Анатомия страха - Джонатан Сантлоуфер Страница 14

Опять вспомнил отца, как он всегда поощрял мои занятия рисованием. Приносил мои удачные рисунки в участок, прикреплял внутри своего шкафчика для переодевания. Он гордился мной и моим талантом. В тот злосчастный вечер он несколько раз повторил, что я особенный, Бог наградил меня даром и я не имею права так мерзко транжирить свою жизнь.

Как мне хотелось, чтобы он оказался сейчас здесь! Я мог бы рассказать ему о своих успехах, о том, что я сделал все, как он мечтал. Но подобных подарков жизнь никогда не преподносит.

Утром я показал свои наброски Терри Руссо.

Она посмотрела на «глаза», недоуменно пожала плечами. А вот человек в пальто ее заинтересовал.

– Жена Акосты кое-что вспомнила, – пояснил я и поведал о человеке, наблюдавшем за подъездом.

– Это уже кое-что, – произнесла Терри. – Я сделаю копии рисунка и раздам копам, чтобы они показали людям, живущим в том районе. Может, кто-нибудь опознает. – Она разложила на столе рисунки с мест, где были совершены убийства. – В прошлый раз вы определили, что наш подозреваемый правша, аккуратен и обуреваем навязчивой идеей. Теперь у нас три рисунка. Может, разглядите в них что-нибудь еще?

Я просмотрел рисунки.

– Да, их выполнил один человек, теперь я не сомневаюсь. Одна и та же уверенная манера рисования. К тому же парень не лишен таланта. Изучал теорию перспективы. У Мантеньи, итальянского художник эпохи Возрождения, есть картина, где распятый Христос изображен вот в такой перспективе. И мне пришло в голову, что убийца представлял свои жертвы будто распятыми.

– Вы считаете, это имеет какой-то смысл?

– Трудно сказать. Может, он воображал их мучениками? Хотя вряд ли. Скорее уж себя. Или просто хотел показать, какой он хороший художник… и убийца. – Я снова внимательно изучил рисунки. – Мне кажется, он заранее моделирует их гибель.

– Конечно. Он тщательно готовится к этому.

– Да. Но не просто готовится. Вначале убивает их в своем воображении и переносит это на бумагу. – Я постучал пальцем по рисунку, где был изображен чернокожий мужчина из Бруклина. – Вот этот человек получил пулю в грудь. Убийца нарисовал это, а затем в точности исполнил. А если у него такой ритуал?

Терри кивнула.

– Но почему он выбрал именно этих людей? Наверняка не случайно.

– А что о них известно?

– Первый – студент старшего курса колледжа, двадцать один год. Проводил время с приятелями в баре. Убит вблизи автостоянки, где он поставил машину, в трех кварталах от бара.

– Приятели ничего не видели? Может, за ними кто-нибудь следил?

– В момент убийства они находились в баре. Говорят, что ничего подозрительного не заметили.

– А второй?

– Его зовут Харрисон Стоун. Он приехал на метро. Застрелен в четырех кварталах от станции. В это время по улице прогуливалась пожилая пара. Женщина говорит, что видела кого-то, склонившегося над убитым. То, что человек мертв, она обнаружила, когда они с мужем подошли ближе. Рядом уже никого не было.

– Она успела хоть как-то разглядеть того, который склонялся над убитым?

Терри усмехнулась:

– Утверждает, что это был мужчина.

– А ее муж что-нибудь заметил?

– Он слепой. Буквально.

– И никто в это время не проезжал мимо? Ни одного такси?

– Там тупик, практически нет движения.

– Вы сказали, что несчастный Харрисон Стоун прошел четыре квартала. Преступник мог застрелить его раньше, но почему-то медлил. Значит, знал, что там дальше тупик. – Я закрыл глаза, попытался представить, как это происходило, но не сумел. – Мне нужно побывать на месте преступления. И я хочу побеседовать с женщиной, которая видела человека, склонившегося над трупом. Может, в ее сознании что-либо запечатлелось, о чем она не подозревает.

Лицо Терри прояснилось. Видимо, этих слов она от меня и ожидала.

– У меня сейчас дела, примерно на час, – произнесла она, – а потом вместе поедем в Бруклин. Хорошо?

Я кивнул.

– После вы поговорите с парнем, приятелем убитого студента, который жил с ним в одной комнате в общежитии. Они общались незадолго до несчастья. – Руссо посмотрела мне в лицо. – У нас трое убитых, Родригес. Неужели никто ничего не видел?

Проводив Натана, Терри подошла к столу и взглянула на его рисунки. Человек в длинном пальто, жутковатый глаз крупным планом. Может, женщина из Бруклина что-нибудь добавит? В любом случае включение Родригеса в группу оправдывало себя. Особенно с учетом теперешней ситуации, когда к расследованию подключились федералы.

Она вспомнила сегодняшнее совещание, где агент ФБР Моника Коллинз бросалась терминами вроде «методология» и «виктимология» [17]с таким видом, будто она это изобрела, не забывая всякий раз спросить Терри, понятно ли она излагает. Та с улыбкой отвечала, что в основном попятно, но все равно большое спасибо, что вы спрашиваете. Стерва. Ну почему женщины так выпендриваются друг перед другом, стараются хоть чем-нибудь да навредить? Разве не должно быть наоборот? Разве они не должны вести себя друг с другом как сестры? Мужчины поступают иначе. Либо хватают тебя за задницу, либо вообще не обращают внимания. А женщины с улыбочкой норовят подставить тебе подножку.

Дентон вел совещание с таким видом, словно действительно знал все подробности расследования, хотя отчет Терри прочитал за десять минут до начала. Разумеется, не упустил возможности пофлиртовать с агентом Коллинз, постоянно улыбался ей своей знаменитой сексуальной улыбкой. Она, бедняжка, не догадывалась, что на самом деле шеф полиции Нью-Йорка Дентон флиртовал не с ней, а с ФБР.

Федералы занимались тем, что собирали данные о расследовании и отправляли в Квантико. О том, что полицейское управление Нью-Йорка передает дело им, пока ничего сказано не было. Но по умолчанию считалось, что руководство осуществляет ФБР. В общем, теперь, что ни найдешь, надо нести к ним. Вот такая ситуация.

Терри окинула взглядом рисунки, оставленные преступником на месте убийства, которые разложила для Родригеса. Убиты трое. Мужчины. Чернокожий, латиноамериканец и белый. Если бы не студент колледжа, белый молодой человек, то можно было подумать, что убийства совершены на почве расовой ненависти. А так вроде ни то ни се.