медная труба, торчащая из красной шершавой деревянной поверхности, настолько горяча, что обжигает ему пальцы. Но это не опасно, это приятно и порождает в нем чувство защищенности, и в то же время наводит на него страх, потому что тепло напоминает ему о том, что все когда-нибудь закончится.
Многое происходит в этой жизни: ездят автомобили, ходят поезда, сигналят лодки на Стонгоне. [20]
Он лежит в саду у своего деда и вдыхает запах травы, глядя на свои зеленые колени. Вечерами, когда налетают комары, дедушка ставит на землю ярко-голубой таз. Вода в нем теплая, а воздух вокруг холодный. А потом мальчик снова убегает от ревущего монстра, поглощающего растительность и источающего резкий запах. Папа потеет, когда ведет его. Ножи кусают мальчика за пятки, а широкая черная пасть извергает срезанную зелень. Но это не игра, и даже глаза мальчика не могут разжалобить отца. Папа разворачивает монстра и гонит сына по саду с криком: «Ну, сейчас я отрежу тебе ноги, я отрежу тебе ноги!» И мальчик убегает к лесной поляне, чтобы не слышать больше звука газонокосилки.
Но на кухне, возле мамы с бабушкой, глаза снова помогают ему, и он понимает, что булочки лучше всего есть свежими, пока в них не проник запах плесени, пропитавший пол в доме.
После работы отец вернется домой с пакетами, в которых что-то звенит, и теперь мама наконец успокоится. У нее, как и у бабушки, поднимется настроение сразу, как только он принесет эти пакеты. А потом они будут радоваться, но как-то не по-настоящему.
Вечером через открытую дверь от холодной лестницы исходит металлический запах, а мальчик играет в песочнице со стеклянными шариками разных расцветок, пока рядом не появляется другой мальчик.
Прочь. Тебя не должно там быть. Рука Йерри поднимается и обрушивается мальчику на нос, из которого хлещет кровь. Мальчик ревет и тоже бьет Йерри, а тот в ответ кричит ему «ничтожество!», а не «он меня ударил», и от этой лжи Йерри почему-то становится легче.
В его несложном мире в картонной коробке возле качелей лежит мертвая кошка. Когда-то он угощал ее сливками.
Есть чувства, витающие в двухкомнатной квартире, вопросы, которые ему задают. «Ты знаешь, что мы живем в Берге? Что папа работает на „Саабе“? Что он собирает там самолеты, летающие быстрее звука?» И снова этот смех. Они сидят на пестром оранжево-коричневом диване, каждый вечер ему застилают там постель, и пьют из бутылок, которые всегда есть у них в пакете. Они громко разговаривают, и воздух становится сладким и неприятным, смотрят на черно-белые фигуры людей на экране. А потом мама как-то по-особенному поднимется, словно взлетит с дивана, и они будут танцевать. Взрослые делают это, только когда пьют, и ему нравится смотреть, как мама танцует. А вот папа снова начинает его гонять, и газонокосилка хватает мальчика за лодыжки и руки. Вот четырехлетний Йерри выскальзывает из незапертой квартиры наружу, в большой мир, который полон жизни и ждет своего завоевателя. Кошка должна быть похоронена; качели должны взлетать к небу; машинам и поездам нужны водители. Люди не должны лежать в блевотине и болеть, и он не должен убегать от кого-то.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments