Заживо в темноте - Майк Омер Страница 15

Вот и сейчас его внимание привлек комментарий за подписью «Неравнодушный гражданин13»: «Какая чушь. Автору “статьи” должно быть стыдно».

В первую очередь Гарри заинтересовало, что этот коммент – единственный на странице – был написан без грамматических ошибок, и все знаки препинания в нем стояли на своих местах. Но, пожалуй, еще более заинтриговала мысль.

Должно быть стыдно.

Гарри уперся в монитор невидящим взглядом; по лицу медленно расплывалась широкая улыбка. Точно! Стыд! Вот что решит его проблему.

Он взглянул на часы. Черновик новой статьи следовало отправить редактору десять минут назад. Значит, сейчас…

– Гарри, где черновик? – К нему в кабинку шагнул редактор, Дэниел Макграт.

Гарри молчал и тоскливо смотрел в монитор.

– Эй, Гарри!

Он заморгал и медленно перевел взгляд на редактора.

– А, Дэниел… Я тебя не слышал.

– Где статья, черт возьми? Ты говорил, на сегодня у тебя припасено что-то интересненькое. Фотки папарацци – эта, как ее, Рассел, голышом!

– Ну да, – с глубоким вздохом отозвался Гарри. – Папарацци…

– И?.. Где статья?

– Дэниел, ты никогда не задумывался о том, чем мы занимаемся?

Редактор удивленно заморгал.

– Хочешь сказать, нам все-таки стоит нанимать собственных папарацци? Я ведь тебе объяснял…

– Нет, я имею в виду… – И Гарри обвел монитор грустно-растерянным жестом. – Все это.

– Что «все»?

– Эти статьи, которые я пишу. Статьи о живых людях. Знаешь, я вот сидел сейчас, писал статью и вдруг подумал: а ведь у Кэсси Рассел есть родители!

– Э-э… ну да, а какое…

– У нее есть отец. И мать.

– Гм… родители – это отец и мать, понятно. Но какого…

– Вот представь себе: открываешь ты с утра воскресную газету, а там на первой странице – обнаженная грудь твоей дочери!

– Не льсти себе, Гарри. Сиськи Рассел будут на восьмой.

– Что ты почувствуешь, если малышка, которую ты качал на коленях…

– Да и соски мы всегда замазываем, ты же в курсе.

– Крошка, которой ты рассказывал сказки на ночь…

– Ты вообще о чем?

– Представь, что твою дочь эксплуатируют таким образом! Разве это не разорвет тебе сердце?

– Эксплуатируют?! Секундочку, не ты ли мне рассказывал, что папарацци она пригласила сама?

– А ты в юности не совершал ошибок? Мы, как гиены, кружили вокруг, ожидая ее падения. Что с того, что она сама позвала фотографов? Она, можно сказать, еще дитя!

– Да ей двадцать шесть лет!

– Двадцать шесть. – Барри закрыл глаза и скорбно покачал головой. – Всего двадцать шесть!

– Гарри, что с тобой такое? – поинтересовался Дэниел, придвинувшись к нему поближе и понизив голос.

– Дэниел, ты никогда не задумывался о том, что мы с тобой не делаем мир лучше?

– Лучше? О чем ты? Мы… э-э… развлекаем людей. Приносим им радость. Чем плохо?

– А как же наши моральные ценности? – скорбно вопросил Гарри. Сейчас он наслаждался собой. – Это все моя вина! Я подсел на успех, на внимание читателей. Но, знаешь, теперь, когда мы собрали солидную читательскую аудиторию, надо использовать ее во благо. Моя специальность – интересные истории о людях. Пора перейти к таким историям, которые не только развлекают, но и воспитывают.

– То есть как «воспитывают»?

– Помнишь тот мейл? Про медсестру, которая поселила у себя дома бездомного, больного раком? Давай напишем статью о ней.

– Ты хочешь сказать, что не хочешь писать про сиськи?.. Хорошо, отдам этот материал кому-нибудь другому. У нас в редакции дюжина новичков, которые возможность написать про сиськи Рассел с руками оторвут!

– Кэсси Рассел. У нее есть имя. Она человек, Дэниел, – человек, у которого есть человеческие чувства!

– Человек, у которого муж наворовал миллионы, а сама она фотографируется с голыми сиськами, чтобы привлечь внимание!

– Или вот еще хорошая тема: учитель бесплатно преподает английский нелегальным иммигрантам.

– Да кто станет это читать?

– А пусть почитают! Пусть начнут интересоваться чем-то, кроме сисек! Я не хочу стыдиться своей работы! – Тут Гарри хотел ударить себя в грудь, но понял, что это будет уже перебор. – Хватит эксплуатировать низменные страсти! Надо писать о достойных людях и благородных поступках!

На лице Дэниела отразилась тревога. Барри – самый популярный автор в газете. Не только из-за скользких тем – из-за того, что знает, как к ним подойти. Если он начнет стыдиться того, что делает, что же станет с тиражами?

– Послушай, Гарри, у всех у нас бывают тяжелые периоды в жизни… Может, тебе пора в отпуск?

– Нет! Мне не нужен отпуск. – Он начал копаться в бумагах на столе. – Вот тут… где-то… потрясающая история: ветеринар приютил трехногого уличного пса! Прочтешь – слезами обольешься!

– Вот что, – решился Дэниел. – Не хочешь ли написать про ту криминалистку, Бентли, которой ты мне уже все мозги проел?

– Бентли? – Гарри поиграл бровями. – Психолог из ФБР? Та, что в прошлом месяце расследовала у нас здесь убийства?

– Тогда ты прямо рвался сделать о ней статью.

– Писать о преступлениях? О маньяках-убийцах? Ох, Дэниел, даже не знаю…

– Попробуй! Подготовь добрый, позитивный материал. Хрупкая девушка смело борется со злом. Такие истории ведь делают мир лучше?

– Вряд ли я смогу сейчас взять у нее интервью… Она расследует новое дело в Сан-Анджело.

– Отлично! – Дэниел просиял. – Поезжай туда. Выясни, чем она там занимается. И напиши об этом! Никакой эксплуатации страстей, верно? Да и смена обстановки пойдет тебе на пользу. Не будешь так мрачно смотреть на мир.

Гарри вновь тяжело вздохнул и опустил голову. В его душе ревели ликующие толпы и звучал победный марш.

Зои лежала на кровати в мотеле с мокрыми после душа волосами, в трусах и мешковатой футболке с названием какой-то не известной ей рок-группы. Футболка принадлежала Андреа, а та, скорее всего, позаимствовала ее у какого-нибудь из своих бостонских бойфрендов.

Зато в ней было уютно – а Зои сейчас особенно нуждалась в уюте.

Они уехали вскоре после появления криминалистов. Тейтум, усталый и расстроенный, настоял, что поведет машину сам, и Зои не стала спорить. Мотель располагался удобно, поблизости от отделения полиции. По дороге оба молчали. Едва Зои вошла в номер и захлопнула за собой дверь, как на нее нахлынули образы и ощущения минувшего дня, которые на людях удавалось прятать за стеной отчуждения.