Капля крепкого - Лоуренс Блок Страница 16

Там, конечно, были и другие костюмы, но этот особенно приглянулся мне — однобортный, на двух пуговицах, пошит из ткани почти шелковистой на ощупь в изящную и еле заметную серовато-синюю полоску. («Прекрасный материал», — заметил продавец.) И брюки без манжет. («Не думаю, что нам тут нужны манжеты».)

Интересно, куда он потом делся, этот костюм. Да и магазин мужской одежды «Финчлиз». Последний раз, побывав в этом районе, я заметил, что магазина там нет. В здании с зубчатыми башенками появился новый обитатель, и в огромной витрине были выставлены поделки из фальшивой слоновой кости и прочие восточные безделушки для туристов.

Проблему Грега я понимал. Если он передаст список Джека по Девятой ступени на удивление хорошо одетому Деннису Редмонду, тем самым может доставить нешуточные неприятности людям, не имеющим никакого отношения к убийству. А если не сделает этого, убийца останется безнаказанным.

Я спросил, обсуждал ли он это со своим поручителем.

— Хотелось бы, — ответил Грег. — Никогда не слыхали о раке геев? Называется саркомой Капози, хотя, возможно, произношу неправильно. Болезнь редкая, по крайней мере считается таковой. Но каждый гей-мужчина начинает утро с того, что осматривает себя с головы до ног на предмет выявления пурпурных пятен. Адриан был очень болен, и все мы боялись, что он умрет, поскольку лекарства от этой болезни не существует. Но убило его воспаление легких. Причем очень редкая форма пневмонии, хотя… не столь уж и редкая среди мужчин гомосексуалистов.

Я кое-что слышал об этом заболевании. В моей группе, той, что собиралась в соборе Святого Павла, умер один человек. Еще одного члена группы несколько раз госпитализировали с приступами жесточайшей лихорадки, и врачи не знали, чем ее лечить.

— И никто не знает, что вызывает эту болезнь, — сказал Грег. — Один мой приятель считает, что ее якобы вызывают синтетические моющие средства, кожаные изделия и пирожные с заварным кремом. Мы все можем погибнуть от этой болезни, Мэтт. А вместо того, чтобы всерьез заняться этой проблемой, только посмеиваемся, и все.

Его поручитель Адриан умер месяц назад, и Грег так и не нашел ему замены.

— Я постоянно прощупываю самых разных людей, — сказал он, — причем втихаря, сами они о том не знают. Хочу найти человека старше себя, с более долгим сроком трезвости, но того, кто посещает собрания регулярно, почти ежедневно. И гей мне не нужен, поскольку не хочу снова проходить через все это, да и натурал не очень подходит, поскольку сам я не такой. Последнее время стал думать, что мне нужна женщина-поручитель, но удастся ли поладить с обычной женщиной или лесбиянкой?

— Еще одна дилемма, — заметил я.

Он кивнул:

— Причем из таких, последствия которой выявятся не сразу, а со временем. И полная противоположность другой дилемме, требующей действий. Вы полицейский, Мэтт. Никогда не хотели вернуться к этой работе?

— Снова поступить в штат?

Я подумывал об этом и раньше, даже советовался с Джимом Фейбером.

— Нет, — ответил я. — Никогда этого больше не будет.

— Так что теперь вы частный детектив.

— Не совсем. Частные детективы должны иметь лицензию. Уйдя из полиции, я стал работать на разных людей, но строго неофициально. Просто оказываю им кое-какие услуги, а они в качестве благодарности дают мне деньги.

— А теперь?

— Пребываю в вечных поисках работы, как вы — в поиске поручителя. Какой-то человек разработал добровольную программу занятости. Называется ПЗИА, хотя не помню, как точно расшифровывается это сокращение…

— Программа занятости для излечившихся от алкоголизма. Джек начал посещать там занятия. Но ему не понравилось. И он сам нашел себе работу — развозил заказы из закусочной. Не слишком выдающаяся карьера, зато работа вполне приличная для начинающего трезвенника.

— Что ж, меня вполне устраивает работа для начинающего трезвенника. За последние одиннадцать месяцев работы хватало, так что я мог и жилье оплачивать, и на еде не экономить.

— Вы оказываете услуги людям, они за это вас благодарят.

— Именно.

— Что ж, — сказал он. — В таком случае, может, окажете услугу мне?

Уже далеко за полночь я вернулся в гостиницу. Никаких сообщений не поступало, в ячейке у стойки скопились только рекламные листки. Войдя в номер, я выбросил их в мусорную корзину, все, за исключением конверта из плотной бумаги размером девять на двенадцать. Адресовано послание было Грегори Стиллмену, был от руки вписан и обратный адрес какой-то фирмы в городе Уичита, штат Канзас. Можно было предположить, что так они рассылали каталоги ювелирных изделий, но сейчас в конверт был вложен список, составленный Джеком Эллери на Девятой ступени — список людей, которым он якобы причинил вред. И среди них вполне могло значиться имя убийцы.

Я просмотрел первую страницу списка, просто для того, чтобы убедиться, что смогу разобрать почерк Джека. И представил, как Грег, перед тем как засунуть все эти листки в конверт, соединяет их металлической скрепкой. Я не стал читать, снова засунул листки в конверт и положил его на комод, потом разделся и пошел в душ.

Конверт лежал на своем месте, когда я вышел из ванной. Я открыл его, вытащил пачку листков бумаги, скрепленных скрепкой. Страницы были пронумерованы, их было девять, и каждая исписана мелким, но вполне разборчивым почерком Джека, синими чернилами на белой бумаге.

Первое имя вверху страницы — Реймонд Эллери, покойный отец Джека. Я прочел пару предложений, и тут вдруг навалилась усталость. Это может и подождать, решил я. Опять вложил бумаги в конверт, предварительно соединив их скрепкой, и улегся в постель.

А потом вдруг вспомнил, что не молился. Особого смысла в молитвах не вижу, вообще не мой стиль. Но я провел почти год, делая разные вещи не в своем стиле, и лишь изредка улавливаю в них смысл. А потому решил придерживаться простейшей тактики: начинать день с просьбы о еще одном дне трезвости, и заканчивать его, благодаря Всевышнего за то, что подарил мне еще один трезвый день.

Я вспомнил это только теперь, уже лежа в постели с выключенным светом, и мне страшно не хотелось вылезать из-под одеяла и становиться на колени — вот уж совсем не в моем стиле.

— Благодарю тебя, — прошептал я тому, кто мог бы меня слышать.

Этим и ограничился.

— Он дал мне тысячу долларов, — сказал я Джиму. — Десять купюр по сотне баксов. И пересчитывать при мне не стал. Видно, заранее отложил их в бумажник. Предвидел, что я соглашусь.

— Надеюсь, ты не утратил хватки полицейского.

— Я переложил их в карман.

Много лет назад в Бруклине Винс Махафи дал мне еще один ценный совет. О том, как надо поступать, если кто-то платит тебе деньги.

— Но выглядишь ты не слишком счастливым для человека с тысячью баксов в кармане, — заметил Джим.