Раскрутка - Андрей Троицкий Страница 14

– Но Паша…

– И еще у тебя натянутые отношения с нашей, мать ее, примадонной. Если какой артист ей не по вкусу, – все, карьера закончена. Ты что-то не то сказала бабушке русской эстрады, не так на нее посмотрела. И навсегда вылетела из тусовки.

– В тот день муж объявил о разводе. Я пришла на концерт вся в слезах. Я просто не увидела эту особу.

– Брось, слушать не хочу. Пойми, когда-то всем нам приходится уходить с большой сцены. Новый продюсер устроит тебе сносную жизнь. Концерты в маленьких городах, в небольших залах – это тоже хлеб. Это лучше, чем ничего.

– У меня совсем нет денег. Возникли непредвиденные расходы. Ну, по рублевскому дому. Оказывается, я еще прошлой весной заказала дизайнерской фирме цветники, декоративный фонтан и еще какую-то чепуху. И совсем забыла. Контейнеры пришли из Германии. Пришлось заплатить.

Ольга Петровна решила умолчать, что всю наличность оставила в конторе юридической фирмы «Саморуков и компаньоны». Посвятить Телецкого в страшные дела покойного брата, выложить ему все, как есть… После этого он просто схватит Дунаеву за шкирку, спустит с самой высокой лестницы. И в больницу не придет, чтобы узнать, сколько костей поломал своей солистке.

– Какие нежности при нашей бедности. – Телецкий отбросил полотенце в сторону и снова стал красоваться перед зеркалом. – Покупать цветники в Германии, когда в карманах нет ни хрена, кроме дырок. Вот она бабья логика. И дом на Рублевке под арестом. Твой бывший муж отсудит все, включая цветники. И правильно сделает. Таких дур, как ты, кто-то должен учить. Господи! Продай что-нибудь из своих побрякушек.

– Я никогда не собирала драгоценности. Колье и кольцо с крупным алмазом в банковской ячейке, оформленной на мужа. Ячейка тоже под арестом до суда. Хоть в долг дай, Паша. До лучших времен.

Телецкий встал, поднял гантели и стал попеременно выжимать их правой и левой рукой. Делал минутные паузы между подходами и снова качал железо. Закончив серию, сел на мягкий резиновый пол и дотянулся до бутылки с водой.

– Я сейчас не при деньгах. – Он вытер губы рукой. – Постараюсь устроить тебе какую-нибудь халтуру. Например, эпизод в кино. Тебя займут всего на пару дней. А заплатят вперед грязным налом. Или сделаю выступление на вечеринке по случаю десятилетия одной строительной фирмы. И комиссионных не возьму. Это все, что я смогу. Прости…

Ольга Петровна поднялась на ноги. Стараясь держать спину прямой, направилась через зал к двери. В глазах стояли слезы, она боялась, что сломается шпилька и она шлепнется на резиновые маты. А Телецкий снова начнет посмеиваться и приговаривать, что таких дур учить надо. Или что-нибудь порезче брякнет. Когда он не в духе, за словом в карман не лезет и выражений не выбирает.

Девяткин оказался на проспекте Энтузиастов, когда жара немного спала, на раскаленный асфальт побрызгал дождь, оставив после себя мелкие лужицы. Заведение со звучным названием «Викинг» спряталось в глубине дворов. Среди старых пятиэтажек Девяткин разыскал пыльную витрину и укрепленную над ней вывеску, нажал кнопку звонка и долго ждал ответа. Наконец что-то запикало над головой, металлическая дверь приоткрылась. За тесным предбанником находилось помещение, напоминающее регистратуру медицинской клиники. Белые панели на стенах, стойка из пластика, за ней девица в полупрозрачном белом халатике, под которым не угадывалось нижнего белья, листала журнал мод.

– Меня зовут Лена. Чем могу помочь? – Девица привстала, окинула посетителя взглядом, сделав про себя какие-то выводы. Этот тип не похож на клиента, сюда заходят парни помоложе и покруче этого хрена ивановича. Они не носят костюмов и не признают галстуков. – Вы записаны?

Милицейское удостоверение не произвело на девицу ни малейшего впечатления.

– Нужно поговорить с вашим Куликом. – Девяткин, понимая, что девушка готова соврать, мол, хозяина нет на месте, опередил ее: – Я знаю, что он здесь.

– Но Сергей Аркадьевич занят. Подождите минутку.

Лена вышла из-за стойки и скрылась в темноте узкого коридора. Девяткин, упав в кожаное кресло, вытянул ноги и стал разглядывать цветные фото в рамках, развешанные по стенам. Женский живот, проколотый французской булавкой. Цветная татуировка льва на мужской груди. Русалка с зеленым хвостом на женском бедре. Разноцветная бабочка на лодыжке. Девяткин навел справки, в «Викинге» занимались декорированием тела: татуаж, пирсинг, бинди, перманентный макияж и прочее. Цены божеские и специалисты не самые плохие. Настоящий рай для неисправимых идиотов, кто хочет изуродовать тело бездарными и тупыми рисунками, кольцами в сосках или булавкой в члене, да еще заплатить за это дерьмо деньги.

Через три минуты Девяткин сидел в тесном кабинете хозяина салона, уставившись на худого мужчину с впалыми щеками, длинными, с проседью патлами, одетого в светлую безрукавку. По локоть руки Кулика были изрисованы змейками, ящерицами, крестами, стрелами и вязью арабских слов. Видимо, под рубашкой и штанами не осталось ни сантиметра свободной площади, потому что и шея Кулика, жилистая и тонкая, тоже оказалась покрыта наколками. Впечатление такое, будто он уже взял билеты в Японию, чтобы записаться в Якудзу. В кабинете работал кондиционер, поэтому мозги Кулика еще не расплавились от жары, взгляд ярко-голубых глаз оставался ясным и трезвым.

– Я не знаю никакого Романа. – Кулик потряс волосами и отодвинул от себя фотографию. – И этого человека тоже никогда не видел. И фамилию Перцев давненько не слышал. Впрочем, у меня учитель был в школе с такой фамилией. Но на карточке, кажется, не он. Поэтому, простите, ничем не могу помочь.

– А свои шуточки прибереги для лучших времен, – посоветовал Девяткин. – В камере «Матросской тишины» твой юмор оценят. А пока напряги память. А если сам не вспомнишь, я помогу. В два счета…

Девяткин убрал карточки и положил на стол тяжелый кулак.

– Это что, угроза? – Кулик усмехнулся и снова попытался сострить: – За то, что я не знаю человека по фамилии Перцев, могут припаять года три? Или на этот раз ограничатся административными мерами? Гражданин начальник, у меня честный бизнес. Люди хотят получить то, о чем они мечтают. И я дарю им эту мечту. А себе оставляю немного денег, на хлеб с маслом. Я даже налоги плачу.

– Ты сводишь наколки блатарям, жуликам и бандитам. – Девяткин прикурил и выпустил струю дыма в лицо Кулика. – Наверное, в последнее время ты много работал. Перенапрягся и частично потерял память. И я тебе, пожалуй, устрою вынужденный отпуск. Закрою твое кефирное заведение на месяц, до выяснения обстоятельств. Проведу обыск с выемкой печатей и штампов. Авось мозги встанут на прежнее место. Тогда и поговорим.

– Законом не запрещается выводить татуировки. А уж кто ко мне пришел, жулик или честный гражданин… У нас паспорта не проверяют. Можно назваться любым именем, если свое не нравится. И я не милицейский осведомитель.

– Уж больно ты грамотный, – усмехнулся Девяткин. – Но и мы тоже не в кулинарном техникуме учились. Ты делал наколки несовершеннолетним. Это разрешено законом лишь с письменного согласия родителей и в их присутствии. Так что обещание остается в силе. Я все-таки устрою тебе отпуск.