Каждые пятнадцать минут - Лиза Скоттолайн Страница 16

– Например?

– Балки на потолке, кирпичи в стене, сколько раз ты жуешь, к примеру?

– Нет.

– Повторяешь какие-то другие действия? Скажем, нет ли у тебя потребности делать то, что ты делаешь, трижды?

– Нет. – Макс покачал головой.

– Тебе не хочется выровнять все вокруг? Ну, чтобы все стало симметричным?

– Нет.

Эрик сделал пометку в своих записях.

– А какие слова ты произносишь, когда стучишь себе по голове?

– Мне нужно сказать «красный-оранжевый-желтый-зеленый-синий-фиолетовый-коричневый-черный», все разом, быстро. – Макс перечислил эти цвета на одном дыхании. – Я должен смотреть на часы и быть уверенным, что делаю это вовремя. И это сводит меня с ума.

– Уверен, что так и есть. Эти цвета имеют какое-то значение?

– Я… не знаю. – Макс сделал паузу. – Но картинка у меня в голове… как будто краски… я как будто рисую красками, как в детстве, ну вы знаете, у всех детей такие бывают, там крышки открываются и можно брать краски, и еще обычно кисточка такая, плохая, у которой волоски в разные стороны торчат и выпадают, как ресницы…

– Я помню такие. – Эрик и правда понял, о каких красках он говорит, у Ханны тоже такие были.

– Ну вот они приходят мне в голову, и я должен это произнести.

– А почему именно пятнадцать минут, как ты думаешь?

– Я не знаю. Но пятнадцать – это хорошее число. Я вообще люблю числа. И пятнадцать мне нравится – как число. – Макс пожал плечами с несчастным видом и съежился, став совсем маленьким под своей черной футболкой. – Я очень не хотел, чтобы мне исполнилось шестнадцать лет – потому что тогда мне уже не было бы пятнадцать.

Эрик снова сделал пометку:

– А что, когда тебе было пятнадцать, с тобой случилось что-то очень хорошее?

– Да нет, вовсе нет.

– Может быть, произошло что-то, что спровоцировало у тебя начало этих ритуалов?

– Нет. – Макс покачал головой в замешательстве.

– Диагноз твоей бабушке ведь поставили примерно два года назад, да? Ты сам мне сказал это вчера вечером.

Макс моргнул.

– Да, так и есть.

– Значит, тебе как раз было около пятнадцати.

– Правильно. А это имеет какое-то значение?

– Возможно. – Эрик подумал, что это было бы слишком просто. – Иногда какое-то событие становится как бы катализатором и может вызвать или усилить симптомы ОКР.

– О! – Лоб Макса разгладился. – Так вот в чем дело?

– Нет, все не так просто. – Эрик поднял руку вверх. – У тебя есть предположения – почему и зачем ты совершаешь эти ритуалы?

– Нет.

– Это происходит чаще утром или вечером?

– Да постоянно, независимо от времени суток, от этого невозможно спрятаться. Я, знаете, пытался. Пытался маскироваться. Я почти не выхожу никуда, потому что это невозможно скрыть. И потом – каждый раз как я выхожу, оно усиливается. – Макс сложил брови домиком, улыбка сползла с его лица. – Я хочу избавиться от этого дерьма. Я просто больше так не могу. Оно все время у меня в голове. Я все время смотрю на часы, я смотрю на телефон, на наручные часы, постоянно. А я хочу быть нормальным, как все остальные.

Эрик почувствовал волну сочувствия к этому парню. Он напомнил ему о Ханне – и о том, как сильно Кейтлин хотела, чтобы Ханна была нормальной. Да и он сам, Эрик вспомнил, как он хотел быть нормальным, когда его тревожное расстройство цвело буйным цветом. Быть нормальным – это простое желание каждого душевнобольного. Быть нормальным – это быть как все, быть правильным. Эрик побывал по ту сторону баррикады, поэтому лучше других понимал, как размыта и иллюзорна граница между тем, что считается нормальным, и тем, что таковым не считается.

– Тебе кажется, что если ты не стукнешь себя в висок и не перечислишь цвета, с тобой случится что-то плохое?

– Да.

– А что с тобой случится, если ты этого не сделаешь?

– Я не знаю. Я не пробовал. И даже не хочу пробовать. Я просто знаю, что должен это делать.

Эрик снова сделал пометку.

– Кто-нибудь в твоей семье страдает чем-нибудь подобным?

Эрик закатил глаза:

– Нет, моя мать тупица, она не способна даже убрать за собой.

– В порядке информации: на самом деле это миф, что все страдающие ОКР такие уж чистюли. Например, есть такая разновидность ОКР, при которой больной копит всякий мусор. – Эрик уже понял, что с матерью Макса все непросто, учитывая то, что он уже слышал о ней в больнице, но он не хотел сейчас менять тему.

– А, окей, но все равно – насколько я знаю, в нашей семье такого не было. Моя бабушка… о, она потрясающая. – На лице Макса появилась легкая улыбка. – Она личность.

– Это точно. – Эрик улыбнулся в ответ. – Расскажи мне о ваших отношениях. Мне показалось, вы с ней очень близки.

– Да, она потрясающая – вы сами видели. Я о ней забочусь. У нее глаза плохо видят, поэтому я ей приношу еду, готовлю до того, как уйти на работу. – Улыбка Макса снова сползла с его лица. – Ну то есть готовил… пока она не перестала есть. А теперь я делаю ей кофе, но вот сегодня она и кофе не стала пить, я же вам рассказывал…

Эрик сделал еще одну пометку.

– Ты сказал, ты работаешь. Что это за работа?

– Я занимаюсь с отстающими на курсах подготовки к тестам SAT. Там занимаются те, кому надо сдавать PSAT, SAT [6]и итоговые тесты. – Макс снова слегка улыбнулся. – У меня высший бал по SAT.

– Вот как? – Эрик добавил нотку неподдельного удивления в свой голос, хотя вспомнил, что бабушка Макса уже говорила ему об этом. – В какую школу ты ходишь?

– «Пайонир Хай Скул». Я там восходящая звезда. Наверное, буду вторым по результатам выпускных экзаменов. Слава богу, что не первым – ведь я никогда не смог бы произнести речь перед всеми выпускниками.

– Мои поздравления. – Эрика совсем не удивлял тот факт, что у Макса повышенный интеллект, это довольно часто сочетается с ОКР. Ему нужно было узнать побольше о семье Макса. – А как же тебе удается заботится о бабушке во время учебы?

– Да так же – перед уходом, каждое утро. Она не может есть нормальную еду последние несколько месяцев из-за этого рака, поэтому я делаю ей пюре в блендере… делал. – Макс показал жестом, как работает блендер. – Она не может проглотить ничего, если не перемолоть, ей даже воду трудно глотать. И все это кладу в пакет.

Эрик понимал, как это обременительно, учитывая, что ведь это каждое утро, а потом надо идти в школу – и так в течение всего учебного года.