Горизонты ада - Даррен Шэн Страница 15

Внутри на красных стенах красовались розовые баннеры и фотографии Джеймса Дина, Брэда Питта, Леонардо Ди Каприо и других киноактеров-красавчиков. Негромкая пульсирующая музыка лилась из многочисленных динамиков. На телеэкранах двигались в танце крепкотелые мальчики в латексе.

Присев у бара, я терпеливо ждал, пока существо за стойкой — с виду женщина, хотя у меня закрались сомнения на этот счет, — отполирует стаканы. Когда я прикидывал, что к чему, бармен — когда этот тип заговорил, сомнений в его половой принадлежности не осталось — прервал мои размышления.

— Недавно в городе? — поинтересовался он.

— Почему вы так решили?

— Не помню, чтобы я вас здесь видел.

— У вас хорошая память на лица?

— Нет. Вечерами здесь, как правило, яблоку негде упасть, так что я в толпе даже постоянных клиентов не различаю. Но днем тише. Обычная клиентура. Их начинаешь узнавать. — Он снова занялся полировкой стаканов.

— Вы знаете Ника Хорняка? — спросил я.

— Возможно. — Движения руки, натирающей стакан, замедлились. Насторожившийся бармен уже был готов позвать вышибалу.

— Приятель посоветовал встретиться с ним, — соврал я, поднимая голос на октаву выше. — Сказал, что он может показать мне город и поможет найти жилье.

Бармен снова занялся стаканами, сомнения его исчезали вместе с пятнами на стекле.

— Он играет в бильярд сам с собой. — Бармен кивнул на один из столов в зале слева. — Отрабатывает технику. — Он подмигнул и по моей просьбе налил лимонный сок в один из отполированных до блеска стаканов без единого пятнышка.

Я медленно двинулся в сторону бильярда, разглядывая брата Ник. Он выглядел моложе своих лет, высокий, правильные черты лица, дорогая шелковая рубашка, на шее золотой медальон с изображением святого Кристофера, светлые волосы приглажены назад с помощью геля. Ему требовалось позаботиться о волосах: они уже были редкими. К тридцати пяти годам ему придется приклеивать шиньон себе на макушку. Я разбирался в этом деле. Некоторое время встречался с парикмахершей.

Ник обошел стол, и я увидел, что на нем мини-юбка. Он подмигнул мне, усмехнулся и наклонился, намереваясь произвести удар. Я окинул взглядом его длинные стройные ноги в голубых колготках. В этой позе он заставил бы облизнуться любого мужика, который бы полагал, что перед ним дамочка. Ник даже использовал накладки на бедрах, чтобы они выглядели округлыми.

Он уложил в лузу черный шар, повернулся, прислонился к столу и с улыбкой сказал:

— Обожаю играть с шариками и проникать в темные плотные дыры. А вы?

В свое время я повидал немало черных геев, но в первый раз встретил белого, который позволил себе такие явные намеки.

— Предпочитаю шахматы, — сухо ответил я. И, когда он надул губы, прибавил: — Но мне нравится ваша юбка.

— Глупо, правда? — обрадовался Ник, зажигая сигарету. Предложил мне, но я отрицательно покачал головой. — Я это ношу, только когда пускаюсь в одиночное плавание. Но оделся бы иначе, если бы знал, что вы придете.

— Меня зовут Альберт Джири, — сказал я. — Возможно, вы обо мне слышали?

— А должен был?

— Я был другом вашей сестры.

Он мгновенно насторожился:

— У нее было много друзей. Они сюда приходили пачками со своими соболезнованиями. Вы удивитесь, как много среди них оказалось репортеров.

— Я не репортер, мистер Хорняк. Я встречался с Ник месяц до ее гибели. Мы были близки.

— Куча людей была близка с Ник. Откуда я знаю, что вы говорите правду? Вчера ко мне приставал один уважаемый представитель прессы, который прикидывался давно потерянным кузеном.

— Мы с ней познакомились в Обществе анонимных алкоголиков. Мы были…

— Анонимные алкоголики? Ради всего святого, что там делала Ник?

Я нахмурился:

— Вы не знали, что сестра посещала эти собрания?

— Мы с ней редко обсуждали дела, если они не касались секса.

— Но она говорила, что ходит туда из-за вас. Что вы пригрозили лишить ее денежного содержания, если она не завяжет с выпивкой.

— Я ничего не требовал от Николы. Она получала, сколько хотела, я никогда не отказывал.

Я совсем запутался. Заметив это, он улыбнулся:

— Никола была женщиной сложной. Я знал ее двадцать шесть лет, и все же она умудрялась ставить меня в тупик. Не удивляйтесь — она часто лгала и рассказывала сказки… Зачем вы пришли? — поинтересовался он.

— Хочу знать, почему ее убили и кто это сделал. Полиция не собирается заниматься расследованием всерьез. Я считаю, Ник заслуживает лучшего. Считаю, она заслуживает правды.

— Рыцарь, — ухмыльнулся Николас Хорняк. — Вы разве детектив, Ал?

— Нет. Но у меня есть время. И средства. Я хотел бы поговорить с вами о Ник и задать несколько вопросов. Не возражаете?

Он подумал, потом пожал плечами:

— Все равно днем делать нечего. Чем могу помочь?

Я открыл свой блокнот. Хотел произвести впечатление, будто знаю, что делаю.

— Давайте начнем с главного. Вы видели Ник в день ее смерти?

— Нет.

— Когда вы видели ее последний раз?

Он почесал подбородок:

— Недели две назад. Мы столкнулись в клубе. Обменялись мнениями насчет тамошней атмосферы, модных шмоток и музыки. Спустя пару минут расстались и разошлись в разные стороны.

— Больше вы не видели сестру?

— Нет.

— А по телефону с ней разговаривали?

— Нет. Я также не посылал ей эсэмэсок или писем по электронной почте. И дымовых сигналов не подавал. Как я уже сказал, близких отношений между нами не было. Мы иногда вместе проводили вечер в городе, но не больше трех или четырех раз в год. — Он затушил недокуренную сигарету и снова повернулся к бильярдному столу. — Я не трачу время на женщин, а у Ник не было времени на мужчин моего типа.

— С кем она была, когда вы ее видели последний раз? — спросил я.

— С каким-то черным лысым парнем. Он сидел за ее столиком и выглядел весьма высокомерно.

— Что-нибудь особенное в нем не заметили? Какие-нибудь особые черты?

— Думаю, он был высоким. Худым. Черным, как смертный грех. — Ник улыбнулся. — Весьма поэтичное сравнение, не находите?

— Вам стоит писать стихи… Что-нибудь еще?

— Да я его не рассматривал.

Сделав пометку о лысом худом чернокожем, я продолжил:

— Кто-нибудь имел зуб на Ник?

— Если бы такое было и я об этом знал, то сказал бы полицейским, и они уже допрашивали бы этого человека.

— Люди не всегда откровенничают с копами.