Смерть перед Рождеством - Кристоффер Карлссон Страница 14

– Вот здесь мы кое-что обнаружили, – говорит она. – В сотне метрах от тела, на Дёбельнсгатан.

Она вытаскивает конверт, протягивает Олауссону. Тот удивленно пялится на снимки.

– Блевотина, – констатирует он.

– Да. Мы послали на анализ пробы. Результаты еще не готовы.

– Боюсь, это мое, – спешно встреваю я.

– Твое?

Мауритцон несколько раз переводит взгляд то на меня, то на снимки.

– Похоже, не слишком удачно поужинал, – объясняю я. – А тут еще этот труп… В общем, мне было плохо.

Олауссон недовольно хмыкает.

– Прошу прощения, я должен был сообщить об этом сразу, – добавляю я.

– Как давно ты вышел на работу?

– То есть?

– Я просто спросил. – Олауссон поднимает на меня глаза.

– Сегодня тринадцатый день.

– Понятно. – Он вздыхает.

– Что понятно?

– Ничего. Я же сказал: просто спросил.

Он улыбается, кладет фотографии на стол. Я спрашиваю себя, откуда у него этот шрам на груди. И еще не играет ли он со мной в кошки-мышки и вообще насколько легко он распознает вранье.

– Тогда все это нам не нужно, – делает вывод Мауритцон и убирает снимки в карман.

Папка снова переходит к Олауссону.

Бирк избегает смотреть и на меня, и на него.

Они похожи на заговорщиков, и я догадываюсь, что Олауссон все знает.

Я чувствую, как моя спина покрывается потом. Ладони становятся влажными.

– Отпечатки обуви в квартире Хебера. – Я поворачиваюсь к Мауритцон: – Мы работаем с квартирой. Криминалисты должны закончить все уже сегодня. Но там, похоже… ничего нет, кроме этих отпечатков. С большой долей вероятности это не тот человек, который стоял за контейнером на Дёбельнсгатан и не сам Хебер. Тот, кто побывал в квартире убитого, носил обувь сорок четвертого размера.

– Убийца вполне мог переобуться, – возражает Олауссон.

– Да, конечно. – Мауритцон стучит по столу костяшками пальцев, и я спрашиваю себя, делает ли она так всегда, когда раздражена. – Но насколько часто убийцы меняют ботинки с тридцать восьмого размера на сорок четвертый?.. В любом случае отпечатки обуви сами по себе бесполезны.

– А что с его мобильником? – спрашиваю я.

– Все еще не найден. – Бирк пролистывает свои бумаги. – Последний исходящий звонок с мобильника Хебера зарегистрирован возле университета, предположительно от получаса до сорока пяти минут до смерти. Но с кем он разговаривал, установить таким образом невозможно. Нам нужен список звонков, чем скорей, тем лучше. Мы вряд ли получим его раньше завтрашнего вечера. В настоящий момент телефон Хебера предположительно отключен. Если он, конечно, не покоится на дне озера Меларен.

– Мы должны найти его, где бы он ни был, – резюмирует Олауссон и поворачивается ко мне. – Так что ты там говорил насчет респондента пятнадцать семьдесят девять?

– Пятнадцать девяносто девять, – поправляю я.

– Хорошо, пусть так, – соглашается Олауссон. – Он ведь вполне может быть убийцей?

– Не думаю, – возражаю я.

– Почему?

– Кое-что не стыкуется.

– Он имеет в виду направление удара, – поясняет Мауритцон. – Если Хебер ждал респондента пятнадцать девяносто девять и явился на встречу раньше его, то вряд ли стоял бы спиной к переулку. Логичнее было бы предположить, что он смотрел в ту сторону, откуда должен был появиться пятнадцать девяносто девять, согласитесь. Если же Хебер вошел во двор позже пятнадцать девяносто девять, тем более маловероятно, что он повернулся к нему задом.

Мобильник Олауссона сигналит. Имя, высветившееся на дисплее, начинается с буквы Г – вот и все, что я успеваю заметить.

– Звучит разумно, – резюмирует Олауссон. – Что ж, будем над этим работать. И выясните, что же такого узнал Хебер. Или… – Он встряхивается и поднимается со стула. – Действуйте, у меня своя работа.

Олауссон захлопывает папку и выходит из комнаты совещаний с ней и прижатым к уху мобильником.

– Он даже не взглянул! – шепотом восклицает Мауритцон. – Я потратила на этот протокол несколько часов.

Бирк, бывший на удивление молчаливым во время совещания, переводит взгляд то на меня, то на Мауритцон, то на стул, словно ошарашенный внезапным уходом Олауссона.

– Чертов идиот, – резюмирует он.

Я поднимаюсь.

– Куда ты? – спрашивает Бирк.

– Так… почитаю немного.

– Копии, которые ты так и не снял?

– Что-то вроде того.

Бирк косится на Мауритцон, как будто только из опасения, что она уснет.

– Сумасшедший дом, – ворчит он.

* * *

Подкрепившись двумя чашками кофе, я устраиваюсь в своем кабинете с «полевыми заметками» Хебера. Фигура убитого социолога стоит у меня перед глазами темной тенью, которую я прогоняю, пытаясь сосредоточиться на чтении.

В первых записях чувствуется его неуверенность. Хебер будто движется ощупью. Он намечает возможные направления работы, оперируя терминами, смысл которых не вполне мне ясен.

В январе Хебер налаживает контакты с представителями автономных движений и начинает «полевые исследования». Вот и все, что касается января.

Первые респонденты почему-то обозначены как 1580 и 1581, третий – 1582 и так далее. Хебер пишет, что работает интенсивно, берет по многу интервью в день. Но это пробные интервью, методика, направление исследования только вырабатываются. Собственно, первые «полевые заметки» появляются только в марте месяце.

13/3

После интервью в «Каиро» я попросил 1598 порекомендовать мне кого-нибудь, с кем еще стоило бы поговорить. Он предложил одного человека из RAFа. Контактной информации не предоставил, сказал, что таковой просто не имеется. Но выйти на этого человека несложно, если навести справки в известных кругах. Непременно займусь этим после того, как дочитаю студенческие работы. Надеюсь заполучить таким образом респондента 1599.

Я задумался. С этим 1599 не все так просто. Похоже, это не совсем обычный респондент. Но у него (или нее?) своя сеть контактов – значит, не все так безнадежно. Хеберу, во всяком случае, был нужен человек для опроса – не более.

Три дня спустя ему повезло.

16/3

Контакт с 1599 установлен. Последние несколько дней я только и занимался тем, что искал ее. 1599 не имеет ни постоянного жилья, ни работы – ничего. Не думаю, что она от кого-то скрывается, просто предпочитает такой образ жизни. Так или иначе, она согласилась. Завтра мы встречаемся в студии.

Итак, это женщина. Запись от 17 марта отсутствует. Заметка о встрече с 1599 датирована восемнадцатым числом. И она совсем короткая.