Цирк монстров - Патрик Бовен Страница 16

— Кто это говорит? Вы что, мне угрожаете?

Незнакомый собеседник со вздохом сказал:

— Боюсь, что стадию угроз мы уже миновали. Я не люблю предупреждать дважды. Вы слишком любопытны. И это будет иметь некоторые последствия.

И, не дожидаясь ответа, он прервал соединение.

Я ощутил слабость в ногах и невольно прислонился к стеллажу.

— Пап, с тобой все в порядке?

Я через силу улыбнулся Билли и, слегка взъерошив ему волосы, сказал:

— Да, все о’кей. Тащи свой пистолет на кассу, пират.

Но при этом я не в силах был оторвать глаз от небольшой статьи внизу газетной страницы.

В статье сообщалось об исчезновении Шона Родригеса — мальчика десяти лет. Черного, из бедной семьи. Он постоянно пропадал на улице с компанией других таких же детей, поэтому его мать не сразу о нем забеспокоилась — думала, что он с приятелями опять куда-то удрал, объяснила она. В полицию она обратилась лишь некоторое время спустя.

Шон улыбался мне с фотографии. На нем был оранжевый пуловер. Снимок вышел на редкость удачный — казалось, мальчик вот-вот подмигнет мне со словами: «Привет, доктор Беккер! Помните меня?»

Да, Шон. Конечно, помню.

Разве я мог тебя забыть?

Ты был на первой из трех фотографий в моем новом мобильном телефоне.

Кош сидел на капитанском мостике своей яхты, полностью обнаженный.

Огромная яхта с выключенным двигателем лишь слегка покачивалась на волнах. Эта часть морского залива, омывавшего Эверглейдс, была пустынной, если не считать чаек, — неудивительно, поскольку вся прибрежная территория принадлежала Кошу.

Он смотрел в небо, ощущая собственное одиночество перед лицом необъятной стихии. Вечерние облака переливались всеми оттенками заката, от ярко-красного до темно-фиолетового. Словно тело, усеянное кровоподтеками.

Кош закрыл глаза, вдыхая запах йода и другой, более резкий — мангрового леса и гниющих в нем мертвых тел животных.

Белый ибис прокричал где-то вдалеке.

Кош разогнул правую ногу, ступня которой лежала у него на шее — это была «поза кобры», — и вытянул перед собой. Затем перешел к более сложной «позе паука», изгибая конечности под невероятными углами. Расположив их как нужно, он задержал дыхание и застыл неподвижно, как мертвый, про себя отсчитывая секунды. Наконец, вдохнув, привел руки и ноги в нормальное положение, потянулся и встал.

Взяв полотенце, он промокнул лоб, потом отрегулировал громкость в наушнике мобильной гарнитуры и произнес:

— Как там наш контракт с «Донано Донатс»?

Вопрос был адресован Бартону Фуллеру, адвокату, чья розовая физиономия застыла в терпеливом ожидании на экране ноутбука.

— Все в порядке, — тут же откликнулся Фуллер. — Генеральный директор принял ваше предложение.

— Он подписал контракт?

— Да. Ваша компания оборудует игровые площадки во всех заведениях этой сети меньше чем за полгода.

Перед Кошем стояли три ноутбука — черный, белый и красный. Белый был предназначен для деловых операций, связанных с легальным бизнесом.

— Хорошо. Забирайте свой процент, остальное переведите на тот же счет, что и всегда.

— Будет сделано.

Кош выключил белый ноутбук и повернулся к черному, в котором отражалась теневая сторона его бизнеса. Здесь, как всегда, тоже не было проблем. Почти. Единственное исключение составляла фотография на экране ноутбука.

Он получил ее по электронной почте сегодня утром. В письме не было ни строчки информации — одна только фотография, на которой был изображен врач в белом халате, стоящий на верхней площадке лестницы у входа в клинику.

Кош долго рассматривал фотографию. Потом включил красный ноутбук, предназначенный для тайных дел и щекотливых поручений.

— Джорди?

— Я здесь.

— Есть работа для тебя.

— Я вас слушаю.

Джорди всегда был очень внимателен — редкое и ценное качество у психопата.

— У меня проблема.

— С этим гребаным копом, Коулом?

— Нет, с другим человеком. Произошло кое-что непредвиденное… Я хотел бы, чтобы ты им занялся… вплотную.

— Когда?

— Чем скорее, тем лучше.

— Кто этот человек?

— Я тебя обрадую: один докторишка с семьей.

Джорди улыбнулся:

— Считайте, он уже готов.

Шины моего автомобиля то и дело взвизгивали — с такой скоростью я мчался домой.

Я не должен был этого делать, но охватившая меня тревога мешала рассуждать здраво. Надо было как можно скорее добраться до дома. Убедиться, что там все в порядке. Что Клэр в безопасности.

Билли сидел сзади в специальном детском кресле, пристегнутый к нему ремнем. Для своего возраста он не очень большой, поэтому на всякий случай я всегда сажаю его в это кресло, хотя он каждый раз возмущается и требует, чтобы ему разрешили просто сидеть на заднем сиденье, как взрослым. Когда машину слегка занесло на повороте к Пеликан Гроув — пригородному району, в котором мы живем, — кресло слегка накренилось, и Билли в восторге захохотал. Я тоже через силу засмеялся, пытаясь заглушить тревогу. А когда подъехал к дому, облегченно вздохнул: гараж был открыт, машина Клэр стояла внутри.

Я распахнул дверцу машины, но еще с минуту оставался на месте, пытаясь взять себя в руки.

Пахло свежескошенной травой и дезинфицирующим средством для бассейнов. С соседской лужайки доносился стрекот газонокосилки. Мне хотелось подольше задержаться в этой бытовой повседневности, в безопасности привычного существования в привычном мире.

Расслабься, Пол. Перестань воображать всякие ужасы. Тот, кто тебе звонил, просто придурок. Все хорошо.

— Эй, мальчики! — окликнула нас Клэр из окна кухни. — Вы идете?

Ее голос и выражение лица были нейтральными. Ни нахмуренных бровей, ни даже слабой ноты упрека. Но я чувствовал, что это еще не мир, а всего лишь перемирие. Я прекрасно понимал, что подразумевает такая манера: «На сегодня хватит ссор, но не думай, что все наши проблемы разрешатся сами собой».

Я отправил Билли вперед, а сам тем временем осторожно достал из машины букет роз. Я не знал, поможет ли этот отчасти вынужденный жест заслужить прощение Клэр, но, в конце концов, попытка не пытка.

— Вот и мы-ы-ы! — завопил Билли, подбегая к дому.

Войдя следом за сыном, я остановился посреди холла и бросил взгляд сначала на уютную, ярко освещенную кухню с одной стороны, а потом на темную лестницу, ведущую наверх, — с другой. Я колебался.