Невеста из USA - Виталий Гладкий Страница 17

- Не уверен. Возможно, Кирик не так себя повел, а братва, сам знаешь, скора на расправу. Но если нас засекли, то нам от этого все равно не легче.

- Не легче… - эхом откликнулся Серега.

В это время нас позвали. Быстро переглянувшись, мы дружно вздохнули и поплелись к майору Жердину, который уже ждал нас с невозмутимым, каменным выражением лица; ну просто тебе египетский сфинкс.

Так и хотелось упасть перед ним на колени и жалобно, со слезой, заныть: «Дяденька, отпустите меня Христа ради-и! Я больше никогда не буду-у…»

Жердин поизгалялся над нами как насильник-садист над юной профурсеткой. Если бы не наказ Сереги держать себя в руках, я бы такое ему сказал… А после этого хоть трава не расти.

Но мне все же удалось взять себя в руки, и я, глупо хлопая ресницами, почти час лепил горбатого, притом настолько искусно, что Жердин, который был хорошо знаком с моими штучками, так и не смог укусить меня пусть даже за заднее место.

Когда наше рандеву было окончено, майор пыхтел от злости, словно паровоз, а на его лице выступил нездоровый румянец - предвестник апоплексического удара.

Он нутром чуял, что я вру безбожно, однако доказать, что это именно так, не мог. Та же история случилась и с Платом. За одной разницей - Серега, в отличие от меня, мог себе позволить во время общения с Жердиным фамильярный тон.

Если честно, то майор не запер нас в каталажку только по одной причине - он знал, что у нас есть хорошие покровители из высоких милицейских чинов, бывшие сослуживцы и ученики Серегиного отца. А ссориться с генералами простому оперу как-то не по масти.

Мы не стали дожидаться, когда закончатся все следственные действия. Впрочем, нас никто и не удерживал, даже элементарное любопытство, присущее роду человеческому. Мы и так уже узнали все, что нам было нужно. И даже немного больше.

Теперь следовало всю эту мешанину из фактов и домыслов переварить.

Усевшись на нашего верного Росинанта «девятой» модели, рожденного в городе Тольятти, мы медленно покатили вдоль улицы престижного дачного поселка.

Это, конечно, был не Залив, здесь селились людишки поплоше, - то есть, победней - те, у кого все же не хватало до десяти миллионов «зеленью» нескольких центов. Этот дачный рай даже не имел нормального названия. Он так и назывался - Дачи.

- Добавь газу! - прикрикнул на меня Плат, который нервно курил и плевался через окно как верблюд. - Что ты ползешь, как навозный жук!?

- Хочешь сказать - скарабей? Я польщен. У древних египтян этот жучок был священным.

- Ты как моя бывшая, - сердито сказал Серега. - Скажешь ей одно слово, а она тебе в ответ десять. Нужно побыстрее сваливать отсюда, пока Жердин не передумал, и нас не догнали. Уж очень он тобою недоволен.

- У нас с ним взаимные чувства. Единственный мент (да и тот в отставке), которого я могу терпеть, это ты, Плат. Не дуйся, шучу… Ну не люблю я легавых и все тут. И не только их, но и всех начальников. У меня другой менталитет. Мое кредо - полная свобода личности.

- Ты анархист, - буркнул Плат. - Махновец.

- Возможно. Не спорю. А что касается медленной езды, то сейчас мы вообще остановимся. Вот здесь. Очень даже уютный уголок. И машина спрятана от любопытных глаз, и дача Кирика отсюда видна как на ладони.

- Зачем она тебе? Что ты там хочешь увидеть?

- Тех, кто грохнул Кирика.

- ?…

- Похоже, Жердин совсем тебя затупил. Кто мне недавно говорил, что тут кругом видеокамер, как грязи? То-то. У тебя бабки есть?

- Да.

- Сколько?

- Рублями примерно пару тыщ…

- Рубли оставь, - сказал я нетерпеливо. - Я имею ввиду «капусту».

- Долларов триста-четыреста…

- Давай их сюда. Надеюсь, хватит.

- Что ты задумал?

- Видишь, вон видеокамера торчит? Большая.

- Ну, вижу.

- Она нацелена прямо на дачу Клычкова. Там как раз поворот дороги и хорошо видны все проезжающие машины. Уверен, что эта камера не только подглядывает, но и записывает увиденное. И устройства для записи, скорее всего, находятся на пульте охраны этой виллы. - Я похлопал ладонью по кирпичному забору, возле которого припарковал свою «девятку».

- Намереваешься уболтать охранников? - сообразил Плат.

- Возьму их если не мытьем, то катаньем, - сказал я, зловеще ухмыляясь.

- И не думай! - подскочил, как ужаленный, Серега, хорошо знакомый с моими «методами» улаживания споров и конфликтов. - Иначе точно загремишь под фанфары.

- Да ладно тебе, я пошутил. Постараюсь обстряпать все в лучшем виде. А ты сиди здесь и бди. За рулем. Машину держи под парами, чтобы сразу с места в карьер, ежели что.

- Стас, я тебя очень прошу…

- Да понял я, понял. Согласен - нам лишний шум ни к чему. Все, отчаливаю…

С этими словами я покинул салон «девятки» и пошагал вдоль забора к воротам. В отличие от остальных, они были кованы - как в Зимнем дворце. Может, потому, что дача была расположена в глубине территории, и от нескромных глаз ее закрывал строй голубых елей.

Красота…

Я подошел к воротам и крикнул:

- Ау, люди! Впустите бедного пилигрима, который идет в Иерусалим поклониться гробу Господню.

- Чего? Какой такой пилигрим?

Детина возник передо мной по другую сторону толстенных кованых прутьев словно сказочная Вещая Каурка перед Иваном-дураком.

Мне был хорошо знаком такой тип людей. Они обладают бычьим упрямством - до поры, до времени, а когда припекает по-настоящему, то мгновенно становятся похожими на маленьких детей, готовых спрятаться от опасности под мамкину юбку. Их нельзя назвать дебилами, хотя многие из них отстают в развитии. Просто они НЕ ТАКИЕ, как все.

- Есть разговор, парниша,- сказал я, приветливо улыбаясь.

- Проваливай отсюда… пока трамваи ходят, - неприветливо ответил детина. - Иначе собак спущу.

Он был вооружен помповым ружьем, но держал его неумело. Наверное, в охрану парня приняли недавно, и он мало упражнялся с огнестрельным оружием. И то верно - зачем оно ему? Разве что ворон пугать.

Обычно такую, с позволения сказать, охрану держат от воров. На что-то серьезное штатские охранники не способны. Поэтому им и платят по минимуму - только для поддержки штанов.

На этом я и построил свой расчет.

- Хочу сделать с тобой ченч, - продолжил я невозмутимо, будто и не слышал, что сказал мне парень. - То есть, обмен, - спохватился я, вовремя вспомнив, что детина, скорее всего, языкам не обучен.

Я достал из брюк стодолларовую купюру и многозначительно помахал ею в воздухе, как флажком.