Пора убивать - Джон Гришэм Страница 13

А через год Люсьена лишили права заниматься адвокатскойдеятельностью. Для тех немногих, кто любил его, это стало настоящей трагедией.Профсоюз обувной фабрики призвал к забастовке. Профсоюз этот был создан самимЛюсьеном, он же представлял и его интересы во всех судебных процессах.Руководство фабрики начало нанимать новых рабочих взамен бастующих, пришлосьприбегнуть к насилию. Люсьен отправился к пикетчикам, чтобы не дать упасть ихбоевому духу, выпив перед этим больше обычного. Группа штрейкбрехеровпопыталась прорваться через линию пикетов, началась жестокая уличная драка.Люсьена, наиболее рьяного и последовательного защитника интересов рабочих,арестовали и вновь препроводили в тюрьму. В суде его обвинили в нарушенииобщественного порядка, организации драки и появлении на улице в виде, оскорбляющемдостоинство гражданина. Люсьен подал апелляцию, но впустую, подал вторую – стем же успехом.

За прошедшие годы ассоциация юристов штата уже достаточноустала от выходок Люсьена Уилбэнкса. Ни у какого другого адвоката в штате небыло такого количества нареканий, как у него. Ему делали замечания – как вприватном порядке, так и перед лицом коллег, – его на время лишали праваработать, но все это не принесло никакого результата. Дисциплинарная комиссияассоциации уже не могла больше с ним мириться. В конце концов Люсьен«отвратительным поведением, позорящим доброе имя ассоциации, сделал невозможнымсвое дальнейшее пребывание в ее рядах». Его лишили права заниматься адвокатскойдеятельностью. И вновь он подал апелляцию – и опять зря. Его не захотели слушать.

Он почувствовал себя совершенно опустошенным. Джейк сидел вкабинете Люсьена на втором этаже, когда до него дошла весть о том, чтоВерховный суд поддержал решение ассоциации. Об этом Люсьену сообщил по телефонуДжонсон. Положив трубку, Люсьен подошел к французскому окну, выходившему наплощадь. Джейк не спускал с него внимательного взгляда, ожидая, что боссвот-вот разразится тирадой. Однако Люсьен молчал. Он смотрел некоторое время наплакавшую Этель, а затем поднял голову к вставшему со своего места Джейку.

– Присматривай здесь за порядком. Увидимся позже.

Они бросились к окну, только для того чтобы увидеть, какЛюсьен, сев в свой старенький, битый «порте», резко берет с места и скрываетсяв перспективе улицы. В течение нескольких месяцев о нем ничего не было слышно.Джейк прилежно работал над неоконченными делами, а Этель следила за тем, чтобыздание не производило впечатления, что хозяин его покинул. Кое-какие проблемыДжейк решил к обоюдному согласию клиентов, некоторые передал на решение своим коллегам,а несколько дел рекомендовал нести прямо в суд.

Через полгода, когда Джейк вернулся в свой кабинет последолгого и утомительного дня в суде, он увидел там спящего Люсьена,растянувшегося на персидском ковре.

– Люсьен! – воскликнул он с порога. – С вами все в порядке?

Люсьен бодро вскочил на ноги, прошествовал к большомукожаному креслу, стоявшему за столом, уселся в него. Выглядел он трезвым,загоревшим, успокоившимся.

– Джейк, мальчик мой, – тепло проговорил он, – как у тебядела?

– Отлично, просто замечательно. А где были вы?

– На Каймановых островах.

– Чем занимались?

– Пил ром, валялся на пляже и заигрывал с местнымидевчонками.

– Звучит заманчиво. Зачем же было возвращаться?

– Надоело.

Джейк уселся напротив.

– Рад видеть вас, Люсьен, – просто сказал он.

– Я тоже рад встрече, Джейк. Как тут у вас?

– Настоящая карусель. Но в общем, неплохо, по-моему.

– Дело Медли уладил?

– Да. Они заплатили восемьдесят тысяч.

– Недурно. Он остался доволен?

– Да, выглядел, во всяком случае, довольным.

– А Крюгер обратился в суд?

– Нет. – Джейк опустил голову. – Он нанял Фредрикса.По-моему, суд назначен на следующий месяц.

– Мне бы следовало поговорить с ним, перед тем как уехать.

– Он же виновен, разве нет?

– Еще как. Вовсе не важно, кто его представляет. Запомни,тот, кто защищается, почти всегда виновен. – Люсьен подошел к окну, уставилсяна здание суда. – У тебя есть какие-нибудь планы, Джейк?

– Я бы хотел остаться здесь. А у вас?

– Ты хороший парень, Джейк, и мне бы тоже хотелось, чтобы тыздесь остался. А сам я еще не решил. Подумывал перебраться куда-нибудь вКарибское море, на острова, но потом сказал: нет. Туда хорошо приезжать времяот времени, но уж слишком много там стариков. В общем-то у меня нет никакихпланов. Может, проедусь куда-нибудь, чтобы посорить деньгами. Ты же знаешь: яне из бедных.

Джейк согласно кивнул. Повернувшись к окну спиной, Люсьеншироким жестом обвел кабинет:

– Я хочу оставить все это тебе, Джейк. Пусть у людей будетвпечатление, что старая фирма продолжает жить. Ты переберешься сюда, в этоткабинет, будешь сидеть за этим столом, который мой дед привез из Виргинии послеГражданской войны. Сохранишь архив, дела, клиентов, мои книги – в общем, все.

– Это слишком большая щедрость, Люсьен.

– Клиентура наверняка почти вся разбежится. Но на тебе этоникак не скажется – со временем ты станешь весьма преуспевающим юристом. Простобольшинство моих клиентов на протяжении долгих лет слишком уж привыкли ко мне.

Большинство его клиентов Джейка и не интересовали.

– А как насчет арендной платы?

– Плати мне столько, сколько в состоянии. Поначалу сденьгами у тебя будет довольно туго, но с этим ты справишься. Мне и моиххватает, а вот тебе они еще понадобятся.

– Вы очень добры, Люсьен.

– Я вообще-то неплохой мужик.

Оба рассмеялись, чуть неловко.

– Как быть с Этель? – оборвал смех Джейк.

– Как хочешь. Секретарь она великолепный. Этель успелазабыть законов больше, чем ты когда-либо вызубривал. Я знаю, ты от нее не ввосторге, но заменить ее будет довольно трудно. Рассчитай ее, если хочешь. Мневсе равно, – Он направился к двери. – Звони мне, если понадоблюсь. Я будугде-нибудь рядом. Я хочу, чтобы ты перебрался в этот кабинет. Здесь работалимой отец и мой дед. Сложи все мое хозяйство в коробки – как-нибудь зайдузаберу.

* * *